ться, но в этот момент на кровать с грохотом рухнула часть потолка. Дети завизжали от страха, причем сразу стало ясно, кто из них мальчик, а кто девочка. Милада тоже заорала от неожиданности, но почти сразу опомнилась, ухватила девочку за неосторожно высунувшуюся ногу и втащила ее под исходившее паром, горячее одеяло. Девочка забилась, как пойманный мышонок, забрыкалась ногами. Но Миладе было уже все равно. Прижав ее к полу одной рукой, она резко сунулась под кровать всем телом, накрепко сцапала мальчика за руку и подтянула к себе.
Моментально скрутив и обернув детей одеялом, слушая их приглушенные вопли и стараясь не думать о том, как им горячо, она заорала:
– Молчать! Я вас сейчас спасу!
Девушка тяжело поднялась на ноги – кто их тут только так откормил! – и неуклюже побежала к выходу. Было страшно неудобно, потому что дети и не подумали успокоиться, а наоборот начали еще сильнее брыкаться. Тогда Милада хорошенько встряхнула их, потому что надо было выбираться, а мокрое одеяло уже начало сильно парить.
Перед глазами стояла огненная стена, и Милада с трудом опознала дверной проем. Увернувшись от кренящейся с потолка балки, она выскочила на террасу, зацепив по дороге выпроставшейся из-под одеяла детской ножкой дверной косяк. Из-под одеяла раздался вопль, но Милада была уже снаружи.
Дом уже не тушили, видимо, поняв бесполезность этого занятия. Селяне сгрудились за забором, зачаровано и печально глядя на пожар. Женские рыдания были слышны даже сквозь гул пламени.
Она успела заметить, как отшатнулась люди при ее появлении из огня. Каким-то обострившимся зрением увидела всё сразу: пораженные лица наставницы, Оксанки и оборотней, стоявших в толпе, ужас в глазах деревенских, в которых отражалось бушующее пламя. Увидела себя их глазами: голую, черную, переливающуюся огненными бликами.
Милада проковыляла половину пути до калитки, когда сзади раздался громкий треск рухнувшего дома, и ее окутало пламя, которое взметнула упавшая крыша. В толпе закричали. Мимо пролетели горящие головни, что-то сильно ударило ее в спину, отчего Милада на бегу рухнула на колени, не выпустив, однако, свертка.
Одеяло уже высохло полностью и стало горячим. Дети внутри притихли, и обеспокоенная Милада, с трудом поднявшись на ноги, закричала:
– Помогите же! Спасайте их!
К ней подскочили, одеяло с детьми выхватили из рук, унесли. Милада рухнула на землю, полностью обессилев, хватая ртом воздух. Кто-то приблизился, ее чем-то накрыли, она не соображала ничего, все вокруг было, как в тумане. Голоса звучали глухо, губы склонившихся над ней людей шевелились, но девушка не понимала ни слова.
Наконец зрение прояснилось. Милада увидела рядом с собой обеспокоенных Рябинушку, Оксанку, и близнецов. Она разлепила спекшиеся губы:
– Как дети?
– Все хорошо! – торопливо заговорила Оксанка. – Живы, здоровы, только дыма надышались, и мальчик ногу обжег.
Милада видела, что подруга пытается скрыть волнение, да и остальные тоже. Она почувствовала тревогу.
– Слушайте, простите меня, я не подумала… Некогда было думать… И какой меня видели?
– Успокойся! – с волнением в голосе сказала наставница, внезапно пожав ей руку. – Эти не сдадут. Ты детей спасла, а это самое главное.
– Но и видок у тебя был… – усмехнулся Во, увидев, что с Миладой все в порядке. – Прямо фурия. Глаза горят, волосы огненные развеваются, вся в сиянии… Ух!
– Огненные волосы? – не поняла Милада.
– Да! – торопливо заговорила Оксанка, широко раскрытыми глазами глядя на нее. – У тебя волосы стали огнем! Когда ты вышла, прямо языки пламени с головы струились! И глаза светились! Ярко-оранжевым! Я сначала страшно испугалась!
– Охренеть… – пробормотала Милада. – Что-то горящих волос я не заметила… Поможете встать?
Оборотни подхватили ее и поставили прямо. Милада торопливо закуталась в большую простыню, невесть откуда взявшуюся на пожаре, и заметила, что кожа стала уже нормального цвета.
Что-то коснулось ее плеча. Милада увидела выражение лиц спутников и торопливо обернулась.
Рыдавшая давеча перед домом женщина опускалась перед ней на колени, не выпуская ее руки, которую она сейчас целовала.
– Вы что?! – смущенная девушка подхватила женщину под руки и торопливо подняла. – Не надо!
– Спасибо тебе… – Милада увидела, что та пытается подобрать слово. Зашибись, подумала она, мне даже теперь определение не могут придумать. – Спасибо тебе, ведунья… Мои дети…
– Ой, – вспомнила Милада. – Простите, что мальчику ногу обожгла! Не углядела… Там огонь везде был, а я так торопилась… Простите!
Но женщина снова заплакала, теперь уже улыбаясь сквозь слезы. Обняла Миладу, расцеловала ее и отошла, бормоча благодарности и низко кланяясь.
И неожиданно все, кто был перед ней, освещаемые рыжими отблесками догоравшего пожара, поклонились.
Милада стояла, кутаясь в свою простыню, с комком в горле и слезами на глазах, и в голове у нее билась только одна, совершенно неуместная и глупая мысль.
Вот вырасту, думала она, и стану пожарным!
Встреча с мамой была волнительной, потому что Милада ей все рассказала. Все, что произошло за последние четыре месяца, закончив пожаром. Рябинушка не потребовала обета молчания, только просила тщательнее выбирать слушателей. Потому что обыватели вряд ли поверят, а знающие люди могут натворить бед.
Мама некоторое время сидела молча, собираясь с мыслями. Потом обняла Миладу, усевшуюся, как обычно, у ее коленей, и спокойно сказала:
– Да ты у меня героиня! Я тобой так горжусь!
– Правда?
Тамара Федотовна потрепала дочь по волосам, как маленькую.
– Ну, а как же иначе? Две спасенные человеческие жизни не каждый себе в копилку положить может.
– Это как-то само собой получилось. А заодно я себя на огнеупорность испытала.
Испытала, это точно.
После того, как Рябинушка увела ее домой, на следующее после пожара утро, когда она все же решила уехать, ее провожало довольно много народа. Она познакомилась с Ольгой, погорелицей, а также со спасенными детьми – двойняшками Варварой и Егором. Все трое жили у соседей в ожидании, когда можно будет начать строительство нового дома. Причину пожара установить так и не удалось. Дети помнили только, что проснулись от запаха дыма, но пути отступления были уже перекрыты. Все это выглядело странным, и Ольга, которая в злополучный вечер отправилась к подружке попить чайку и поболтать, приходила к Рябинушке с просьбой дознаться до истины. Когда Милада шла по деревне в сопровождении Во, несшего ее сумку, пепелище еще дымилось, и, проходя мимо, Милада невольно поежилась, вспоминая. Только через несколько часов после пребывания в огне на нее накатило. Да так, что аж затрясло. Запоздалый страх за себя, за едва не погибших детей наложился на мысли о том, кто же она такая. Если до сих пор Милада просто принимала на веру все, что о ней сказала Рябинушка, и забавлялась со свечой, то теперь она в полной мере поняла и ощутила, что не является человеком. При этом, пытаясь найти в себе какие-то изменения, она понимала, что осталась самой собой. Вот только…
Смотреть на нее все стали как-то по-другому. Оксанка и Рябинушка держались настороженно, и Милада заметила, как они поглядывали на нее, когда на следующий день Милада, собираясь в поездку, брала в руки что-то легковоспламеняющееся. Неудивительно, думала Милада. Однако она уже пришла к выводу, что, скорее всего, способности огневицы проявились у нее только в экстренной ситуации, в чем она попыталась убедить своих. Но настороженность во взглядах не пропала до самого ее отъезда.
Только мама не подвела.
– Это ведь и есть героизм, не находишь? Не будучи уверенной в собственной неуязвимости, ломануться в огонь.
– Ого, – рассмеялась Милада. – Какие мы словечки используем.
– Я, к твоему сведению, современная мама современной дочери. И использовать словечки, которые использует дочь, раз уж мне не удалось полностью привить ей нормальный русский язык – это способ сближения. Но я не забываю на всякий случай и нормальный язык. Так что не парься, если нужна будет консультация по значению какого-нибудь обычного слова, можешь обращаться. Твой месседж будет услышан.
– Ужас! – поморщилась Милада, улыбаясь.
Мама слегка дернула ее за волосы.
– Забавно. Я – мать огнеупорного полудемона. – она немного неестественно рассмеялась. – Может, в обморок грохнуться? Для разнообразия.
Милада внимательно посмотрела на нее.
– Слушай, мам. У тебя правда какая-то неправильная реакция. Я ждала, как минимум, охов и ахов.
Мама улыбнулась.
– Напрасно ждала. Я разумный человек, дочь, читаю те же книги и смотрю те же сериалы, что и ты. Забыла, кто тебя к фентези приучил? И что ты мне предлагаешь сейчас сделать? В истерике забиться или закрыться от тебя в ванной с перепугу? Я тебя выносила, рожала, всю жизнь с тобой рядом провела. Матери серийных убийц – и те в детках души не чают.
– Ну и пример!
– Да ладно тебе, не принимай близко к сердцу. Просто такая вот нормальная спокойная реакция. А папа твой… Мне кажется, он всегда что-то подобное знал.
Милада хмыкнула, потом искоса взглянула на мать снизу-вверх.
– Мам… А я ведь людей убить могу… Нечаянно.
– Но не убила же, только спасла. Так что пока этот твой дар – во благо! – твердо сказала мама. – Так что съездишь с клубом на свою игрушку, а потом – за парту, и учиться, учиться и учиться, как завещал великий. Во избежание. Еще не хватало, чтобы ты действительно стала небезопасна для окружающих. Столько лет твоя способность спала в тебе после того сеанса у экстрасенса. И я, признаться, хотела бы, чтобы она у тебя больше не проявлялась.
Милада отвернулась и шепнула, так, что мама не услышала:
– А я, признаться, не хочу. – И добавила громче: – Пойду, платье поглажу.
– Посмотрите, где висит мой любимый красный щит, – процитировала Тамара Федотовна с улыбкой.
– Не, – отмахнулась Милада. – Егор сказал про платье, значит, будет не историческая игра, а фентезийка. Так что буду магичкой какой-нибудь.