– Тогда мы были на байдарках. Это совсем другое дело.
Винн выбрался из каноэ, вдвоем они вытащили его на скалу. Возможно, в какую-нибудь другую ночь, хоть бы и неделей раньше, они были бы более осторожны с корпусом. Винн, возможно, поморщился бы от скрежета мелких камешков по днищу, когда они волокли лодку с женщиной в ней, но сейчас ему было не до этого. Она вдруг дернулась назад, а затем вперед, прижимаясь к рюкзаку, словно ребенок, которого катают на санках, а потом, что удивительно, села и огляделась вокруг.
– Все в дыму, – прохрипела она.
Джек и Винн переглянулись. Ее глаза были открыты. Припухлость вдоль выступа ее скулы почти исчезла. Она выглядела… как самый обычный человек – растрепанная, половина волос выбилась из косы, под глазами темные круги от глубокой усталости, но моргающая и настороженная.
– Тебе больно? – спросил Винн.
– Немного, – она покачала головой.
– Где?
– Здесь, – она указала на ту половину головы, где была зашитая им рана, – И еще здесь, – она дотронулась до своего живота.
– Боль острая или тупая?
По правде говоря, он не знал, почему спросил ее об этом. Он не был врачом, что ему даст эта информация?
– Тупая, – она коснулась своей головы, – А здесь острая, – она коснулась своего живота.
Ну, допустим. Вероятно, в порезе на ее голове нет инфекции – иначе боль была бы острой, не так ли? Но кто знал, что там у нее внутри.
– Тебе нужно в туалет?
– Боже, да.
Они помогли ей встать. Поддерживали ее, пока она ступала на скалу.
– Я могу идти сама, – сказала девушка.
Она сделала пару неуверенных шагов, покачнулась, протянула руку, и Винн подхватил ее. Она вздохнула, затем попыталась снова, попросила, чтобы ее отпустили, и они смотрели, как она неуверенно идет к деревьям. Просто стояли и смотрели. Ни один из них не знал, что следует предпринять дальше. Отбросить тактические соображения и разбить здесь лагерь? Развести костер? Зажарить и съесть маленького олененка карибу, спокойно поспать? Двое в палатке, один у костра? И все время молиться, чтобы то, что надвигалось на округу, задержалось хотя бы до рассвета, пока им не представится шанс избежать этого, спуститься через пороги. Или чтобы эта хрень вообще никогда не появлялась на их горизонте, чтобы она каким-то образом потухла, или повернула на юг; чтобы сегодня ночью хлынул самый сильный дождь за все лето. Шансы на такой исход были невелики. Пламя приближалось.
Она вернулась. Медленно, немного пошатываясь от слабости, словно пьяная, но она справилась с этим.
– Все в порядке? – спросил Винн. Он не мог скрыть своего беспокойства, – Хочешь пить?
Ей потребовалась секунда, чтобы определить его местоположение. Она была похожа на очень старого человека, с трудом пытающегося сосредоточиться, выполняя простую задачу. Ее взгляд скользнул мимо него, затем вернулся и остановился на его лице, как испуганный прожектор.
– В порядке, – сказала она, – У меня в стуле кровь.
До сих пор они чувствовали себя парализованными, стоя там, и ее слова определенно не сделали лучше. Ни один из них не знал, что ответить. Она осторожно присела на низкий выступ скалы. Затем посмотрела на парней.
– По крайней мере, я не умерла, – сказала она, – Ну, как мне кажется.
Джек сдвинул кепку на затылок, потер глаза и щеки тыльной стороной ладони.
– Ладно, – сказал он.
– Мы вытащим тебя отсюда и отвезем в больницу, – сказал Винн.
С его точки зрения, прозвучало не слишком убедительно. Ее губы дрогнули в улыбке.
– Спасибо, – отозвалась она.
Вот и все. Казалось, это все, на что она сейчас была способна. Принимая в расчет последние несколько дней, даже этого было много. Джек подошел к каноэ, достал наполовину полную бутылку с водой, протянул ей, и она с благодарностью выпила, прикрыв глаза. Он присел на корточки рядом с ней, и когда она снова открыла их, то увидела его лицо и позволила своим глазам блуждать по нему. Они были нефритово-зелеными с вкраплениями золота – или кевлара. Вот о чем подумал Джек. А следом за этим он увидел, как они потемнели, в точности так, как если бы по ним прошла тень облака. Или огромной птицы.
– Где Пьер? – спросила она.
Глава пятнадцатая
Она осведомилась об этом ровным тоном, но с оттенком беспокойства или страха. Джек был поражен не столько самим вопросом, сколько ее самообладанием.
– Ниже по течению, – сказал он.
Это был самый простой ответ. Она кивнула, поморщившись.
– Данные, – пробормотала она.
– Что? – переспросил Джек.
– Данные у него?
У Джека натурально отвисла челюсть. Винн навис над ними, как деревце, и снова почувствовал себя так, словно попал в странный сон.
– Данные? – сказал Джек.
Она подняла правую руку в попытке отмахнуться от него. На мгновение все они замерли, будто в какой-то сюрреалистической картине. Джек спросил:
– Он сделал это с тобой?
Это был вопрос, который он хотел задать в течение вот уже трех дней, и он не собирался тянуть с этим дальше, дожидаясь, пока она снова потеряет сознание. Он хотел, чтобы Винн услышал ответ.
Ее брови нахмурились. Как будто она затруднялась вспомнить. В самом деле? Джек лихорадочно думал. Она что, прикалывается? Прямого ответа не будет?
– Мы спорили, – сказала она, – В то утро с густым туманом и ветром, я это помню.
– Так, и? – нетерпеливо подбодрил ее Винн откуда-то сверху.
– Я реально взбесилась. Он собирался взять назад свое обещание. Что это будет моя поездка, – она рассеянно переводила взгляд с одного на другого. Ее голос был слабым. Джек боялся, что она потеряет сознание. Он опустил руку на ее здоровое плечо.
– Ладно, твоя поездка. Что ты имеешь в виду?
– Мое исследование, – сказала она. Слова были едва различимыми. Ох. Но ведь она просто пыталась вспомнить. Все выглядело так, будто мысленное усилие причиняло ей физическую боль, – На этот раз он должен быть моим научным ассистентом, и это должно быть мое исследование.
– Отлично, – сказал Джек, – И?..
– И я была так зла. А ты бы не рассердился?
Джек чувствовал себя потерявшимся в открытом море. Он увидел, как из уголков ее глаз потекли слезы. По крайней мере, она была убедительна. В высшей степени. Она смахивала на одного из тех пациентов, находящихся в коме, о которых вы наверняка читали: просыпаются спустя месяцы и начинают рассказывать о своих планах на отпуск.
– Рассердился бы, конечно, – сказал он, – И что потом?
– Я развернулась и зашагала прочь. Пошел он на хер, верно?
– Верно. На хер его.
– Он крепко схватил меня за руку и заставил обернуться.
Ладно, вот он вывих. Они уже чего-то добивались.
– Это было грубо. Действительно очень больно. Я думала, он мне плечо вывихнет.
– Он и вывихнул, – заметил Винн. Она посмотрела на него снизу вверх так, как будто увидела впервые.
– О, – сказала она, – Да.
Она словно уже забыла, с чем соглашалась.
– Поэтому твоя рука на перевязи, – мягко подсказал Винн, – Джек вправил его обратно.
– О, спасибо, – она опустила взгляд на свою руку. Смотрела на нее так, будто та принадлежала вовсе не ей, а кому-то другому.
– И потом?.. – уточнил Джек.
Ее глаза с трудом отыскали его лицо.
– Что «потом»? – спросила она.
– Что случилось после того, как он схватил тебя и повредил тебе руку?
– Я не знаю. Я накричала на него. Мне реально было очень больно. Рука повисла и не слушалась. Я отвернулась. Собиралась пойти к каноэ, найти телефон и позвонить в Пикл-Лейк, чтобы за мной вылетели. С меня было достаточно. С моей точки зрения, нашему браку пришел конец. Я так и сказала ему, – ее лицо оставалось безмятежным, но по нему текли слезы.
– У вас был телефон? – переспросил Джек.
Он подумал, как кстати тот пришелся бы сейчас, можно было вызвать вертолет, вытащить ее отсюда.
Она кивнула.
– И потом что?
– Он завопил, что ничего не кончено, ни за что, и снова схватил меня, а я обернулась назад и ударила его здоровой рукой. Наверное, я дала ему пощечину и сбила с него очки. Они ударились о скалу. Разбились. Его единственная пара. Мы оба просто уставились на них. Он довольно близорукий.
– Близорукий? – повторил Джек.
– Однажды он сказал мне, будто с расстояния сорока футов может догадаться, что смотрит на собаку, но не будет иметь ни малейшего понятия о том, что это за собака.
Многое прояснилось: например, то, почему мужчина так старался разглядеть обрыв водопада, едва выехав из-за поворота. То, почему он не устроил им засаду на первой переправе, а дожидался на второй – он не доверял своему зрению; ему требовалось, чтобы все они находились очень близко к нему и были плотно сгруппированы. Тот уступ, где он ждал их, нависал всего лишь в двадцати футах над пляжем; они бы попали прямо под огонь его дробовика, если бы Джек не настоял на том, чтобы причалить выше по течению. Пьер все еще мог сплавляться по реке, поскольку он видел размытую белизну больших ям на порогах, и этого было достаточно, чтобы обходить их. Вот дерьмо.
– А дальше что? – пробормотал Джек.
– Я сказала: «Да пошел ты, так тебе и надо», и ушла, – теперь слезы текли ручьем.
– И?
– Я не знаю. Я отрубилась.
Джек и Винн переглянулись. Винн прочистил горло. Он собирался что-то сказать, но потом передумал.
– Какое исследование? – спросил Джек. Она моргнула, – Что за исследование вы здесь проводили?
– Буферизация, – проговорила она, потом закрыла глаза и сонно пояснила, – Способность субарктических рек и озер абсорбировать кислотные дожди. Мы геохимики.
Прозвучало так, будто она говорила это уже в сотый раз. Скорее всего, так оно и было.
Джек быстро освежевал и разделал олененка, они разожгли костер на камнях и сначала поджарили грудки, которые были размером с летнюю сосиску, а затем кое-как отскобленные от задних конечностей куски. На удивление мало мяса, самое большое, фунтов двадцать. Он был совсем младенцем. Тема того, насколько опасно разжигать костер, поднималась снова, но, похоже, риск попасть в засаду здесь, на случайном участке берега, был намного ниже, чем риск постепенно ослабнуть от истощения. Итак, они поджарили мясо, натянув его полосками на раздвоенные веточки, и все съели. Женщина несколько раз поморщилась, как будто мясо, попадающее в ее желудок, причиняло ей боль, но продолжила откусывать маленькие кусочки и медленно их пережевывать. Всем им ужасно хотелось иметь при себе хоть немного соли, но никто не произнес этого вслух. Они вскипятили в котелке речную воду и заварили некрепкий чай из одного пакетика с добавлением сахара, когда закончили с едой. Коричневого сахара у них оставалось, пожалуй, еще на два таких котла. Чай, белок и калории оживили их, по крайней мере Джека и Винна. Ее веки отяжелели, и она задремала. Они принесли спальные мешки, укутали ее и уложили на коврик, как делали раньше. Она уснула. За их спинами, вдали от костра, ночь была холодной. На полоске неба между деревьями звезды тлели не столько сквозь туманную дымку, сколько сквозь завесу дыма. Была ясная ночь, и впервые у них защипало глаза. Сначала они подумали, что виноват дым от их собственного костра, но ветер относил его искры вверх по течению. Джек закашлялся. Как бы там ни было, у него пересохло в горле.