Безумный ученый заметил его и схватился за рычаг. Но было поздно. Рука Роулинза остановила его руку на полпути, он успел дать ток, но лишь вполсилы.
Мгновение длилась полная тишина, момент, когда мир, казалось, замер. И грянул гром, грохот рушащихся миров, рев вселенской катастрофы. И в тот момент обширный город, гигантские конусы и тросы, которые соединяли их, и улицы, и несметные орды пауков провалились, а мы оказались на единственном уцелевшем конусе, посреди ямы на месте бывшего города.
Луч остановил движение электронов, но не заменил его на обратное, и, в полном согласии с теорией Адамса, все вещество, на которое воздействовал луч, прекратило свое существование. В нашем собственном мире, я знал, соответствующее вещество тоже было уничтожено, но разве это великая цена за спасение двух миров? Разве не стоило заплатить ее за спасение двух рас от паучьих орд?
Когда грохот утих, Ни Кан и я отбросили от себя мертвых пауков и бросились туда, где Роулинз и Адамс продолжали бороться у рубильника. Но прежде, чем мы смогли достигнуть их, мы увидели, Адамс толкнул Роулинза назад. В его глазах горел ад ненависти, когда он пристально оглядывался вокруг. Он увидел свою работу погубленной, его планы оказались разрушенными. Тогда он схватил паучий лучемет, висевший на его поясе, нацелил на нас…
…И оступился. Целясь в нас, он забыл о шахте подъемника — и ступив в нее ногой, рухнул в шахту, только тонкий крик донесся до нас, а затем унылый шлепок плоти о металл из глубин конуса.
Мы молча застыли, а затем увидели, что последняя из платформ уничтожена, и воздушные лодки садятся на вершину нашего конуса, последнего из всего исчезнувшего города. Мы вошли в нашу воздушную лодку и вместе с остальными поднялись в воздух. Дождь ракет обрушился на конус, слабое сияние окутало здание, и в него из земли ударили тысячи молний. Тогда оно разрушилось, упало, и когда пыль осела, мы увидели, что только низкий холм обугленных, почерневших фрагментов лежит там — последнее напоминание о зловещей расе пауков. И тут я неожиданно осознал, что над миром повисла тишина.
Глава 6
Через несколько дней Роулинз и я стояли в небольшом кратере, где мы впервые появились в этом странном мире, и прощались с нашими друзьями птицами. В дни после гибели расы пауков и их городов, которые мы провели на полярной земле птиц, с помощью их учены, мы построили аппарат перемещения. Теперь, стоя на дне небольшого кратера, мы прощались со множеством птиц, которые приехали на север с нами, чтобы проводить нас домой. Аппарат перемещения башней возвышался у нас за спиной.
Один за другим люди-птицы желали нам удачи и пытались выразить благодарность за то, что мы сделали для них, гарантируя, что, когда мы уйдем, аппарат будет разрушен и последняя связь между двумя взаимосвязанными мирами будет разъединена. Один за другим мы попрощались с ними. Ни Кан выступил вперед, его лицо было торжественно и печально, он поднял руки и несколько секунд стоял молча.
— Прощайте, Роулинз и Харкер — сказал он. — Мы очень разные, «птицы» и люди, но мы боролись и рисковали вместе… И вместе мы спасли наши миры.
Мы молча подняли руки на прощание, и затем повернулись к большому аппарату перемещения позади нас. Медленно мы взошли на диск, в последний раз окинули взглядом странный, дикий пейзаж, который мы никогда не должны были увидеть снова. Последний раз мы посмотрели на Ни Кана и других человекоптиц, стоявших вокруг нас в ослепительно белом солнечном свете на синем фоне, усыпанном яркой галькой, перемежающемся медленно движущимися участками синей растительности. Тогда Роулинз дернул вниз рычаг рубильника.
Снова из диска над нашими головами ослепляющий белый свет обрушился на нас, в уши хлынул рев, пейзаж поблек, и наступила тьма. Рев уменьшился, завершилось безумное падение в никуда, и медленно я открыл глаза. И, как я ожидал, оказался с Роулинзом в его маленькой лаборатории. Электрическое освещение все еще горело, а дверь все еще была плотно заперта изнутри.
За нами высился аппарат перемещения. Мы разбили его, закрыв навсегда последние ворота между двумя взаимосвязанными мирами, этими двумя вселенными, ворота, которые никогда не предназначалось для того, чтобы человек или кто-то еще открывал их. Тогда мы покинули небольшую лабораторию, большое здание, и сели снаружи на лестнице.
Была ночь в мире снаружи, как тогда, когда мы вышли на улицу, мягкая и душистая летняя ночь, в которой единственными звуками было несколько отдаленных голосов и шепот бриза. Мы не думали о потрясении, которое испытал этот мир из-за таинственных катаклизмов — взрывов странной природы. Мы не имели никакого желания объяснить этому миру, как он и его мир-близнец были спасены от ужасной гибели. Сев на ступени крыльца, мы неподвижно замерли, наслаждаясь прохладным ветром, слушая мягкий, знакомый звук человеческих голосов и созерцая спокойный, неизменный блеск звезд…
Убийство во имя космоса(ракетный детектив)
(рассказ, перевод А. Федотова)
Space Rocket Murder,
журнал «Amazing Stories», 1932, № 10
Глава 1
Письмо от доктора Фердинанда Мелфорда, профессора химии в Филадельфийской школе науки, Артуру Мелфорду, кафедра физики, в Манхэттенском Университете, Нью-Йорк.
ДОРОГОЙ МОЙ ПЛЕМЯННИК АРТУР:
Я пишу вам сегодня вечером, находясь на грани нервного срыва, и боюсь, что это письмо заставит вас считать, что я спятил. Но я прошу отбросить эту мысль и прочитать серьезно то, что я должен рассказать вам. Хотя некоторая бессвязность простительна для человека, который пишет, когда над ним нависла угроза смерти…
Я мысленно вижу, как вы спрашиваете себя в удивлении: «Смерть, что за чушь?» Мне жаль, что я не знаю ответа на этот вопрос… Все, что я знаю: мой путь пересекла зловещая сила или силы, которые, я боюсь, может быть, даже этой самой ночью… но оставим лирику. Я расскажу вам только факты.
Вы должны помнить, что прошлые десять месяцев я был занят все то время, что я смог выделить без ущерба для своей обычной работы в лабораториях Школы и лекционных залах. Я был занят в частном порядке собственными исследованиями топлива для ракет, поиском топлива, более эффективного, чем любое имеющееся. Как вы знаете, я заинтересовался этой проблемой под влиянием Анри Мерто, покойного французского экспериментатора в области ракетной техники, которого я встретил более чем год назад в Париже, посетив Международную химическую конференцию.
Мсье Мерто был достаточно любезен, чтобы показать мне и доктору Сайрусу Хангерброду, который нас и познакомил, свои модели больших экспериментальных ракет.
Он скорее удивил меня оборудованием своей лаборатории, которая включала, как он сказал, лучший вакуумный резервуар для тестов ракет в мире. Он показал мне интересный отчет работ, которые продолжал в этой области в течение шести лет, сначала в сотрудничестве с доктором Рихардом Брауном из Берлина, а после смерти Брауна — в одиночку. Мерто и Браун, как вы знаете, послали атмосферные ракеты намного выше в стратосферу, чем прежде, значительно улучшив проекты пионеров ракетной техники, таких как ван Хийн или Морроу.
Мсье Мерто был убежден, как он сказал мне, что ракеты его проекта, или усовершенствованный вариант таких ракет, могли бы с достаточно эффективным топливом достичь второй космической скорости, чтобы преодолеть тяготение Земли и отправиться на Луну или даже, в подходящее время, на планеты Марс или Венеру. Он даже предположил возможность создать пилотируемые ракеты, с пассажирами, способные вернуться на Землю. Все это стало бы возможно в случае усовершенствования ракет его конструкции и при наличии более эффективного топлива.
Я так заинтересовался его идеями, что обещал ему, что займусь исследованиями топлива для ракет. Мерто с восторгом принял предложение, поскольку он знал от доктора Хангерброда, что я — известный химик, и на следующий день он послал мне массу литературы по соответствующей теме. В последующие дни мы несколько раз возвращались к данной теме, и когда я уезжал из Франции, я уверил мсье Мерто, что, как только я закончу текущие исследования, я целиком посвящу себя вопросу о топливе для ракет.
Спустя несколько месяцев я взялся за эту тему и в конечном счете увлекся и посвятил ракетным исследованиям большую часть своего свободного времени. Я скоро обнаружил, что камень преткновения в том, чтобы создать такой состав, который был бы одновременно легким и энергоемким и при этом давал бы высокую скорость истечения газов. Не стану пересказывать вам детали своей работы, но достаточно сказать, что я скоро убедился, как Мерто и Браун, что порох себя исчерпал, и что сжиженные газы — лучше, чем обычные виды жидкого топлива. Я экспериментировал с комбинациями жидкого водорода с различными другими сжиженными газами, когда узнал новости о трагической гибели Мерто. Эта новость дошла до меня с запозданием на четыре месяца.
Вы должны помнить, что лаборатория Мерто сгорела дотла и его обугленное тело было найдено в ней. Исследователь не смог выбраться из огненной ловушки. Предполагалось, что некоторое из супервоспламеняющихся топлив, которые он использовал в образцовых ракетах, загорелось. Его прежний сотрудник в экспериментах, доктор Ричард Браун, погиб в лаборатории при сходных обстоятельствах.
Конечно, я был потрясен смертью Мерто, но она не заставила меня подумать об отказе от исследований. У меня не было подозрений, что его смерть может быть не случайной. Но я скажу, что теперь я совершенно уверен, что смерти Анри Мерто и Ричарда Брауна не были случайными. Вы поймете, как я пришел к этому заключению.
В то время моей единственной реакцией была скорбь. Но трагедия лишь подстегнула меня в моем исследовательском энтузиазме. Я не могу сообщить все детали своей работы, но могу сказать, что я пришел к выводу, что у жидкого водорода были недостатки, которые перевешивали его преиму