– Твой отец пытался убить этого человека. Фактически он был убежден, что Змеиный Глаз мертв.
– Мой отец пытался кого-то убить? – Некко качает головой. – Ну нет.
Мисс Эбигейл улыбается.
– Твой отец прославился высказыванием, что каждый из нас способен совершить нечто ужасное.
– Но мой отец… вы не понимаете. Он даже ни на кого не кричал. У него не было никакой склонности к насилию.
– Однако этого человека твой отец попытался убить, – того самого человека, который убил у него на глазах его мать. Мужчину, которого он называл Человек-Цыпленок.
– Ух ты! – восклицает Тео, внезапно осознавая важность того, о чем они говорят. – Значит, этот Человек-Цыпленок и Змеиный Глаз – одно и то же? И это он убил бабушку Некко, ее родителей… и Гермеса?
Старуха кивает.
– А моя мать знала? – спрашивает Некко. – Она знала, что мой отец нашел Человека-Цыпленка и пытался убить его?
– Не знала до дня наводнения. Тогда тот человек вернулся. Но, кроме мести, у него была еще одна причина для возвращения. Насколько я понимаю, именно по этой причине он до сих пор преследует тебя.
– Он хочет получить аппарат, – тихо говорит Некко.
– Какой аппарат? – спрашивает Тео.
Некко закрывает глаза.
– Его соорудил мой отец. Это было нечто вроде особенного телефона, который позволяет говорить с мертвыми.
Тео издает фыркающий смешок. Она ничего не может с собой поделать, настолько абсурдно это звучит. Может быть, даже просто находясь в присутствии дьявольского зелья, чувствуешь себя под кайфом? Наверное, это происходит с ней и с Некко.
– Машина, которая может разговаривать с мертвыми? – говорит Тео. – Это невозможно.
– Но это работало, – отвечает Некко.
– Да ладно тебе, – отмахивается Тео.
– Знаю, это звучит безумно, но я видела, как это работает, – настаивает Некко. – Я слышала голоса, исходившие оттуда. Я говорила со своей бабушкой. Она пыталась рассказать мне правду. Говорила, что она не погибла в автомобильной аварии, но я не понимала. В тот последний день аппарат включился сам по себе. Бабушка о чем-то предупреждала нас. Не помню, что она говорила, но помню ее голос и слово опасность.
Мисс Эбигейл кивает.
– Это было величайшее творение твоего отца. Он собрал аппарат по старым схемам, украденным у одного из величайших изобретателей всех времен, Томаса Эдисона.
– Парень, который изобрел лампочку? – говорит Тео. – Быть того не может!
– Ш-ш-ш! – шикает Пруденс.
– Но все же я не думаю…
– Пусть мисс Эбигейл закончит, – резко перебивает Пруденс и укоризненно смотрит на Тео.
– Мой отец украл эти схемы? – спрашивает Некко.
– Нет. Он получил их от своего отца. Неизвестно, каким образом тот получил их. Но Змеиный Глаз знал о том, что твой отец построил аппарат, ведь благодаря этому Майлз выяснил, кто был убийцей его матери. Змеиный Глаз страстно желал получить этот аппарат. Он хотел поговорить с человеком, который давно умер. С человеком, которого он когда-то очень любил.
– Кто же такой этот Змеиный Глаз? – тихо спрашивает Тео.
– Плохой, очень плохой человек, – испуганно говорит мисс Корал. – Человек, отравленный своими деяниями.
– И он приближается, – встревоженно добавляет мисс Стелла. – Он близок к тому, чтобы найти тебя.
– Он не один, – говорит мисс Ф. – У него есть помощники.
– Отлично, – хмыкает Тео. – И как же мы остановим его?
Мисс Ф. качает головой.
– Никак. Он не остановится, пока не получит то, что хочет. Он уверен, что это находится у Некко.
– Это нелепо; у меня нет аппарата! Я даже не знаю, сохранился ли он на прежнем месте.
– Но чертежи до сих пор существуют, – говорит мисс Эбигейл. – Твой отец спрятал их. Он понимал их важность. Точно так же он понимал, что они не должны попасть в дурные руки.
– Что вы имеете в виду под «дурными руками»? – спрашивает Тео.
– Представь, что на самом деле возможно говорить с умершими людьми. Представь, что ты можешь звонить кому угодно, задавать вопросы и получать наставления.
– Ну и что? – говорит Тео. – Вы хотите сказать, что какой-то лунатик может позвонить Гитлеру или Джеку-Потрошителю и последовать их указаниям? Лучше не придумаешь. – Она не в силах скрыть сарказм в своем голосе.
– Я говорю о том, что наш мир легко можно вывести из равновесия, – шепчет мисс Эбигейл. – Это устройство может принести чудовищный вред.
Некко кивает.
– Дело не только в людях, с которыми ты связываешься. Я слышала и другие голоса.
Мисс Эбигейл кивает.
– Это мощный аппарат. Мы не должны недооценивать его.
– Так или иначе, это не имеет значения, – говорит Некко. – Потому что отец так и не сказал, где он спрятал свои чертежи.
– Может быть, и так, – говорит мисс Эбигейл. – Но он оставил подсказки.
– Какие подсказки? Честно, он не оставлял для меня никаких подсказок. Может быть, он оставил их для Эррола?
Мисс Эбигейл качает головой.
– Только для тебя.
– Мисс Эбигейл. – Некко понижает голос. – Мой брат Эррол жив. Он не погиб. И мама знала, что он жив.
– Как ты узнала об этом? – спрашивает мисс Эбигейл.
– Я видела его.
– Когда?
– Сегодня. Когда я отправилась в Зимний Дом, чтобы забрать ранец Тео.
– Постой! – перебивает Тео. – Твой брат был там?
Некко кивает.
– Но ты же говорила, что была одна. – Тео старается скрыть гнев, прорывающийся в ее голосе. – Господи! Может, это он забрал ранец? Может, это он разгромил твое убежище? И он – тот самый парень, которого выслеживал силач Пруденс, верно? Черт возьми! Что, если это он убил Гермеса?
Некко качает головой.
– Это не он.
– Почему ты уверена в этом? Я хочу сказать, ты же много лет не встречалась с ним, верно? Ты думала, что он умер. Неужели ты считаешь, что хорошо знаешь его нынешнего?
– Он мой брат!
– Это еще одна вещь, которая донимала меня, – говорит Тео. – Если он на самом деле твой брат, то почему о нем не упоминается ни в одной статье о том, что случилось с твоей семьей? Или в некрологе твоего отца? Разве ты не заметила? Его как будто не существует, он словно воображаемый друг или призрак.
– Он существует, – говорит Некко. – И он не призрак. – Она смотрит на мисс Эбигейл. – Скажите ей. Скажите, что Эррол настоящий. Что он мой брат.
Мисс Эбигейл снова зажигает свой факел, набирает в рот огненную жидкость и выдыхает пламя, аккуратно разбрызгивая пылающие капли.
Пруденс приходит в восторг.
– Это замечательно, – говорит она и хлопает в ладоши. Мисс Эбигейл поворачивается к ней, и Тео думает, что сейчас Пруденс выбранят: это духовная церемония, а не какое-то цирковое представление. Но Эбигейл широко улыбается, показывая зубы, красные от зелья. Старуха встает, берет в руки кожаный кисет, который висит у нее на шее, и подходит к улыбающейся толстухе из кафетерия. Она держит кисет над головой Пруденс, где он описывает медленные круги по часовой стрелке.
– Ты была избрана, – говорит мисс Эбигейл. – Зелье выбрало тебя.
– Ее? – недоверчиво спрашивает Тео. – Но почему?
Вроде бы эти женщины ясновидящие, так почему они не видят, что именно она больше всех нуждается в зелье? В том, что действительно может спасти ее задницу?
– Пру появилась здесь по особой причине, – говорит мисс Эбигейл.
– Ну да, потому что у нее был автомобиль? – фыркает Тео.
– Что случится, если я вдохну его? – спрашивает Пруденс. – Что оно сделает со мной?
– Оно проникнет в тебя и навсегда изменит твою жизнь, – отвечает мисс Эбигейл.
– Да, – без тени замешательства говорит Пруденс. – Я приму его.
Мисс Эбигейл осторожно развязывает кисет, достает щепотку алого порошка и кладет на ладонь Пруденс.
– Вот так, – говорит старуха и кладет вторую щепотку себе на ладонь. Она зажимает большим пальцем одну ноздрю, подносит зелье к лицу и быстро вдыхает его одной длинной затяжкой.
Теперь старуха смотрит, как Пруденс зажимает большим пальцем левую ноздрю, подносит ладонь к носу и делает вдох.
– О-ох! – с улыбкой произносит Пруденс и закрывает глаза. – Ох, боженьки.
Пруденс
Сначала тепло пробегает по носовым пазухам, потом проникает через горло в грудь, легкие и сердце, а затем излучается наружу. Это теплое, греющее ощущение, сопровождаемое странным покалыванием, как будто Пруденс ощущает каждую молекулу воздуха. Она чувствует дым, чувствует дыхание всех этих женщин, дыхание реки. Все вокруг живое – чудотворный гобелен запахов, звуков, оттенков и вкуса. И Пруденс – часть этого, она всегда была частью этого.
Боль покидает ее тело.
Она никогда не чувствовала себя такой живой, как сейчас, прямо в этот момент.
Она встает – ее ноги подобны двум прочным древесным стволам – и начинает танцевать, глядя на костер перед собой, пламя которого взмывает в небо красочными спиралями, соединенными со звездами наверху. Она проделывает свои цирковые трюки: грациозный пируэт, наклон и прыжок. Она легкая, как перышко. Река протекает за ней и внутри нее, огонь сверкает перед ней и внутри нее. Она – все и ничто одновременно. Она – цирковая толстуха. Она – Великая Мать. Она породила большой, круглый и прекрасный мир и теперь она танцует.
Женщины глотают пламя вокруг нее и гудящими голосами выводят песню с восхитительной мелодией, выдыхая дым из ноздрей. Мисс Эбигейл вручает Пру факел, и та опускает его в пламя и машет им в воздухе – пылающая сахарная вата, маленькая комета, ее любовь к мистеру Марселю, ее мечты о цирке.
– Быстро глотай огонь и закрывай рот, – командует мисс Эбигейл. – Не вдыхай. Будь одним целым с пламенем.
Пру действует без промедления. Она женщина, которая хорошо знакома с голодом, она никогда не насыщалась до конца. Она знает, что надо делать, знает, как широко открыть рот и пригласить огонь внутрь, а потом закрыть рот… и тут наконец, единственный раз в своей жизни, она ощущает полноту и насыщение. Она стала чем-то большим, чем раньше.