Это был очень неожиданный поворот для Агнии, и она некоторое время пыталась соотнести историю со своим жизненным опытом и реалиями родного мира. Получалось плохо: семья Ламмерс были дворяне, а не простолюдины. Это значит, что Неприкасаемых даже не лишали дворянских титулов. Грубо говоря, считать их местными неграми не получалось. Тут деление на касты происходило по совершенно другому принципу.
– Значит, моя семья была из касты Неприкасаемых… – задумчиво проговорила Агния – А дальше? Где они сейчас, Лоренцо?
Король протяжно вздохнул, раздраженно мотнул головой и довольно кратко ответил:
– На момент решения их судьбы вы, Агния, были официальной женой Роджера де Гренара. Он в этом браке оказался пострадавшей стороной. Поэтому именно ему я предоставил право решать судьбу семьи Ламмерс. Ваша мать, миледи Ламмерс, отправлена в Северную Обитель. Это что-то вроде женской тюрьмы с достаточно строгим режимом. Там обитают дворянки, совершившие тяжкие преступления, которым дозволили сохранить жизнь. Ее сын отправлен во флот младшим матросом. Милорд Ламмерс казнен. Такой приговор вынес семье Роджер, и я счел это справедливым.
– Ужас какой! За что вы с ними так?! – Агния ошеломленно смотрела на короля.
– За то, что миледи Ламмерс вполне осознанно лишила свою дочь последних крох магии, тем самым подписав ей смертный приговор. Девушка не выжила, Агния. А вот почему магия призвала на ее место вас, нам только предстоит узнать.
– Ах, вот оно что… Я не знала, что магию можно добыть еще и таким способом, – поморщилась Агния. – Её можно отнять у каждого?
– Не придумывайте лишнего, юная леди. Принудительно лишить магии можно только слабосилка. Вам с этой стороны совершенно точно опасность не угрожает, – и, желая поставить точку, добавил: – А мои службы нашли и того, кто выпил вашу магию, и того, кому она досталась, и тех, кто помогал им. Наказание за такое преступление достаточно сурово. Эти люди никогда больше…
Глядя на потрясенное лицо девушки, король немного смягчился и пояснил:
– Большая часть магов, рождающаяся сейчас – слабосилки. Я уже говорил об этом. Если государство не будет пресекать такую торговлю максимально жестким способом, слабосилков начнут убивать из-за каждой крохи. Раз они рождаются в мире, значит, для чего-то они нужны. Мы и так слишком нарушили баланс. И продолжать делать – это преступление перед всем миром. Так что не осуждайте меня, юная леди…
– Да я и не думала осуждать, – устало ответила Агния. – Я слишком мало понимаю ваш мир, чтобы судить кого-то. Но зачем миледи Ламмерс сделала это?
– Все просто: деньги. Находятся и в наше время честолюбцы, желающие могущества, пусть даже ценой чужой смерти.
– А зачем кто-то хотел купить эту кроху магии? Она же ничего существенного не даст.
– Затем, что убив двадцать-тридцать человек, можно подняться почти до среднего уровня. Иногда у людей есть деньги, но нет понимания жизни. Преступники существуют в любом обществе.
– Лоренцо, а что случается с магией, когда носитель умирает? Просто сам, без убийц. Допустим, от старости или болезни.
– Она возвращается в мир. Именно поэтому более сотни лет после войны существовала Служба Призраков. Их задачей было отлавливать всех, кто покушается на слобосилков и их крохи. В летописях пишут, что после войны убийство слабосилков стало почти национальным бедствием в любом королевстве. За такие преступления казнили очень жестоко, и со временем все затихло…
Его величество встал, коротко кивнул Агнии:
– Вы выглядите усталой, ложитесь отдыхать. Пропуск в архив вам принесут завтра утром.
Глава 24
С каждыми новыми сутками, проведенными в этом мире, дневное расписание Агнии становилось все плотнее и плотнее. Ей действительно принесли утром изящный ажурный браслет из какого-то черного металла, который и должен был послужить пропуском в архив. Однако, с сожалением глянув на симпатичную безделушку, визит к королевским тайнам Агния отложила на потом: утро и день были слишком заполнены.
Нельзя сказать, что занятия огненной магией проходили совсем уж безукоризненно, но, по крайней мере, особых проблем с самоконтролем у Агнии не было. Как не было и ощущения единения с собственной магией. Скорее, огненная сила ощущалась ею как очень интересный девайс, которым она училась пользоваться.
Нечто вроде биоэлектронного протеза. Как будто кто-то неведомый добавил к ее организму лишнюю руку. Руку, могущественную и послушную, но которая все-таки была немножечко чуждой. Вот этой самой третьей рукой Агния и училась пользоваться с переменным успехом. С командами «включить» и «выключить» она справлялась прекрасно. А вот с пользованием этим самым непривычным «протезом» успехи были пока средние. Миледи Коллен уже даже иногда ворчала:
– Вы похожи на ребенка, впервые в жизни взявшего в руки карандаш! Не нужно прилагать столько сил и тыкать этим карандашом во все стороны, леди Ламмерс. Этот «карандаш» должен стать продолжением вашей руки!
Однако продолжением огненная магия становиться не торопилась. Возможно, потому, что самой Агнии она была не слишком и интересна. Научившись «выключать» в себе огненную мощь, она перестала так бояться внезапных вспышек силы. И с этого момента слияние с собственным огнем как-то замедлилось.
Агнию по-прежнему значительно больше привлекали уроки бытовой магии. Пусть сила, которая заведовала этой частью ее сущности, была мала и слаба, но сам процесс создания чего-либо настолько захватывал ее, что она трудилась над своими безделушками, не жалея сил и времени.
Так уж случилось, что в тот день, когда ей принесли пропуск в архив, в это самое хранилище тайн Агния так и не добралась. После обеда она корпела над очередным заданием миледи де Сотье. Сегодня это был небольшой кусочек серебра, который никак не хотел принимать законченную форму.
Сперва Агния пыталась создать перстень. Но то, что выходило у нее в конечном итоге, было грубым и корявым. Металл слушался ее плохо. Агния злилась и раздражалась. Этот процесс чем-то напоминал ей разговор слепого с глухим: она не чувствовала этот кусочек серебра, а он отказывался подчиняться ее желаниям, как будто осознанно сопротивлялся!
По какой причине она, вдруг разозлившись то ли на себя, то ли на бездушную железку, вплела в бытовую магию тонкую ниточку огня, она бы даже ответить не смогла. Но странным образом «глотнув» и впитав в себя огненную силу, бытовая составляющая ее магической сути вдруг «расцвела» и наполнилась.
Не особо даже задумываясь, что именно она делает, Агния ощутила покореженный серебряный слиточек как крошечную, но очень важную часть мира. Важную, нужную, необходимую!
И эта частица была настолько болезненно-неправильной формы, что Агния как-то инстинктивно, недолго думая, влила идеально нужное количество сил: одновременно и бытовой, и огненной магии, которые в этот момент слились воедино…
На столе перед ней лежало кольцо. Оно имело идеальную форму. Ту самую, к которой сам металл и стремился изначально. Ту самую, которую она хотела придать ему.
Еще не веря собственным глазам, Агния протянула руку и взяла теплое кольцо двумя пальцами. Поднесла поближе к глазам, внимательно рассмотрела: перстень был безупречен. Это был тот самый абсолют, то самое совершенство, к которому стремились одновременно и ее магия, и ее собственные желания. От радости, от восхитительного ощущения единения с собственной магией на глазах Агнии навернулись слезы. Слезы счастья…
Первый раз в жизни она почувствовала себя творцом. Тем самым творцом, который всегда стремился к идеалу. Было даже чуть неловко, что мастера ее мира проходили длинный путь обучения, прежде чем могли назваться творцами, а ей, Агнии, умение далось значительно легче.
Нервное возбуждение начало покидать ее, подобно воде, уходящей в песок, и Агния почувствовала сонливость. Не желая расстаться со своим изделием даже на секунду, она надела его на палец и, нервно зевнув, добрела до кушетки. Сон пришел почти мгновенно, и там, во сне, она, как волшебная саламандра, купалась в восхитительном море огня, ощущая одновременно пламя как часть себя. А себя как часть этого пламени.
Именно с этого момента, к удивлению ее учителей, произошло слияние двух видов магии, которые теперь совершенно не противоречили друг другу, а только дополняли одна другую. Огненная сила, которая являлась мощью сама по себе, вдруг стала покорна Агнии и больше не ощущалась ею, как протез. Теперь, когда сила огня подпитывала силу творца в ней, весь мир вокруг стал выглядеть немножко по-другому: более цельным, более ярким, более понятным.
Этот новый мир принял Агнию как часть себя.
***
Новое состояние души настолько нравилось девушке, делало ее настолько наполненной и сильной, что первые дни она не могла оторваться от занятий. Теперь получалось все. Вообще все!
Беря в руки моток шелковых ниток, она совершенно точно, до малейших деталей знала, в какие именно сказочные кружева превратится эта нить. Если Агнии требовалось зажечь свечи, для этого вовсе не нужно было напрягаться и осторожно ограничивать собственную силу, опасаясь спалить весь дворец: достаточно было просто ее желания.
Самое интересное, что масштабы действия для нее были совершенно не важны. Одинаково легко Агния творила огненную бабочку, которая существовала в мире исключительно для красоты. Или целую стайку для освещения. Или огненный шторм, от которого взрывались пронзительным визгом накопители на полигоне. Ощущать себя целостной личностью было настолько восхитительно, что Агния не могла остановиться, развлекаясь этим новым чувством, как ребенок необычной игрушкой.
Новые умения Агнии потрясли короля. Его величество выбрал время и лично присутствовал на одном из занятий, опасливо любуясь мощью своей «фаворитки».
– Ты, Агния, самое непонятное существо, которое я видел. То, с какой легкостью ты пользуешься огнем, это понятно. Любой маг рано или поздно сливается со своей стихией. Но вот как ты ухитрилась подружить огненную мощь и ту жалкую крошку бытовой магии… Вот этого я понять не могу, – констатировал Лоренцо. – Скажи, тебе самой не мешает бытовая составляющая?