– Витаминов нет? – спросила Пруденс.
Некко покачала головой.
– Ни ранца, ни витаминов, ни денег. Ничего нет.
– О господи, – простонала Тео, сцепив руки за шеей и глядя через выщербленное ветровое стекло. – Ты понимаешь, в каком полном дерьме я оказалась?
– Теодора, следи за языком, пожалуйста! – сказала Пруденс. – Вряд ли Некко виновата в том, что ее убежище было разграблено. Некко, как думаешь, кто это мог быть?
Некко покачала головой.
– Не знаю. Когда я попала туда, все было перевернуто вверх дном, а ранец пропал. Я немного задержалась и посмотрела, можно ли что-нибудь спасти, но нужно было убираться оттуда. Там было опасно оставаться.
Голос Некко был ровным, но она избегала прямых взглядов, поэтому Тео заподозрила, что Некко лжет или что-то недоговаривает.
– Тогда почему тебя так долго не было? – спросила Тео. – Ты пропадала целую вечность.
– Мне понадобилось некоторое время, чтобы добраться туда, – ответила Некко, по-прежнему избегая ее взгляда. – Мне нужно было двигаться по определенному маршруту, чтобы гарантировать отсутствие слежки.
Тео отчаялась. Не имело смысла дальше давить на Некко. Ранец пропал; Тео была уверена, что Некко не лжет хотя бы в этом отношении. Пруденс предложила вернуться в ее квартиру для перегруппировки, а поскольку у остальных не нашлось лучших предложений, теперь они были здесь.
У Тео больше нет возможности расплатиться с Джереми. И копы теперь ищут ее из-за фотографии, где они с Некко выходят из магазина. Вероятно, ее считают сообщницей убийцы.
– Черт, черт, черт, – повторяет Тео свою бесполезную мантру.
– Мы что-нибудь придумаем, дорогая, – утешает ее миссис Смолл.
– Черта с два! – огрызается Тео, ощущая себя одновременно разгневанной и беспомощной; не самое приятное сочетание. – Тут ничего не придумаешь. Все пропало, и я в полном дерьме. Джереми приходил ко мне домой, он искал меня. Что, если он вернется? Что, если он что-нибудь сотворит с моей мамой?
Она представляет эту сцену: Джереми ведет ее маму к банкомату, приставив ей нож к горлу. Хуже того, он может ей все рассказать: про Тео и Ханну, про наркотики и остальное.
– Это уж слишком круто, Теодора, – говорит Пруденс.
– Ну так он крутой парень. И сейчас он разозлен до предела.
– Возможно, нам удастся поговорить с ним, – предлагает Пруденс. – Мы пойдем туда, дадим ему немного денег, сколько у меня есть, и пообещаем скоро вернуть остальное. И может быть, он достанет мне еще немного витаминов.
Это последняя соломинка. Так больше не может продолжаться.
– Разве вы не понимаете? – кричит Тео. – Не понимаете, в какой глубокой жопе я оказалась? Я должна две тысячи баксов какому-то гребаному наркодилеру. Единственная, кому я по-настоящему доверяла в этом мире, лишь делала вид, будто я ей не безразлична, чтобы я могла зарабатывать деньги для нее и ее дружка. А теперь еще и копы охотятся на меня. Они думают, будто я имею какое-то отношение к убийству приятеля Некко, который вдруг оказался сыном губернатора! А вы можете думать только о своих паршивых витаминах, хотя всем известно, что это не витамины, правда? Это чертовы амфетамины, а вы – просто наркоманка!
Она видит, как выражение жизнерадостного оптимизма на лице Пруденс сменяется опустошением. Глаза толстухи наливаются слезами, а потом она дает себе волю и начинает плакать.
– Я знаю, – говорит Пруденс в перерывах между тяжкими рыданиями. – Вы думаете, что я ничего не знаю, но это неправда. Я знаю, как жалко я выгляжу. Толстая женщина, которой нужны таблетки, чтобы пережить еще один день. Я знаю.
Она плачет все сильнее, и от этого у Тео ноет в груди. Черт. Она хочет попросить у Пруденс прощения, но уже слишком поздно. Вред причинен. Как она могла быть такой бесчувственной идиоткой?
– Пруденс, – говорит Некко и одаряет Тео уничижительным взглядом из серии «Как ты могла», прежде чем утешить плачущую толстуху. – Вы совсем не жалкая. Вы одна из самых творческих личностей, которых я знаю. Только посмотрите, сколько вы смастерили. Посмотрите на этот цирк! – Некко смотрит на арену, как будто впервые видит ее. – Вы создали целый мир в своей гостиной.
– Но он не настоящий, – говорит Пруденс.
Некко наклоняется и берет шпрехшталмейстера.
– Разумеется, он настоящий. В некотором смысле он даже реальнее, чем все остальное, потому что вы вложили в него сердце и душу. Мой отец… он был изобретателем. Он делал заводных зверушек и говорящих кукол; иногда я была готова поклясться, что они были настоящими, что они имели душу просто потому, что мой отец вложил частицу себя в каждую игрушку. Ваш цирк такой же.
Пруденс утирает слезы и жалобно улыбается. Некко улыбается в ответ, но прежде, чем она успевает что-либо добавить, ее взгляд падает на другую вещь.
– Этот слон. – Некко отпускает шпрехталмейстера и берет следующую цирковую фигурку, попутно сбивая танцующего медведя. – Откуда он у вас?
Слон отличается от других животных в цирке Пруденс. Он сделан не из проволоки и папье-маше, а из блестящей бронзы, и имеет на спине петельку для подвески, как будто раньше им пользовались в качестве ювелирного украшения.
– Это Присцилла, – говорит Пруденс и вытирает нос рукавом платья. – Золотая слониха. Она спасает цирк.
– Но откуда вы ее взяли? – глухо спрашивает Некко, не сводя глаз с блестящей фигурки.
– Это подарок. Мистер Марсель только вчера вручил ее мне.
– Мистер Марсель? Цирковой силач? – Некко озадаченно смотрит на куколку в центре манежа.
– О, это не просто человечек с головой из папье-маше, не так ли, миссис Смолл? – Тео застенчиво улыбается Пруденс. – Настоящий мистер Марсель работает частным сыщиком. Мы даже встретились с ним сегодня возле фабрики.
– На фабрике был частный сыщик? – Некко повышает голос.
– Вообще-то, частный сыщик – это брат мистера Марселя, – признается Пруденс. – Просто мистер Марсель время от времени работает на него.
– Они с Пруденс неравнодушны друг к другу, – объясняет Тео.
– Так что он делал на фабрике? – спрашивает Некко.
– По его словам, он следил за каким-то парнем, потом потерял его из виду. Это опасный парень, который может оказаться причастным к тому, что случилось с твоим другом.
– Что? И вы только сейчас решили сказать мне об этом? Он что-нибудь еще говорил об этом парне? Как он выглядел? Почему мистер Марсель думает, что какой-то парень может иметь отношение к тому, что случилось с Гермесом?
Пруденс качает головой.
– Нет, дорогая. Он мало что сказал. Только о том, что следит за плохим парнем, который может оказаться опасным.
Тео приходит в голову внезапная мысль.
– Некко, ты точно никого больше не видела, когда задержалась на фабрике? Ты больше ни с кем не встречалась, правда?
– Нет! Конечно, нет.
Некко смотрит на слоника у себя в руке, снова и снова переворачивает его, заставляя выполнять крошечные пируэты. Теперь Тео уверена в том, что Некко лжет.
– В самом деле? – спрашивает Тео.
– Я все время была одна и никого не видела.
– Так, может быть, тот парень, за которым следил силач, и забрал мой ранец! Возможно, он отправился искать тебя, обнаружил твое укрытие и прихватил ранец.
Некко молчит, глядя на слониху Присциллу, которая теперь неподвижно лежит у нее на ладони. Потом Некко смотрит на Пруденс.
– Я должна знать, откуда ваш силач получил эту вещь.
– Почему? – спрашивает Тео.
– Потому что это моя вещь. Она принадлежала моему отцу. Я уверена в этом; видите этот знак здесь, внизу? – Некко переворачивает талисман и показывает крошечные буквы JK. – Я отдала ее Гермесу за несколько дней до того, как его убили. Я всегда носила ее на шее, но цепочка сломалась. Он собирался починить замок или найти другую цепочку. Насколько я знала, он таскал ее в своем рюкзаке.
– Как же мистер Марсель получил ее? – спрашивает Тео.
– Он сказал, что получил слониху от брата. Она напомнила ему обо мне и о моем цирке, поэтому вчера он привез ее в кафетерий.
– Вам нужно позвонить мистеру Марселю, – говорит Некко. – Спросите его, где он взял слоника.
– Думаю, вам стоит пригласить его сюда, – предлагает Тео. – Гораздо правильнее будет лично побеседовать с ним.
Пруденс колеблется, хотя в ее глазах появляется новый свет.
– Не знаю, Теодора… пригласить его сюда? Право же, я не думаю…
– Он явно неравнодушен к вам, миссис Смолл. – Тео одобрительно улыбается.
– Теодора, он просто вежлив со мной. Мистер Марсель – настоящий джентльмен.
– Он более чем вежлив. Я видела, как он смотрит на вас, как прислушивается к каждому вашему слову. Я знаю, что вы можете разговорить его и он будет откровенен с вами. Если вы пригласите его, мы сможем узнать, откуда он взял этого слоника. И больше узнаем о парне, за которым он сегодня следил возле фабрики. Я думаю, что если мы отыщем его, то вернем мой ранец, деньги, витамины и, может быть, даже раскроем убийство Гермеса.
Пруденс
Пруденс осторожно набирает телефонный номер мистера Марселя, не сводя глаз с его визитной карточки. На самом деле, его номер – единственный, кроме ее собственного и номера школьного кафетерия, который она помнит наизусть.
Мистер Марсель отвечает после четвертого звонка, немного удивленный и запыхавшийся, словно человек, которого застигли за недозволенным занятием. Возможно, он преследует очередного преступника и его рубашка стала еще грязнее.
– Мистер Марсель, это Пру Смолл.
– Ох, Пру. – Пруденс чувствует, как он улыбается. – Рад, что ты позвонила. Я как раз думал о тебе.
Как обычно, она испытывает прилив радости, когда разговаривает с ним. Пруденс делает глубокий вдох и напоминает себе, что должна оставаться сосредоточенной. Она позвонила по важной причине, а Тео и Некко стоят рядом и ожидают результата.
– Я надеялась, что мы сможем поговорить. То есть я подумала, что ты сможешь прийти ко мне, если тебя не затруднит.