рном не показал. С утробным воплем он метнул в Валина копье. Валин уклонился, и оружие, не причинив вреда, кануло в ночь. Не успел он сделать и шагу, как в горло нападавшему полетел нож.
Валин оглянулся через плечо – Присягнувшая Черепу улыбнулась и подмигнула ему.
– Мы не убивать пришли! – рявкнул он.
– Будь добр, не говори от первого лица во множественном числе, – возразила Пирр, подбрасывая на ладони новый нож. – Я в ваше крыло не вхожу.
– Зато я вхожу, – вмешался Лейт, – и не прочь убивать. Помню лекции о кровавых жертвоприношениях и пытках и что-то не рвусь…
Он осекся, потому что из апи показалась женщина – тоже голая и с коротким роговым луком в руке. Кожа ее, бледнее луковицы, как у всех ургулов, пылала в свете костра, и пышная светлая грива волос тоже как будто раскалилась в пламени. Она сделала шаг и остановилась, вглядываясь в перестроившихся кеттрал. По лагерю пронесся порыв ледяного ветра. Она не вздрогнула.
– Давай говори, – подзадорила Пирр. – Скажи, что она женщина. А «мы» не убиваем женщин. Я не против. Поведай мне, какая она безобидная.
Валин разглядывал ургулку. Кожа и бедра все в выпуклых шрамах – от копейных и стреляных ран. Волосы хлещут по лицу, но она их не замечает, видит только Валина. Тетивы она пока не натягивала, но стрелу на лук наложила, и, по всему видно, стрелять ей не внове.
– Если двинется, убей ее, – медленно проговорил Валин.
– Какое варварство! – не скрывая насмешки, воскликнула Пирр. – Тристе, бедняжка, такого бы не одобрила.
Валин не удостоил ее ответа.
– Талал, говори. Не тяни.
Лич чуть промедлил и начал с запинкой:
– Васап эбебиту…
– Ты убил моего васапе, – оборвала его женщина, подбородком указав на труп. – Не калечь мой язык.
То, что она владела аннурским, немало удивило Валина, зато дало ему возможность самому вести переговоры. Между тем из двух апи показались еще несколько человек – кто в кожаных штанах для верховой езды и длинных рубахах, кто голый по пояс. Как и надеялся Валин, их набралось всего шестеро. Десять, считая детей и мертвого.
– Он на нас напал, – заговорил Валин, указывая на труп. – Мы убили, защищаясь.
Женщина бросила взгляд на тело и пожала плечами:
– Найдутся другие воины согреть мои ночи.
Подошедший справа юноша что-то проворчал. Этот держал в каждой руке по ножу и, судя по повадке, не прочь был попытать удачу.
– Анник… – окликнул Валин.
– Держу его, – отозвалась та.
Ургулка посмотрела на лучницу, обернулась к своим и отрывисто бросила несколько слов.
Юноша в ответ огрызнулся, замахнулся ножом – и плюнул ей в лицо.
Нагая женщина не моргнув глазом развернулась и всадила стрелу ему в горло. И придерживала рукой, пока умирающий, выронив ножи, хватался за древко, – выпустила не раньше, чем у него подогнулись колени. Смерив труп взглядом, она повернулась к остальным ургулам. Валин уловил отдельные слова: «Вождь… мертв… вызов». Женщина широко раскинула руки, словно ожидая атаки от соплеменников и не замечая своей наготы, режущего ветра и крыла кеттрал в считаных шагах от себя. Только когда ее люди закивали, она снова обернулась к Валину.
– Я Хуутсуу, – объявила она. – Вокови этой семьи. Мы воюем или мы едим?
– По-моему, я влюбилась! – одобрительно вымолвила Пирр. – Надеюсь, мне не придется ее убивать.
Валин глаз не сводил с ургулки. Судя по отсутствию часовых, пестрому вооружению, по двум убитым на траве – их нельзя было назвать великими тактиками. С другой стороны, женщина сама не боялась смерти и ничуть не жалела убитых. Все так же раскинув руки, она ждала его ответа.
– Мы едим, – проговорил наконец Валин. – Я сожалею о ваших… мужчинах.
Хуутсуу пожала плечами:
– Мужчины убили бы тебя. А эти двое… – Она махнула в их сторону луком. – Дураки.
– Тем не менее, – сказал Валин, ожидавший от нее горя или гнева и чуть растерявшийся, не дождавшись, – мы хотели бы обойтись без войны.
– Тогда будем есть. – Она повернулась к глазеющим на Валина детям. – Пиикви, Сари, дайте сестре по щекам, чтобы пришла в себя, и ставьте горшок на огонь. Я иду за своими мехами.
Повернувшись, она без лишних слов скрылась в шатре, а Валин неожиданно для себя очутился посреди ургульского лагеря, занятого утренними хлопотами: кто мочился за апи, кто осматривал лошадей, кто грел над костром озябшие руки – будто ничего не случилось, будто полдюжины солдат не свалились с неба на гигантской птице и не убили одного из них. Даже те двое, что убирали тела, с полным равнодушием к судьбе погибших сорвали с них немногочисленные украшения, отбросили в сторону оружие и уволокли трупы в высокую траву.
– Жутковато мне от такого, – пробормотал Талал.
Валин кивнул:
– Анник, лук держи под рукой.
– А вдруг нам повезло? – скатившись со спины птицы, предположил Лейт. – Малость везения иногда не помешало бы.
Валин позволил себе миг надежды, но тут же задавил ее.
– Оптимизм убивает солдат, – процитировал он «Тактику» Гендрана.
– Сталь в кишках убивает солдат. И сталь в ляжке тоже, – добавил пилот, многозначительно покосившись на Талала. – И в плече.
– Сейчас займемся, – проворчал Валин.
Ему не нужно было напоминать о скрежещущем по надкостнице наконечнике.
– Талал, Лейт, соберите у них оружие.
– Мне надо осмотреть Ра, – напомнил Лейт. – Что-то с ней плохо.
– Сначала ургулы, – приказал Валин. – Потом залатаем своих. Потом уже птица. Анник, прикрывай их. Пирр…
– Еще раз напомню незлобливо, но твердо, – перебила та, – что я не из вашего крыла.
– Какая жалость! А не сумею ли я тебя убедить присмотреть за парой заложников?
– Не знаю, не знаю. Как бы мне их не убить ненароком.
– Это, – скрипнув зубами, произнес Валин, – значило бы, что ты не знаешь, зачем берут заложников.
Перебрав взглядом ургулов, он наугад выбрал двоих:
– Его и ее. – Он обернулся к Талалу. – Сможешь им сказать?..
– Я скажу, – объявила Хуутсуу, выступая из своего апи в перехваченной поясом тяжелой бизоньей шкуре.
В одеянии она выглядела величественной, но неповоротливой. Если бы Валин только что не видел, как она зарезала человека, если б своими глазами не видел натягивающихся под ее кожей жил, мог бы недооценить эту женщину. Хороший урок.
Хуутсуу сделала знак отобранным Валином ургулам, что-то им рявкнула и указала на клочок земли поодаль от костра. Те помедлили в страхе и сомнении, но все же повиновались.
– Свяжите, если хотите, – бросила она, равнодушно проходя мимо заложников к костру и ковыряя пальцем варево в котле.
Валин оценил обстановку и глубоко вздохнул. Как будто все в порядке. Талал с Лейтом сваливают грудой луки, ножи и копья. Анник стоит рядом, держит лагерь под наблюдением, лук у нее в руках.
Поймав его взгляд, Пирр широко и открыто улыбнулась:
– Не волнуйся. Мой бог принимает любые жертвы, но я всегда считала скупердяйством подносить ему безоружных.
Встав на колени рядом с заложниками, она проворно скрутила их брошенным личем обрезком веревки. Кажется, надежно. Если бы ургулы хотели драки, они бы начали раньше, пока оружие было при них, и всем скопом.
– Прошу извинения за принятые меры, – произнес Валин, указывая на связанных ургулов.
Хуутсуу опять пожала плечами:
– Давно мы не закалялись. Квина будет доволен.
– Закалялись? – недоуменно повторил Валин.
– Да, болью, – кивнула она.
– Нет, – возразил Валин, – мы не собираемся вас закалять.
– Брось этнографию, Валин, – вмешался Лейт. – Займись медициной.
Валин отмахнулся от него, обратившись к Хуутсуу:
– Среди нас есть раненые, им надо очистить и прижечь раны. Еще нам понадобится еда и, может быть, лошади.
В глазах Хуутсуу мелькнула опасная искра.
– Лошадей нет.
Валин хотел напомнить женщине, что в ее положении спорить не приходится, но передумал. При всех недавних успехах ему было не по себе. От боли в плече, тревоги за подчиненных, настороженности к ургулам и страха, не свалился бы с неба Блоха, он чувствовал себя перетянутой тетивой: чуть тронь – лопнет или сломает лук.
«Сначала раненые, – напомнил он сам себе. – Потом птица. Потом еда».
С раной Талала все было просто – или было бы, если б тучи не вздумали пролиться жестоким ливнем в отблесках бивших за десяток миль молний. Валин подумал, не перевести ли крыло в апи, но из шатра они не смогли бы наблюдать за происходящим снаружи. Можно было разделить отряд, но разделять и без того малые силы – никудышная идея, каким бы смирным ни выглядел враг. Пришлось остаться под дождем, у шипящего под каплями огня, который ничуть не давал тепла. Ну что же, если Блоха где-то там, внезапный шквал обрежет ему обзор.
Постаравшись забыть обо всех тревогах, Валин сосредоточился на ране Талала. Он стер со лба дождевую воду и покрепче ухватил торчащее из ноги лича древко. Мокрое дерево скользило в пальцах, а Талала каждый раз, как у него срывалась рука, скручивала судорога, и сквозь сжатые зубы прорывался стон. Наконец, перемазавшись в крови и грязи, Валин сумел быстрым движением протолкнуть стрелу наружу, разворачивая ее так, чтобы по возможности не задеть кости. Талал замычал, забился в руках державшего его Лейта и обмяк, когда наконечник вышел из тела. Он тяжело дышал, расширив глаза под заливающим лицо дождем.
– Держишься? – спросил его Валин.
Лич прерывисто вздохнул сквозь зубы и кивнул:
– Заканчивай.
Валин быстрым движением отломил наконечник и под короткое ругательство Талала выдернул древко.
За их спинами фыркнула Хуутсуу. Будто не замечая дождя, она наклонилась через костер, чтобы лучше рассмотреть рану.
– Вы воины? – спросила она.
Валин коротко кивнул, взял из руки Лейта раскаленный нож и прижал светящийся клинок к выходному отверстию. Талала выгнуло дугой, и он потерял сознание. Валин медленно выдохнул. Лишившись чувств, лич не ощутит боли от второго прижигания и даст ему спокойно обработать рану.