– Это наша работа, – сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик или рычание, проговорил Валин. – Мы для того и живем.
– Бросьте. – Почуяв напряжение, Талал встал между ними. – Кончайте уже!
Кончайте… Валин готов был расхохотаться. Переплывут озеро – впереди обрыв. Взберутся на обрыв – впереди башня. Влезут на башню – останется убить ил Торнью, а справившись с ним, будут думать, как вытащить Гвенну и Анник. Одно за другим, и так без конца. Ничего не закончится, ничего. Пока ты жив.
Переплыли, к радости Валина, на удивление быстро, а вот обрыв их доканал: семьдесят футов узких уступов в коварной темноте, в скользящих мокрых сапогах, а в старой башне еще и известка крошилась под пальцами. Валин трижды, доверившись вроде бы надежному камню, повисал на одной руке. Камень срывался в волны, а ему приходилось ждать, пока подоспеют на выручку друзья.
Продвигались они медленно и мучительно, зато Валину почему-то стало спокойнее. Выбор здесь был невелик: за какой камень уцепиться, на какой уступ поставить ногу, – зато последствия сказывались немедленно: камень или держался, или нет. Ни лжи, ни обмана, и никого не надо убивать. От усилий он согрелся, все мысли сосредоточились на клочке отвесной стены прямо над головой и под ногами. Пожалуй, он даже огорчился, выбравшись наконец на шершавые доски крыши, хотя к тому времени руки у него ныли, а кончики пальцев были сбиты в кровь.
Он полежал немного на спине, разглядывая звезды – как пробитые в темноте дыры. Голос Талала вернул его к действительности.
– Кто-то там хорошо поработал, – пробормотал лич, кивнув на восточный берег Черной. – Крепко все перекрыли.
Валин, вытащив из промасленного чехла трубу, перекатился на живот:
– Что у нас там?
Талал кивнул в темноту:
– Мост вроде бы снесли, как ты и говорил. Видно плохо.
Для Валина освещенная кострами и звездами ночь была достаточно светла, чтобы разглядеть в трубу изрубленные в щепки опоры и торчащие из илистых отмелей зубья обрубков по обе стороны среднего рукава. Кругом еще валялись несколько досок настила.
– Знать бы, кто их предупредил, – пробормотал он, оглядывая сверху городок.
Поселение гудело как улей: мужчины и женщины толкали или тянули тележки и повозки – то с инструментами, то доверху заваленные стволами и бревнами. Дети с криками носились по улицам, доставляя взрослым поручения. Казалось бы, хаос, но, понаблюдав минуту-другую, Валин начал улавливать в этом безумии порядок: нагруженные тележки двигались на восток, к подобию баррикады на дальнем берегу восточного острова, и возвращались с провизией и кувшинами воды. Валин навел трубу на фигурки распоряжавшихся посреди деревенской площади людей, рассмотрел главную и чуть не выронил трубу.
– Пресвятой Хал! – выдохнул он и понял, что хохочет.
Радостное облегчение подбрасывало его, как прохладные волны на Островах, смывая на минуту сомнения и гнев.
– Мешкент, Ананшаэль и святой черный Хал!
– Что смешного в том, что этот городишко вот-вот сгорит дотла? – осведомился Лейт.
Сейчас никакой яд не мог отравить его радости. Валин в ответ только улыбнулся и передал пилоту трубу. Лейт не сразу отыскал среди теней Гвенну, а когда отыскал, тоже расхохотался.
– Вот же упрямая стерва! – дивился он. – Если Гвенну Шарп что-то достало, все ургульское воинство не заставит ее разыгрывать пленницу.
– Анник тоже здесь, – немного спустя добавил лич. – И Пирр.
У Валина болели растянутые улыбкой щеки. Как давно у него не было повода улыбнуться!
– Хотел бы я знать, как они выбрались…
– Эта троица? – отозвался Лейт. – Думаю, выцарапывали глаза и перегрызали глотки, пока на пути не кончились ургулы. Мы тут блуждаем по Раалте, убивая своих, а эти вырвались на свободу, на голову опередили конную армию и готовят оборону.
В его голос вернулась прежняя горечь:
– Тут задумаешься, стоило ли нам так стараться.
С лица Валина тенью сползла улыбка.
– Мы старались потому, – сказал он, – что тогда не видели лучшего варианта.
– Ну, раз уж мы здесь… – Лейт встал в рост на ветхой крыше, – давайте спускаться, пока за нас всю работу не переделали.
Помедлив, Валин мотнул головой:
– Нет.
На миг все замерли. И замолчали. Ветер срывал брызги с волн, бросал их на скалу. Он ерошил кедровую хвою, разгребал тучи, выбивал искры и багровое зарево из костров внизу.
Не веря своим ушам, пилот медленно развернулся к Валину:
– Нет?
– Мы останемся здесь, – не повышая голоса, сказал Валин. – Наше дело – убить ил Торнью. Ничего не меняется.
– А то, что там, внизу, наши, ничего не значит? – возмутился Лейт, махнув рукой на городок. – Что ургулы, поцелуй их Кент, на подходе и людям нужна помощь – это ничего?
– Гвенна справится, – проговорил Валин, чувствуя на языке горечь каждого слова.
Ему не меньше Лейта хотелось туда, вниз, хотелось воссоединиться со своим крылом и своим народом, строить баррикады, обдумывать стратегию… Три лишних бойца не переломят ход большого сражения, но сейчас, в организации городской обороны, трое с кеттральской подготовкой могли бы сделать многое. И как приятно было бы таскать и поднимать, строить… действовать! Вот только это грозило срывом задания.
– Завтра здесь будет ил Торнья, – сказал Валин, – а те милые люди внизу, вон те, с красивыми мечами, если вы забыли, его разведчики. Спустимся – нас мигом приметят и донесут. Если ил Торнья узнает, что мы здесь, потеряем элемент неожиданности, а это пока единственное наше преимущество, Кент нас побери.
– Пошел ты, Валин! – яростно буркнул Лейт. – Там, внизу, и без нас половина крыла. Думаешь, услышав о Гвенне с Анник, ил Торнья не заподозрит, что мы где-то рядом?
Валин поморщился. Действительно, непредвиденное осложнение, но осложнение – еще не поражение.
– Гвенна знает про ил Торнью, знает, что мы его выслеживаем, у нее хватит ума не ссать против ветра.
– Есть еще одна причина не показываться на глаза, – хмуро заметил Талал. – Пока трудно сказать, чем все закончится, но, когда закончится, ил Торнья обнаружит Гвенну и Анник и поймет, что они пережили покушение Юрла, а значит, должны были все про него узнать. Или хотя бы заподозрить. Не удивлюсь, если он задержит их для допроса – конечно, без шума.
Валин кивнул. Об этом он не подумал, но Талал, как водится, говорил дело.
– Итак, у нас две причины не попадаться на глаза, – подытожил командир.
Лейт покачал головой:
– Верно, две причины: «что, если» и «на всякий случай». Мы с вами – новая порода солдат-философов. Мы отсиживаемся в безопасности, пока другие машут мечами.
Валин промолчал. Он предчувствовал, что очень скоро им доведется вдосталь помахать мечами, а это дело такое: никогда не знаешь, где остановишься.
42
Старый Пиккер Йон, решивший, что лучше умереть на своем пороге, чем бежать, добился своего. Во всяком случае, по части «умереть». Сколько ему удалось продержаться, Гвенна не знала, но к тому времени, как ургулы выволокли его на восточный берег Черной, он лишился топоров, кувшина и, если можно было судить по тому, как болталась у него голова, – не только способности, но и воли к сопротивлению.
– Добрались до него, – сказал Бриджер.
– Ясно, добрались, – огрызнулась Гвенна. – Ты думал, старикан в одиночку управится со всеми ургульскими племенами?
Остальные просившиеся на язык слова она проглотила. Злилась-то она не на Бриджера, а на Йона, на его стариковскую глупость и упрямство, и еще – что приходится смотреть на их последствия.
Из-за выстроенной Анник баррикады на восточном острове Гвенне был виден дальний берег и даже лица ургулов, проверявших подсыхающие отмели вверх и вниз по течению, и клейма на конских крупах, и оперение на стрелах. С такого расстояния долетали и крики, и стрела, а если войско что удерживало, так только вода да узкая полоска ила. Хлипкая защита.
Гвенна оглядела ряд местных, выстроенных Анник за баррикадой. За бревенчатой насыпью собрались мужчины, женщины и несколько ребят, чьи луки не добивали до того берега. Если ургулы подойдут на расстояние выстрела из этих – остров, считай, потерян. Гвенна бы предпочла отослать детей – только если ургулы прорвутся, им все равно деваться некуда. К тому же здесь был их дом, и они имели больше права умереть за него, чем она.
Пока Гвенна осматривалась, кто-то выпустил стрелу. Она проплыла высоко над водой и, никому не повредив, легла в мягкий прибрежный ил.
– Не сметь! – выкрикнула Гвенна.
Лишних стрел у них не было. И без того на всех ургулов даже по одной не хватит, но она не стала обращать на этот факт внимание местных.
– Пока не начнут переправу, не стрелять!
Она не знала, радоваться или тревожиться тому, что ни один всадник еще не попытался пустить своего коня вплавь. Ясно, такая попытка была бы чистым самоубийством, но ведь ургулы никогда не славились изощренной тактикой. Во всяком случае, до Длинного Кулака.
Странно, что не показывался сам шаман. Он мог таиться за деревьями, с безопасного расстояния управляя воинами, но ее тревожило не только отсутствие вождя, но и выбранный им заместитель. Если Длинного Кулака не было видно, то Балендин Айнхоа, казалось, был повсюду: в плаще из темной бизоньей шкуры разгуливал по берегу, указывал и приказывал, словно всю жизнь провел среди ургулов. И всадники, если и были недовольны, успешно это скрывали – и правильно, полагала Гвенна, припоминая все, что знала о Балендине.
Вот сейчас он велел кучке таабе и ксаабе очистить пространство между лесом и отмелями. Когда ургулы расступились, на свободное место вытолкнули спотыкающегося Пиккера. Балендин постоял над ним, озирая городок за рекой так, словно чувствовал на себе взгляд Гвенны. Пока он медлил, из-за деревьев выволокли других пленников – несколько десятков – и бросили лицом в грязь на виду у лича и старого лесоруба. Кто-то поднес пук веревок, и Балендин несколькими привычными движениями обвязал Пиккеру Йону лодыжки и запястья.