«А значит, каждое мгновение – жестокость», – мрачно подумал Валин.
И, не позволив себе больше задумываться, вогнал нож в шею солдата, яростным толчком рассек гортань и артерии и загонял клинок все дальше, пока не наткнулся на кость. Черная форма впитала теплую кровь, и дыхание в горле у Валина стало горячим и рваным. Солдат навалился на него, мучительно вывернув шею, глаза застыли, челюсть отвисла.
– Пресвятой Хал, – пробормотал Лейт, – мог бы голову начисто не срубать.
Валин, бросив еще один короткий взгляд на труп, выдернул нож. Тело обмякло.
– Я его убил, что тебе еще надо? – взревел он, сжимая рукоять побелевшими пальцами. – Посмотрим, что расскажут те двое. Узнаем, не зря ли все это было.
30
Морьета занимала мраморные покои с высокими потолками и узкими окнами высотой в три роста Кадена, на которых трепетали тонкие, как паутина, занавески. Жестом пригласив их войти, лейна закрыла за собой тяжелую дверь, повернула ключ в замке, а потом прошла к окнам, откинула занавески, по пояс высунулась наружу и осмотрела каменные стены по обе стороны проема.
– Можно нам… – заговорила Тристе, но ее мать резко кивнула на следующую дверь.
Комната была без окон. У одной стены стояла застеленная тонким шелком кровать. Напротив поверх пышного густого ковра помещался длинный мягкий диван. Лейна и здесь закрыла дверь, задвинула двойной засов и несколько мгновений вслушивалась, припав ухом к деревянной створке. Наконец она обернулась и указала на диван:
– Прошу, садитесь. Приношу извинения за поспешность, с какой вела вас сюда, но Сьена, как мне иногда кажется, любит секреты не меньше удовольствий.
– Здесь можно говорить? – спросила Тристе.
Морьета кивнула:
– Во всех покоях есть слуховые отверстия, но здешнее я отыскала и заткнула.
Она обратила на Кадена и Киля взгляд – более открытый, чем в садовом павильоне. Если она рассчитывала успокоить Кадена этим взглядом, то просчиталась. Он чувствовал себя козлом, которого осматривают перед забоем, и едва удержался, чтобы не натянуть пониже капюшон.
– Разумеется, о вашем появлении знают не менее десятка человек. – Морьета, отбивая счет ухоженным пальчиком, стала перечислять: – Стражники перед лавкой Релли, сама Релли, Ямара – тот, кто вас встретил, – и все, с кем вы столкнулись по пути. Насколько важно сохранить ваш визит в тайне? Известия, подобно запаху сирени по весне, уже витают по залам храма.
Каден, решившись, откинул капюшон:
– Важно.
При виде горящих радужек лейна округлила глаза и поджала губы:
– О… – Помедлив, она поднялась с места и склонилась в низком реверансе. – Добро пожаловать в святыню Сьены, ваше сияние.
– Встань. – Каден сопроводил слова жестом. – Встань.
Он вновь ощутил, как много весит это короткое слово, которое ему предстояло повторять всю жизнью.
«Если… – мысленно поправился он, – если у меня будет эта жизнь».
– Я надеюсь когда-нибудь занять трон моих предков, хотя, полагаю, кто-то меня уже опередил. Пока прошу называть меня Каденом и говорить попросту. Протокол может всех нас погубить.
Морьета, подумав, кивнула и выпрямилась:
– Как скажешь, Каден. – Она помолчала. – Смею спросить, как…
– Это была ловушка! – выпалила Тристе. – Тарик Адив взял меня в Ашк-лан…
– В качестве подарка, – закончила за нее мать, ее взгляд затуманила печаль. – Не прощу себе…
– Пожалуйста, мама! – отмахнулась Тристе. – Что ты могла сделать? Попробуй вступиться, кончилось бы еще хуже для нас обеих. Дело не в том, что Адив меня взял, а в том, зачем взял. Он подстроил Кадену ловушку.
– Зачем? – встрепенулась Морьета. – Зачем ты ему понадобилась?
– В качестве наживки, – мрачно объяснила Тристе.
Каден, наблюдая за девушкой, искал намек на ложь, искал отзвуки той ярости, что видел в ней в темницах Мертвого Сердца. И не находил. Просто рассерженная и напуганная юная женщина.
Морьета протяжно присвистнула, а потом, взяв кувшин с серебряного подноса, наполнила ледяным вином четыре хрустальных кубка. Сначала поднесла мужчинам, затем Тристе. Когда она взяла свой, Каден заметил, как дрожит у нее рука и как жадно она сделала первый глоток.
– Что же это творится? – изумленно спросила она и снова подняла к губам кубок.
– Мы надеялись узнать это от тебя, – ответил Каден.
– Я убедила Кадена, – пояснила Тристе, – что до лейн доходит все, что известно богатым и влиятельным горожанам.
Морьета слегка поморщилась – так морщатся перед зеркалом, репетируя кокетливое недовольство.
– Не все, но в этом много правды. Похоть развязывает язык, и в объятиях богини мужчины и женщины с одинаковой легкостью выплескивают свои секреты. – Она с силой выдохнула и развела руками. – Тарик Адив вернулся в Рассветный дворец несколько недель назад.
Каден опешил. Такая скорость наводила на мысль, что мизран-советник тоже воспользовался кента, а если так… Он оборвал себя, услышав в памяти голос Тана: «Догадки!»
– Каким образом? – спросил он.
– На кеттрале, – ответила Морьета. – Птица прилетела ночью и опустилась на Копье, но люди видели.
Она потупила взгляд, разгладила на коленях платье и с блестящими от слез глазами обратилась к Тристе:
– Я пыталась к нему пробиться. Хотела узнать, где ты. Сама несколько раз ходила, смиренно ждала в Жасминовом дворе. Писала прошения… – Она покачала головой. – Все впустую. Другие лейны рассказывают, что он почти все время проводит взаперти с кенарангом.
– С Раном ил Торньей, – сказал Каден.
Подтверждались его подозрения. Мисийя Ут до небес вознес этого полководца, а у кого, как не у командующего всей военной мощью Аннура, была возможность подчинить себе кеттрал и эдолийцев и убить императора в его собственной столице?
Морьета кивнула:
– После смерти твоего отца он исполняет обязанности регента.
– Все сходится, – заметил Киль. – А с кресла регента со временем и на трон переберется.
– Почему бы сразу не захватить трон? – удивилась Тристе.
– Это было невозможно, пока до столицы не донеслась весть о моей смерти или исчезновении, – пояснил Каден. – Он не хотел выглядеть узурпатором.
– А вести не было, – сказала Морьета. – Во всяком случае, до исчезновения твоей сестры.
– Адер пропала?
У Кадена свело живот. После атаки ил Торньи на Санлитуна, Кадена и Валина следовало ожидать, что кенаранг не оставит в покое и принцессу.
– Когда? Кто-то знает, где она?
Морьета вздернула брови:
– Где она, всем известно: выступила с армией на север, чтобы присоединиться к кенарангу.
Киль помрачнел.
– Мы… Все мы некоторое время провели в отрыве от общества. Лучше начни со смерти Санлитуна.
Лейне не понадобилось много времени, чтобы изобразить главные события, которые, к изумлению и отчаянию Кадена, обвиняли Адер почти наравне с кенарангом. Морьета объяснила, каким образом его сестра на пару с ил Торньей свергла верховного жреца Уиниана, и как они вдвоем составили покалечившее церковь Соглашение, и как все началось с того, что принцесса разделила с кенарангом ложе…
Здесь Каден прервал ее вопросом, точно ли это известно.
Морьета только улыбнулась:
– Во всем, что касается политических сплетен, наши жрецы и жрицы осведомлены лучше некуда. Точность наших сведений о романтических глупостях приближается к идеалу. Да твоя сестра и не пыталась скрыть этот союз.
– Ил Торнья мог обмануть ее, использовать, – усомнился Каден.
– Мог, – согласилась Морьета. – Мы не знали точно, что произошло в действительности, потому как вскоре принцесса… пропала. Несколько недель никто ничего не знал, даже ил Торнья, который, хоть и пытался все скрыть, одновременно рассылал солдат на поиски. Потом твоя сестра объявилась в Олоне. Слухи были смутными, но, кажется, она там пережила религиозное обращение, приняла веру Интарры и, что самое удивительное, объявила регента изменником и стала собирать свою армию.
– Это понятно. – В душе Кадена пробился нежный зеленый росток надежды. – Она узнала правду, собрала армию и дала бой…
Морьета покачала головой. Каден уловил в ее взгляде что-то незнакомое. Не жалость ли?
– Она не дала бой. Она прошла маршем к Аннуру, но город встретил ее распахнутыми воротами, и сам Адив проводил ее в Рассветный дворец. Их встреча длилась недолго, но, как видно, они успели уладить все разногласия. – Женщина покачала головой. – Во время марша на север ее люди провозглашали ее святой, а его люди…
Помолчав, она развела руками:
– Она практически предъявила права на Нетесаный трон, Каден. На императорский титул.
Слова обрушились на него, как удар. Не то чтобы Каден питал какие-то чувства к грубой глыбе, виденной в раннем детстве. Если хин его чему и научили, так это полной тщете подобных вещей. Но Адер… Она одна связывала его с семьей, с отцом.
Пока Каден с Валином проходили суровое обучение на разных концах света, Адер жила внутри красных стен, и только потому Аннур еще представлялся им родным домом. Она была связующим звеном между ним и городом, отцом, покойной матерью, а теперь эта связь разорвалась.
– Практически предъявила права? – повторил Каден.
– Времени было мало, – объяснила Морьета. – Они, принцесса и кенаранг, сейчас вместе движутся на север навстречу некой ургульской угрозе.
Ут и Адив в Ашк-лане упоминали ургулов. Каден извлек воспоминание из глубины памяти: некий шаман впервые объединил племена и испытывает на прочность аннурские границы.
– Ил Торнья побеждал ургулов в сражениях, – припомнил Каден, – еще до смерти отца.
– И эти победы, – добавила Морьета, – в какой-то мере обеспечили ему место кенаранга.
– Знакомая стратегия военных переворотов, – кивнул Киль.
– Что за стратегия? – спросил Каден, не поспевая за поворотами беседы.
– Спровоцировать врага на нападение, использовать угрозу, чтобы убедить собственный народ, будто военный правитель предпочтительней гражданского.