— Мой последний раунд в этой игре закончен, — прошептал он. — Вы двое… ступайте дальше….
И голова его тяжело упала.
— Мертв! — прошептал японец, и его узкие глаза сверкнули. — Один из нас пусть останется здесь, а другой пойдет и прикончит принцессу. Мартин, ты знаешь дорогу, поэтому тебе придется пойти и убить её.
— Выходит, я избран, — хриплым голосом поинтересовался Гари. Вздрогнув, взглянул на Борщёффа, а потом крепче сжал кинжал и выпрямился. — Хорошо, Окара, я сделаю это. И теперь тебе не нужно бояться, что я вернусь…
— Одного быстрого удара будет вполне достаточно, — заверил Окара. — Быстро.
Гари решительно проскользнул в апартаменты принцессы. Высокие каменные комнаты, обитые шелком, были темными, лишь через узкие щели окон пробивались красноватые отблески. Тут царила мертвая тишина. Нервы Гари были натянуты до предела, когда он тихонько пересек комнату. Теперь он был переполнен жестокой, непоколебимой решимостью завершить миссию, за которую Борщёфф отдал жизнь.
«Ширани в эту ночь должна умереть во имя мира во всем мире!»
Он вошел в комнату, которую мягким белым светом заливал небольшой серебряный светильник под потолком. Брильянтовые шелковые ковры, изысканная мебель — все тут дышало женственностью и изысканностью. Необычный аромат наполнял комнату. А потом он увидел Ширани. Она спала на диване за лампой — стройная фигура в белом. Похоже она заснула, ожидая кого-то.
Гари на цыпочках подобрался к ней и наклонился, покрепче сжав кинжал. Во сне Ширани была прекрасной. Её золотые волосы разметались по подушкам, лицо, расслабившись, стало и вовсе детским. Красные губы были слегка приоткрыты. Одна рука бессознательно сжалась в кулак. Ослабленный воротник её шелковой туники обнажил теплые, белые, прекрасные плечи и одну высокую маленькую грудь.
Рука Гари задрожала, когда он занес кинжал для смертельного удара.
— Боже, прости меня, я должен это сделать, — прошептал он, обращаясь то ли к Ширани, то ли к себе самому. А потом Гари понял, что его слабый шепот разбудил принцессу. Он замер, встретившись с ней взглядом.
— А Батор заходил, чтобы попрощаться со мной…
А потом, словно очнувшись, она узнала Гари и увидела его занесенный кинжал. Он был готов вбить клинок в её грудь, прежде чем она вскрикнет. Но Ширани не стала кричать. Она лежала, глядя на американца. Ее большие голубые глаза были широко раскрыты, переполнены изумления, но в её взгляде не было ни капли страха.
— Гари! — прошептала она. — Ты пришел, чтобы убить меня!
— Да! — прорычал он. Пот выступил у него на лбу. Лицо его было ужасным в свете ламп. — Мы должны сделать это, Ширани… Это наш долг перед всем миром… тем самым миром, который ты решила погрузить в войну и ввергнуть в хаос, если останешься в живых!
Однако в прекрасных глазах девушек не было ни тени страха.
— Гари, ты не сможешь меня убить, — неуверенно проговорила она. Ты меня любишь, я знаю это. И я влюбилась в тебя с первого взгляда…
— Очередной трюк, — неуверенно пробормотал он.
— Я занимаюсь трюками? — вспыхнула она. — Как ты думаешь, я бы стала лгать, даже если это могло бы спасти мою жизнь? Гари, ты совсем не знаешь меня!
Казалось, Ширани не замечала занесенного клинка. Вместо этого она с задумчивой нежностью разглядывала лицо американца.
— Гари, если ты и в самом деле не любишь меня, то можешь нанести роковой удар. Больше я тебе ничего не скажу, — и Ширани уверенно посмотрела на него, бесстрашно улыбаясь, словно ребенок.
Гари почувствовал, что потрясен до глубины души.
— Я люблю тебя, Ширани, — пробормотал он. — Не знаю, настоящая ли это любовь или дикое увлечение, или что бы там это ни было… Но я не могу не думать о том, что произойдет в мире, если ты начнешь вторжение, — а потом в его усталых глазах вспыхнула надежда. — Ширани, если я не убью тебя, ты обещаешь остаться тут, в Куме, и отказаться от своей безумной идеи завоевания всего мира?
— Нет! — быстро ответила принцесса, лицо которой по-прежнему напоминало маску. — Гари, никто, даже ты, тот, кого я люблю, не сможет с помощью страха изменить мои планы. Если мне суждено сейчас умереть, то я умру, но пока я живу, я буду идти по пути приключений и завоеваний. Да! Отпусти меня, и прежний мир будет разбит моей рукой, прежде чем я покину эту долину. Все случиться, как только я доберусь до места власти. Ты не веришь в это, Гари, но это правда… Сейчас, перед лицом смерти, я говорю совершенно искренне.
— Тогда, если ничто не сможет изменить твои чудовищные планы, тебе придется умереть, — хриплым голосом проговорил Гари. Он вздрогнул всем телом и начал было опускать кинжал.
Однако Ширани не двигалась. Она не пыталась остановить его, лишь по-прежнему смотрела ему в глаза.
Острие клинка коснулось мягкой теплой кожи между её грудями… и застыло. Гари задрожал всем телом, пытаясь вонзить клинок в её плоть. Но он не мог этого сделать. Его костяшки побели от напряжения, и все же его рука не могла двинуться дальше. А потом Ширани тихонько потянулась, осторожно развела руки, приподняла плечи. Казалось, от неё исходят волны плотской страсти.
— Гари, моя любовь, — прошептала она.
Кинжал с грохотом полетел на пол. Гари обнял шелковистое, пульсирующее тело. Её губы оказались настоящим живым пламенем, когда коснулись его губ. Аромат её волос вскружил ему голову, её сердце дико билось в груди, прижатой к его могучему торсу.
— Боже, помоги мне! — прошептал он, когда его темная голова качнулась назад. Ширани обхватила его лицо руками с тоской вглядываясь в черты его лица.
— Гари, — с чувством заговорила принцесса, — когда я в первый раз увидела тебя, я сразу поняла: нам суждено быть вместе…
— Я предатель, — все ещё бормотал американец. — Я предал и своих товарищей, и свою страну… Я всех их предал…
— Да, ты предатель, — раздался у него за спиной резкий гортанный голос. — Но твое предательство не спасет её.
Гари резко развернулся. Это был Окара. Его раскосые глаза, казалось, пылали, когда он с ненавистью смотрел то на американца, то на принцессу Кума.
— Я должен был сразу понять, что ты слишком влюблен в эту девку, чтобы прикончить её, — пробормотал Окара. — Но я все исправлю…
Японец шагнул вперед, и в руках его сверкнул окровавленный меч, который он забрал у мертвого стражника.
— Погоди-ка, Окара! — в отчаянии воскликнул Гари. — Мы не сможем убить Ширани… Я сначала тоже думал, что сможем, но нет… Нам лучше отступить и бежать… предупредить мир о грядущей катастрофе.
Окара не слушал его. Лицо японца сейчас больше всего напоминало застывшую маску. А потом из коридора раздался дикий, испуганный крик.
Взглянув, Гари увидел в дверях тощего, маленького жреца Батора, который был у Ширани прошлым вечером. Тот снова закричал, когда Окара развернулся к нему лицом. Видя, что опоздал, японец вновь повернулся, видимо, собираясь броситься на Гари и Ширани.
Глава 9Гробница Древних
В коридоре раздались шаги. Зазвучали встревоженные голоса. В воздухе сверкнуло копье и пробило руку Окары, после чего в комнату ворвались с полдюжины стражей в серебристых доспехах. Развернувшись они бросились на Окару и Гари.
Все это время маленький жрец жался в углу камеры.
Неожиданно, перекрывая весь шум, раздался крик Ширани:
— Остановитесь!
От этого крика стражи с занесенными для удара мечами мгновенно замерли.
— Разве нам не нужно убить этих чужаков? — поинтересовался капитан стражи. — Они убили двух стражей снаружи и, конечно, пришли сюда лишь для того, чтобы убить тебя, принцесса!
— Этот убил бы меня… да, — объявила она, ткнув рукой в сторону Окары. — Но он спас меня, — тут её рука коснулась плеча Гари. — Возьмите узкоглазого и отведите его в его комнату, а потом убедитесь, что он больше не убежит, — приказала принцесса. — Завтра я буду судить его.
Желтое лицо японца скривилось от гнева, когда он посмотрел на Гари:
— Что ж, мы потерпели неудачу, господин Мартин… А все из-за тебя и из-за твоей страсти. И пусть боги покарают тебя, когда эта злобная ведьма погрузит весь мир в хаос.
Его обезоружили, и он вышел из комнаты вместе с охранниками. Но каждое его слово огнем прожигало душу Гари.
— Не обращай внимания на слова этого косоглазого, — быстро пробормотала Ширани.
— Но он прав, — хрипло сказал Гари. — Я предал его и Борщёффа, но я не могу убить тебя, Ширани. Я никогда не смогу поднять на тебя руку. Я бы отдал жизнь за то, чтобы ты не пыталась завоевать мир, но, боюсь, это не поможет. Я шпион, но не убийца!..
— Принцесса, — неожиданно раздался тихий, хриплый голос.
Ширани повернулся. Это был нервный, маленький жрец Батор. Как только стражи ушли, он вынырнул из-за гобеленов.
— Итак, ты наконец явился, Батор! — воскликнула Ширани. Её глаза загорелись. — Сегодня вечером я ждала тебя… так долго. Я заснула. — А потом окончательно высвободившись из объятий Гари принцесса шагнула к жрецу. — Вы принесли его, Батор?
— Да, принцесса, — голос Батора дрожал от волнения, и сам он весь трясся, словно охваченный страхом. — Да… Я совершил величайший грех в этом мире и украл то, что вы хотели получить… Я, жрец Древних, совершил чудовищное святотатство.
— И где же он? — Ширани едва не плакала от напряжения.
Тут маленький жрец вытащил что-то из-за пазухи. Его лицо стало снежно-белым, а его руки тряслись, когда он передал принцессе какой-то предмет. Гари увидел, что этот предмет напоминает маленькую золотую трубку с кварцевой линзой на конце. Он выглядел как современный фонарик, но, судя по всему, этому предмету было очень много лет.
— Ключ к месту силы! — воскликнула Ширани. Её глаза ликующе вспыхнули, когда она схватила его.
— Да, это священный ключ, который открывает путь к месту силы, — выдохнул Батор. — Я украл его у Дримдима сегодня вечером, пока он спал. Да, я, жрец храма, осмелился сделать это, и теперь желаю умереть, прежде чем закончится новый день. Я согрешил против закона Древних.