— Я не знаю, — сказал Харлоу. — Продолжай.
— Сказано, — рассказывала ему Ирра, — что ворны особенным способом говорили с нашим народом. Наш народ был очень испуган. Но ворны сказали, что они пришли не затем, чтобы причинить им вред, что они были звёздными скитальцами, которые посетили много миров и просто навестили этот. Они говорили, что хотят вернуться в свой собственный мир, но однажды могут прийти сюда снова.
— Ворны сказали, где находится их родной мир? — спросил Харлоу.
Это был решающий вопрос, и он напряжённо ждал ответа.
— В Великой Тьме, — ответила Ирра, используя имя, данное кташанцами Конской голове. — Ворны сказали, что за двумя синими звёздами, которые горят на краю Черноты, есть залив, который заходит глубоко в неё, и что зелёная звезда в глубине того залива была их родной звездой.
Надежды Харлоу возродились. Он заметил пару синих звёзд на краю Конской Головы — и это звучало, как прозрачная подсказка.
— Это и рассказывал Брей Дандональду? — спросил он, и Ирра кивнула.
— Да. Вот почему мой народ осудил Брея. Когда Дандональд уходил отсюда, он сказал, что будет искать мир ворнов, и так велико почтение моего народа к ворнам, что они сочли это святотатством.
Вдруг стук по корпусу Тетиса прекратился. Во внезапной тишине Харлоу усердно размышлял.
— Неважно, есть или нет там на самом деле ворны, — сказал он, — именно туда ушёл Дандональд, так что нам придётся пойти туда. И именно туда направится Таггарт, как только он получит эту информацию от Брея.
— Брей никогда не сказал бы врагу ничего подобного — даже под пытками, — гордо заявила Ирра.
Харлоу взглянул на неё с лёгкой жалостью.
— Ты не знаешь землян. Они чересчур умны, чтобы продолжать использовать пытки. Они используют метод введения наркотиков и другие штуки. Брей расскажет всё, что знает.
Ирра не ответила. Она отвернулась, чтобы взглянуть на экран, и тут её глаза расширились и зажглись новым ужасом.
Харлоу проследил за её взглядом и окаменел. Теперь он понял, почему кташанцы перестали бить по корпусу Тетиса.
Все золотистые люди убежали на равнину, навстречу чему-то, что медленно ползло от города. Оно тяжело катилось на деревянных колесах, толкаемых толпой обливающихся потом мужчин. Это был массивный таран, сделанный из колоссального ствола дерева, отороченного камнем.
Харлоу подскочил к интеркому.
— Кволек, у нас есть минут десять! Они подходят со щелкунчиком, который с гарантией разнесёт нашу обшивку.
— Десять минут? Нам нужен ещё час! — ответил голос Кволека. — Мы сняли повреждённую трубку, но установка новой займёт не меньше времени.
Харлоу задумался, а потом принял решение. Сделать можно было только одно.
— Приостанови работы, — приказал он. — Запечатайте трубку и поднимайтесь сюда. Мы взлетим, как есть.
— Вы сошли с ума?! — взвыл Кволек, но Харлоу отключил интерком.
Кволек и Гарсия возникли на мостике через минуту. Красное лицо Кволека было перепачкано грязью, и он выглядел крайне подавленным.
— Вы обязаны знать, что взлёт на несбалансированных трубах навсегда изуродует «Тетис», — сказал он. Потом он увидел экран и потных ликующих кташанских мужчин на равнине, дружно толкающих массивный таран быстрей и быстрей к кораблю. И сказал: — О-о!
Он наклонился над интеркомом и принялся произносить в него громкие торопливые слова, завершившиеся простым приказом «закончить это быстро». Харлоу взял Ирру за руку и оттащил от экрана, на котором она, словно заворожённая ужасом, до сих пор смотрела на тяжкое приближение тарана.
— Будет сильно трясти, — сказал он ей. — Ты, наверно, перепугаешься до смерти, но это продлится недолго.
«В любом случае, — думал он, — оно не продлится долго. Если мы сделаем это, или если мы этого не сделаем».
Он пристегнул её к своей койке, обеспечивая максимальную безопасность и удобство, и когда он закончил, она выглядела такой маленькой и упрямой, испуганной и слишком гордой, чтобы показать это, что он поцеловал её. Потом он бросился обратно в рубку.
Кволек и Гарсия уже были пристегнуты, Кволек приклеился ухом к интеркому, и они оба уставились на экран. Таран оказался гораздо ближе. Его массивная голова из красного камня казалась достаточно тяжёлой, чтобы разрушать каменные городские стены.
— Ещё пару минут, — протянул Кволек. — Не хочется рисковать, что заглушку сорвёт, едва мы попадём в вакуум.
Он заметно потел. Потел и Гарсия, но более аккуратно, не до окрашивания воротника туники.
— Дай мне внешний динамик. Быстро, — приказал Харлоу.
Он пристегнулся к собственному откидному креслу, пока Гарсия щёлкал переключателями и соединял с забортным динамиком. Гарсия тоже следил за экраном. Он мог видеть боевые шрамы на стволе тарана, истории старых сражений, записанные в сколах и трещинах каменной боеголовки. Он достаточно чётко мог видеть лица кташанцев. Это были лица фанатиков, одинаковые по всей Галактике, независимо от того, где вы их находите. Людей, которые знают, что они правы, людей без милосердия.
Гарсия передал ему микрофон.
— Есть.
Он смотрел на большую красную голову тарана и невольно так втискивался в границы кресла, что казалось, хотел крепко-накрепко сжать сами атомы своего тела перед грядущим шоком.
Харлоу рявкнул в микрофон. Усилители подхватили голос, сделали его в тысячу раз громче и вышвырнули наружу из внешней акустической системы корабля.
— Н’Канн! — орал он. — Убирай оттуда своих людей! Мы взлетаем! — На экране он мог видеть изумлённые лица, задираемые на громоподобный звук его голоса, тела, застывшие неподвижно. — Мы взлетаем! Бегите, или вы умрёте. Н’Канн, ты меня слышишь? Бросайте та ран и бегите!
Кволек отвернулся от интеркома и доложил:
— Всё готово.
Харлоу уставился на экран. Кто-то из кташанцев бросился бежать. Другие ещё не определились. Третьи, жестокое ядро насилия, вопили и махали руками в сторону корабля, призывая таран.
Харлоу застонал.
— Глупцы, — проговорил он. — Я не хочу их убивать. Я не могy…
Таран тяжело и медленно двинулся вперёд.
— Убирайтесь! — крикнул он им с ноткой отчаяния и тронул тумблер в центре панели управления.
«Тетис» задрожал и начал напевать сам себе мощную басовую ноту предвкушения.
Таран остановился. Люди стояли рядом, уставившись вверх. Позади них сначала медленно, а затем с увеличивающейся скоростью таяла большая толпа.
Харлоу снова прикоснулся к тумблеру, продвигая его на деление. Гул стал рычанием, бессловесной песней. «Тетис» подбирался для прыжка вверх.
— Убирайтесь! — Харлоу кричал в микрофон, но его голос практически тонул в железном голосе корабля, и тут вдруг мужчины бросились прочь от тарана и побежали через равнину.
Харлоу сжал зубы и передвинул ключ до упора.
«Тетис» поднимался гигантскими вихляющими рывками, как птица с повреждённым крылом. Но он был ужасно большой птицей и ужасно сильной, и жестокость его тряски почти выбила зубы из челюстей Харлоу. Он боролся с густеющим в голове туманом, чтобы удержать корабль, не дать тому вывалиться из-под контроля гироскопов и обрушиться обратно на землю, ощущая, как содержимое его черепа болталось туда-сюда, как вода в качающемся чайнике, чувствуя, как врезались в него ремни, когда его тянуло вперёд, и болты стула протыкали сквозь все прокладки, когда отбрасывало назад, слыша странный хрипящий, хрюкающий, свистящий шум, который, он знал, порождало его собственное натужное дыхание. Панель управления потускнела и, в конце концов, пропала за красным туманом, который заполнил рубку или его собственную голову. Он слепо и неуверенно шарил по переключателям. Его охватила паника. «Я отключаюсь, — подумал он, — я не могу его удержать, он падает». Он попробовал закричать, в гневе и протесте против этого внезапного конца, в страхе и сожалении. Сокращение диафрагмы загнало кровь в голову и ненадолго удержало её там, туман слегка рассеялся, а обезумевшие извилины в черепе оказались достаточно устойчивы, чтобы он мог ухватить реальность, хотя бы её тонкий краешек.
Он держался, заставляя себя дышать глубоко, медленно. Один. Два. Три. Индикатор на панели замигал спокойно. Яростная тряска несбалансированного двигателя устаканилась в своеобразные ритмичные рывки и вращения, не хуже, чем у корабля в открытом море. «Тетис» был в космосе. Он не собирался разбиваться.
Харлоу оглянулся на Кволека и Гарсию. У обоих шла носом кровь — он обнаружил, что и у него тоже — и глаза покраснели и выпучились, но им удалось ухмыльнуться ему в ответ.
— Что за дьявольский способ обращения с хорошим кораблём, — прохрипел Кволек. — Если я когда-нибудь доберусь до этого Таггарта…
— Мы с тобой оба доберёмся, — сказал Харлоу. — Давай займёмся починкой трубки.
Кволек уже отстегнулся. Он, пошатываясь, выходил из рубки управления. Харлоу передал управление Гарсии и поплёлся за ним, направляясь к своей каюте.
Он нашёл Ирру в койке почти без сознания, на её коже уже наливались несколько жестоких кровоподтёков от ремней. Он расстегнул их, смочил в холодной воде полотенце и протёр ей лицо, отводя со лба густо налипшие волосы. Вскоре девушка открыла глаза и посмотрела на него, и он улыбнулся.
— Теперь всё в порядке, — сказал Харлоу. — Всё в порядке.
— Брей? — прошептала она.
— Мы отправимся за ним. Мы вернём его обратно.
— Из мира ворнов, — она замолчала, её взгляд бегал по незнакомой каюте. Крошечный иллюминатор. Впервые она увидела космические глубины, на все горящие в бесчувственности мрака нагие и блистательные звезды, и Харлоу видел пронизывающую её дрожь трепета и ужаса. Её ледяные пальцы стискивали ему запястье.
— В моем собственном мире я не боялась ворнов, — прошептала она. — Я смеялась над Н’Канном и стариками. Но теперь… — Она не отрывала глаз от иллюминатора. — Сейчас я нахожусь в стране ворнов, и мне страшно. — Она резко развернулась и прижалась к нему лицом, как ребёнок. — Мне страшно!