— Я же говорила, что будет неприятно, — сказала Пола.
— Так и было, — сказал Киран. Он сидел, обливаясь потом. Его руки и ноги были холодными.
Теперь, впервые за всё время, он стал осознавать движение. Флиттер, казалось, мчался вперёд со скоростью кометы. Киран понимал, что это всего лишь маленькая ироничная шутка, потому что сейчас они двигались в нормальном диапазоне скоростей, тогда как раньше их скорость была совершенно вне его понимания. Но эту он мог понять. Он мог её почувствовать. Они неслись, как чёрт от ладана, и где-то перед ними была планета, и он сидел взаперти, слепым, мышью в носу конуса. Его внутренности корчились от беспомощности и неизбежности аварии. Ему очень хотелось заорать снова, но Пола следила за ним.
Спустя несколько мгновений это желание стало академическим. Из-за пределов корпуса начал негромко просачиваться свистящий вой. Звук быстро взлетел до такой степени, что за ним ничего не было слышно. Атмосфера. И где-то под слепой стенкой флиттера, раскачиваясь и бросаясь навстречу, подскакивает, чтобы встретить их, каменно-твёрдое лицо иного мира…
Флиттер замедлился. Он, казалось, висел неподвижно, слабо дрожа. Потом он провалился. Экспресс-лифт в самом высоком здании в мире, сверху вниз; только лифт — это шарик, и ветер бросает его из стороны в сторону, пока он падает, и нет дна.
Они снова зависли, слегка клонясь на невидимом ветру.
Потом вниз. И повисли снова. И вниз.
— Уэббер, Уэббер, я думаю, он умирает, — внезапно позвала Пола.
Она начала отстёгиваться.
— Я что, зеленею? — слабо спросил Киран.
Она хмуро смотрела на него.
— Да.
— Просто древняя хворь. Я страдаю морской болезнью. Скажи Уэбберу, чтобы перестал играть в колибри и послал эту штуку вниз.
Пола сделала раздражённый жест и снова затянула ремень.
Зависнуть и упасть. Ещё раз, ещё два раза. Слабое покачивание, лёгкий стук, движение прекратилось. Уэббер повернул серию выключателей. Тишина.
— Воздух? — выдавил Киран.
Уэббер открыл люк в боковой части кабины. Внутрь проник свет. «Это должен был быть солнечный свет», — решил Киран, но у него был странный цвет, некий сорт рыже-оранжевого, который нес приятно обжигающий жар. С помощью Полы он оторвался от кресла и заковылял к люку. Воздух пах чистой прогретой солнцем пылью и какой-то растительностью. Киран выбрался из флиттера, практически поспешно вывалился из него. Он хотел, чтобы под ним оказалась твёрдая почва, ему было всё равно, на какой планете он оказали.
И когда его ботинки уперлись в красно-охристый песок, ему пришло в голову, что прошло очень много времени с тех пор, как твёрдая земля была у него под ногами. Очень долгое время, более того…
Внутренности снова завязались узлом, и на этот раз не от морской болезни, а от страха, и он снова весь похолодел, несмотря на жаркое молодое солнце. Он боялся не настоящего, не будущего, а прошлого. Он боялся предмета с биркой «Рид, Киран», твёрдой слепой безголосой штуки, вращающейся по медленной орбите вокруг Луны, спутника мёртвых миров и мёртвого пространства, брата холоду и тьме.
Его начала колотить дрожь.
Пола потрясла его за плечо. Она что-то говорила, но он не мог её слышать. Он мог слышать только стремительное движение вечной тьмы, тонкий писк его тени, струящейся по звёздам. Где-то над ним витало лицо Уэббера, выглядевшее злым и брезгливым. Тот что-то говорил Поле, качал головой. Они были далеко. Киран терял их, отплывая от них на чёрной волне. Потом вдруг произошло нечто вроде взрыва, малиновая вспышка на чёрном, всплеск тепла против холода. Потрясённая и напуганная, его физическая часть снова вцепилась когтями в реальность.
Что-то его ранило, что-то угрожало ему. Он приложил руку к щеке, и рука покраснела.
Пола и Уэббер дёргали его, пытаясь заставить двигаться.
Мимо его головы просвистел камень. Он с резким треском ударился в стенку флиттера и упал. Нервные цепи Кирана наконец-то включились. Он запрыгал к открытому люку. Автоматически он толкал Полу впереди себя, пытаясь её прикрыть, и она подарила ему странный испуганный взгляд. Уэббер уже был внутри. Ещё больше камней грохотало вокруг, и один задел бедро Кирана. Это оказалось больно. Его щека сильно кровоточила. Он вкатился внутрь флиттера и развернулся, чтобы посмотреть в люк. Он был зол.
— Кто это делает? — требовательно спросил он.
Пола указала. Сначала Кирана сбивали с толку странности пейзажа. Флиттер приземлился на просторах равнины красного песка с растущими кое-где какими-то низкорослыми растениями, которые сияли на солнце, как металлическое золото. Песок покато отступал идущими под уклон дюнами, постепенно поднимаясь к горному хребту справа и опускаясь в бесконечность слева. Прямо перед флиттером и буквально в двух шагах от него начинался густой пояс деревьев, растущих рядом с рекой, по-видимому, довольно широкой, хотя он не мог видеть ничего, кроме коричневой сверкающей воды. Течение реки можно было проследить до гор по извилистой линии леса, которая следовала за её руслом. Сами деревья были не похожи ни на что, виденное Кираном раньше. Казалось, там было несколько видов, все гротескные по форме и экзотические по цвету. Были даже зелёные, с длинными острыми листьями, похожими на наконечники копий.
Экзотические или нет, они создавали совершенно адекватное укрытие. Камни летели из леса, но Киран не видел ничего, на что указывала Пола, кроме случайного дрожания листвы.
— Сейки? — спросил он.
Уэббер фыркнул.
— Вы узнаете это, когда сейки найдут нас. Они не бросают камни.
— Это люди, — сказала Пола. В её голосе звучала снисходительная мягкость, которая вызвала у Кирана раздражение.
— Я думал, они наши дорогие маленькие друзья, — сказал он.
— Вы их напугали.
— Я напугал их?
— Они видели флиттер раньше. Но они очень осторожны, и они сразу поняли, что вы ведёте себя неправильно. Они подумали, что вы больны.
— Поэтому они пытались убить меня. Молодцы.
— Самосохранение, — сказал Уэббер. — Они не могут позволить себе слишком много доброты.
— Они очень добры друг к другу, — оправдываясь, проговорила Пола. И добавила, обращаясь к Кирану: — Я сомневаюсь, что они пытались вас убить. Они просто хотели вас прогнать.
— Прекрасно, — протянул Киран, — в таком случае я не помыслил бы разочаровывать их. Уйдём.
Пола зло зыркнула на него и повернулась к Уэбберу.
— Поговорите с ними.
— Надеюсь, что время есть, — буркнул Уэббер, поглядывая на небо. — Здесь мы лёгкая добыча. Держи своего пациента тихим — ещё будут стоны и трепыхания, и нам конец.
Он взял в руки большой пластиковый контейнер и подошёл к двери.
Пола смотрела на щёку Кирана.
— Позвольте мне привести её в порядок.
— Не беспокойтесь, — отмахнулся он. В этот момент он надеялся, что сейки, кем бы и чем бы они ни были, придут и загонят этих двоих в какое-нибудь подходящее место на всю их оставшуюся жизнь.
Уэббер начал «разговаривать».
Киран с живым интересом уставился на него. Он ожидал слов — примитивных слов, возможно, напоминающих щелчковую речь выживших людей каменного века Земли, но некоторого рода слов. Уэббер загудел. Это был мягкий успокаивающий звук, повторяемый снова и снова, но он не был словом. Дробь камней стала реже, затем прекратилась. Веббер продолжал издавать свой гудящий зов. Теперь ему отвечали. Уэббер обернулся и кивнул Поле, улыбаясь. Он полез в пластиковый контейнер и вытащил несколько коричневатых предметов, которые по запаху напомнили Кирану сухофрукты. Уэббер выбросил их на песок. Теперь он издал другой звук, хрюканье и пыхтенье. Молчание. Уэббер снова издал звук.
С третьей попытки люди вышли из леса.
Всего их было, пожалуй, двадцать пять. Они подходили медленно и крадучись, продвигаясь на шаг или два зараз, затем останавливаясь и осматриваясь, готовые к бегству. Первыми подходили крепкие мужчины, с одним во главе, благообразным мужиком в возрасте начала зрелости, который, по-видимому, был вожаком. За ними следовали женщины, старики и дети, постепенно выбираясь из тени деревьев, но оставаясь там, где при тревоге могли исчезнуть в мгновение ока. Все они были совершенно нагими, высокими, стройными и большеглазыми, их мышцы были заточены на скорость и ловкость, а не на массивную силу. Их тела блестели на солнце светло-бронзовым цветом, и Киран заметил, что мужчины были безбороды и гладкокожи. И у мужчин, и у женщин были длинные очень чистые и блестящие волосы от чёрного до коричневого цвета. Они были прекрасным народом, подобно тому, как олени — прекрасный народ, грациозные, невинные и дикие. Мужчины подошли к сухофруктам, которые для них разбросали. Они поднимали их и нюхали, кусали, потом начали есть, повторяя хрюкающий и пыхтящий призыв.
Женщины, дети и старики решили, что всё безопасно, и присоединились. Уэббер выбросил больше фруктов, а затем вышел сам, неся пластиковую коробку.
— Что он будет делать дальше? — прошептал Киран обращаясь к Поле. — Почешет им ушки? Я так приручал белок, когда был ребёнком.
— Заткнитесь, — шикнула она на него. Уэббер поманил, и она подтолкнула, чтобы он выбирался из флиттера. — Медленно и осторожно.
Киран выскользнул из флиттера. Большие блестящие глаза повернулись, чтобы посмотреть на него. Поедание прекратилась. Некоторые из малышей отбежали за деревья. Киран застыл. Уэббер погудел и попыхтел ещё немного, и напряжение рассосалось. Киран вместе с Полой подошёл к группе. Неожиданно в происходящем не оказалось никакого правдоподобия. Он стал актёром в плохом спектакле, смешавшись с невероятными персонажами в неправдоподобных декорациях. Уэббер, издающий нелепые звуки и разбрасывающий сухофрукты, как карикатура на какого-то сеятеля, Пола со своим бодрым профессионализмом, вся растворяющаяся в туманной нежности, он сам, чужак в этом времени и месте, и эти совершенно нормальные на вид люди, ведущие себя как орангутаны, сбрившие свой мех. Он начал было смеяться, но потом подумал, что лучше не надо. Начав, он может не остановиться.