Поначалу он просто держался за Килем, потупив глаза, чтобы спрятать свет радужек и самому укрыться от буйства красок и движения. Теперь, выйдя из ваниате, он впервые прочувствовал ужасные минуты в Мертвом Сердце. Не приходилось сомневаться, что Рампури Тан убит или взят в плен, но вопросы и сомнения все равно кружили в мозгу воронами-падальщиками. Не сам ли Каден какой-то идиотской оплошностью навлек на них атаку? Он снова и снова повторял каждый свой шаг в коридорах, в камерах. Нашумел? Нарушил рассчитанные сроки? Неизвестно, но ясно одно: Тан пропал, а он, Каден, свободно идет улицами Аннура.
Он улучил момент, чтобы бросить взгляд на хаос города, и тут же понурил голову, вновь задавшись вопросом, разумно ли было отсылать его в учение к хин. После Ашк-лана он не находил в себе ничего общего с нетерпеливой бессмысленной толпой, не знал, как говорить с этими людьми, как трактовать их ответы. Кругом были аннурцы, а он – аннурский император – понимал их не лучше, чем чужеземных птиц или обезьян.
В конце концов Киль увел Кадена с Тристе в переулок поодаль от главных улиц. Запах гнилья и мочи не помешал Кадену обрадоваться тени и относительной тишине, передышке.
– Теперь должно быть безопасно, – заговорил кшештрим. – Мы на милю ушли от кладбища и следа не оставили.
Каден поднял голову. Прохожий люд мельтешил у входа в узкий переулок, но в их сторону никто не смотрел. Словно они обернулись невидимками.
– Где мы? – спросил Каден.
– В Старых Сучках. Это узкий квартал между Шелковым и Четвертым каналами. Когда-то его занимали мелкие банки и цветочный рынок. С тех пор… – кшештрим пожал плечами, – прошло пятнадцать лет.
Каден поморщился. Он впервые слышал про Старые Сучки и понятия не имел о существовании цветочных рынков. Он наконец вернулся в свой город, в сердце империи, и обнаружил, что стал чужаком в своей стране.
– А монах… – заговорила Тристе, бросив взгляд на вход в переулок.
При свете дня синяки на ее лице и ожоги на руках выглядели гораздо, гораздо хуже, чем в Мертвом Сердце.
– Как ты думаешь, он нас догонит? Выберется?
Каден припомнил приставленный к горлу Тристе накцаль, приказ Тана связать девушку, как скотину, и задумался, надежда или страх кроется в ее вопросах.
– Пройти тем же путем, что мы, он не мог, – сказал Каден.
– Рампури Тан со своим копьем – грозная сила, – произнес Киль. – Но не настолько.
– Так он погиб, – без выражения проговорила Тристе.
– Мы ничем не можем ему помочь, – ответил Каден, сосредоточенно изучая грязь под ногами и принюхиваясь к смраду, лишь бы забыть о смятении в душе.
Тристе всмотрелась в его лицо и кивнула:
– Ладно. Куда нам теперь?
Киль только головой покачал:
– У меня здесь было несколько комнат, и я надеялся, что они еще пустуют, но мы их проходили на четвертой отсюда улице. Судя по всему, там кто-то поселился.
– В твоих комнатах? – удивился Каден. – Что, просто взяли и заняли?
– Пятнадцать лет – долгий срок, – пожал плечами Киль.
Каден с трудом представлял себе пятнадцать лет среди ишшин – пятнадцать лет в темной камере, где за стальной дверью тебя ждет только боль. Человека такое свело бы с ума, но Киль не человек. Каден повернулся к кшештрим:
– Что теперь?
Киль ответил на его взгляд:
– Ты император.
– Я о тебе. Бежали мы вместе, но больше ничем не связаны. Зачем тебе оставаться с нами? Со мной?
Кшештрим взглянул мимо Кадена в просвет переулка, где мелькали на ярком солнце мужчины и женщины, быки и дети.
– Ради истории, – наконец ответил он.
– Моей истории? – поднял брови Каден.
– Не только твоей. Всей вашей расы. – Он хмуро помолчал, но все-таки продолжил: – Я уже говорил, что был историком своей расы. Всю свою очень долгую жизнь я изучал города и народы, войны и краткие периоды непрочного мира.
– Ты говорил, что знал моего отца, – напомнил Каден. – Что сотрудничал с ним.
Киль кивнул:
– Я вел хронику его жизни – по крайней мере, той ее части, когда он занимал Нетесаный трон.
– Зачем?
Каден упрямо вернулся к первому своему вопросу. Понятно, этот историк непричастен к смерти отца – он чуть не два десятилетия провел взаперти в Мертвом Сердце, – однако он кшештрим, он из той же плоти и мыслит так же, как те нелюди, что тысячу лет назад убивали детей Ассара.
– К чему тебе наши хроники? Человеческие. Зачем ты мне помог?
Киль удивил его, улыбнувшись в ответ:
– Вы интересные. Твоя раса еще интереснее моей. Люди непредсказуемы, внутренне противоречивы. Если наша история – длинный отчет о рассудочных дебатах, ваша расцвечена ошибками и честолюбием, раскаянием и надеждами, любовью и ненавистью – всем тем, что нам недоступно, а для вас – душа всех ваших решений. Большинство моих сородичей с самого начала хотели втоптать вас в землю, а я… Мне было любопытно. И до сих пор любопытно. – Он пожал плечами. – Что до вопроса, почему я помог тебе… Ты, как я заметил, император Аннура. Ближе к месту, где вершится история, и быть невозможно.
Каден минуту рассматривал его, затем кивнул. В словах кшештрим был странный, но смысл. Больше того, он поймал себя на желании поверить историку – поверить, что на его стороне есть еще кто-то и этот кто-то понимает империю, которой ему положено править.
– Спасибо тебе, что освободил нас, – сказал Каден.
– Мы на свободе, но не в безопасности, – посуровел Киль. – И еще не определили следующего шага.
– В капитул, – решил Каден. – К хин. У нас с Валином там была назначена встреча. Мы опоздали не на одну неделю, но вдруг он еще ждет? Или оставил сообщение – указания, предостережения…
– Знаю это место, – кивнул кшештрим. – Это недалеко, но ишшин его тоже знают.
– Ишшин не знают, где мы, – возразил Каден.
– О нашем бегстве теперь уже знают.
– На том острове самое малое двадцать врат, – помотала головой Тристе. – Мы могли уйти в любые.
Каден с силой выдохнул:
– Но своих следов мы даже не попытались скрыть. Матол сумеет нас выследить.
– И Тан знал, где мы сговорились встретиться с Валином, – неохотно признала Тристе, сковыривая струпную корку с запястья. – Если он рассказал Матолу, мерзавцу и выслеживать не придется.
Каден помолчал, глядя, как мимо устья переулка рекой текут люди, повозки и буйволы.
– Идти надо сейчас же, – заговорил он. – Ишшин, если и знают, куда мы ушли, сразу не догонят. Добраться до капитула мы успеем. Чтобы проверить, побывал ли там Валин, нужно всего несколько минут.
– Рискованно, – заметил Киль.
– А что не рискованно? – возразил Каден. – Ждать здесь еще хуже.
Капитул хин не привлекал взглядов: узкий кирпичный фасад, шагов десяти в ширину и в три этажа высотой, был втиснут между двумя большими зданиями на краю маленькой мощеной площади в тихой части Аннура. Ничто не говорило о том, что здесь помещается капитул, – и неудивительно, монахи, сколько помнил Каден, никогда не увлекались гербами и девизами. Безликая кирпичная стена, безликая деревянная дверь да несколько плотно закрытых ставнями верхних окон.
Обсаженная вязами площадь жила нешумной жизнью: из окон развешивали белье, кто-то торговался у дощатых рыночных прилавков, два буйвола уткнулись носами в водопойную колоду, – но возле капитула не было никого и ничего: ни людей, ни украшений, даже цветы не росли на гравийной полоске под стеной. Если бы не тянувшаяся к небу струйка дыма, здание выглядело бы нежилым. Ни следа Валина, но Каден и не думал, что брат будет ждать его в тенечке у стены, расставив под соседние деревья своих кеттрал. Всего на площадь выходило два десятка зданий – жилых и торговых: винная лавка с доверху заставленным бутылками окном, видевший лучшие времена старый особняк с растрескавшимися рамами и неметеным двором – похоже, необитаемый. Осматривать все вокруг в поисках Валина – пустое дело. Ничего не оставалось, как постучаться в дверь к хин.
– Ждите здесь, – сказал Каден. – Я быстро.
– А что нам делать, если появятся ишшин? – спросила Тристе, пытаясь смотреть во все стороны разом и изучая взглядом каждого незнакомца.
– Не знаю, – покачал головой Каден.
– Там есть выход, – вмешался Киль. – Внутри.
– Черный ход?
– Кента, – сказал кшештрим.
Тристе побледнела:
– А если Матол и Тан уже там? Вдруг они его поджидают?
– Нет, там другая сеть, – пояснил Киль. – Наши люди строили ее на случай разрушения или неисправности первой.
– А остров, с которого мы входили… – заговорил Каден, спеша усвоить новые знания и сделать выводы.
– Тот переход под надзором ишшин. Врата из него ведут в разные места: в Ассар, в Мертвое Сердце, в катакомбы, из которых мы недавно выбрались…
– А здесь что? – кивнул на капитул Каден.
– Здесь ваша сеть, – объяснил Киль. – Императорская. Та, что вверена вашей семье. Ишшин о ней знают, но не патрулируют. И напрямую она с Мертвым Сердцем не связана. Если услышишь звуки борьбы или крики, спасайся через кента. Они в самом глубоком подвале.
– И куда я попаду? – хмуро спросил Каден.
– На такой же переходный остров, на каком мы уже побывали.
– А оттуда куда?
– Пройдешь вторые справа врата. Они тебя выведут в воду под причалами Олона. Выберешься в город, затеряешься в толпе.
Уставясь перед собой, Каден попытался нарисовать в уме этот путь отступления. Он сумел бы найти Олон на карте – и не больше того. Представления не имел, каков там климат, обычаи, что там за люди живут.
– Сбежав в Олон, – проговорил он, – я окажусь в сотнях миль от Аннура, без средств к возвращению.
– Полагаю, лучше там, чем в Мертвом Сердце, – ответил Киль. – К тому же это всего лишь запасной вариант.
Каден глубоко вздохнул и кивнул.
– Запомни, вторые врата справа. Не первые.
– А те куда ведут?
– В Рассветный дворец, – ответил Киль. – Вывалишься из них, и тебя еще в воздухе нашпигуют стрелами.