[22] захлебнулся ей, и судно окатило парой дюймов ледяной воды. Они правили влево, ускоряясь. Оба видели и слышали скрежет крупного завихрения почти сразу за носом, вздымающийся бледный бугор, который глухо стучал и шипел в нижнем регистре – желоб должен был находиться прямо за ним – и они устремились туда, оба. Винн контролировал левую сторону, весла взмывали не в унисон, каждый греб остервенело, развивая скорость, которой бы хватило на то, чтобы миновать затягивающее отверстие водоворота. Винн не мог думать ни о чем, кроме скорости, но он с изумлением заметил, как Майя потянулась к котелку, прикрепленному к ремню рюкзака позади нее, отцепила его и начала вычерпывать воду. Она черпала и выплескивала воду за борт одной здоровой рукой почти с профессиональной сноровкой. Охренеть.
Она едва успела очистить корму. Вдоль левого края стремнины течение ускорилось, Винн шарахнулся от правого борта, чтобы выровнять лодку и развернуть корму в нужную сторону, и даже в темноте он увидел внизу глубокую скрежещущую впадину. Прямо под ними находилось то, что, как они знали, представляло собой сад камней, затопленных бурунами, а поток был таким стремительным, что смолкли все прочие звуки; они приготовились к столкновению с этим частоколом, к глухому удару о валун, едва виднеющийся из-под воды, к внезапному крену на бок, сальто и, возможно, ужасному хрусту кевлара, когда лодка развернется перпендикулярно течению и врежется в скалы…
А затем они проскочили мимо. Вошли в быстрое течение и разрубающий волны желоб прохода посередине реки; уклон, казалось, выровнялся. Даже не глядя по сторонам, они поняли, что находятся между кавалькадами волн, в последовательном чередовании спадов их яростного напора. Еще какое-то время они действительно могли видеть бледную пену на вершинах стоящих гребней, похожую на белые шапки. Плеск воды уменьшался до сдержанной песни каждой отдельной волны, затем волны превратились в плавные перекаты, а затем вовсе отступили: их вынесло в спокойную ровную воду бассейна. Впереди снова простирался металлический блеск реки, почти безмятежный, дарующий передышку на неопределенный срок.
Она вычерпывала воду. Не переставая, всю дорогу через стремнину, и сейчас она тоже продолжала черпать одной рукой, пока течение уносило их на равнину. Джеку подумалось, что она, должно быть, чувствует себя намного лучше. Он повернулся и сказал:
– Фух, – достаточно громко, чтобы они оба могли услышать, – Передай-ка мне эту штуку, ладно?
Она отдала ему котелок. Он потянулся за промокшей рубашкой, набитой черникой, развязал рукав, наполнил посудину ягодами и вернул ее обратно.
– Подзаправься, – сказал он, – Возможно, нам вскоре снова это понадобится.
Пока что они позволили себе плыть по течению. Река увлекала их на север. Откуда-то слева поднимался непрерывный приглушенный рев, как от шторма или турбин, перемежаемый пронзительным воем и хлопками десятков взрывающихся скороварок. По-прежнему взглядам не представлялось ничего, кроме сгущающейся дымки. Джек подумал, что это звучит жутковато – хор грубых инструментов, которые никогда не должны смешиваться, и раздающийся время от времени тонкий визг, издаваемый кем-то, кого вознамерились раздавить до смерти. Сдавленный и сипящий вплоть до последнего мучительного шипения, а затем, возможно, хруст, с которым душа высвобождается и взмывает в небеса. Ужасно. Ветер сменился с западного на северо-западный, он принес гвалт вместе с клубящимся дымом, который щипал им глаза и заставлял кашлять. По крайней мере, вода на данный момент оставалась быстрой и ровной. Не сговариваясь, они вдвоем взялись за весла и принялись толкать лодку вперед.
На протяжении последней пары миль река расширилась, достигнув, пожалуй, ста пятидесяти ярдов в поперечнике; они почти инстинктивно жались к правому берегу, подальше от огня. Их руки окоченели от холода. Неподвижные высокие деревья по обе стороны реки все еще были погружены во тьму, за исключением того, что над их верхушками слева теперь трепетало сияние, неброское, но достаточно яркое, чтобы затмить нижние ряды звезд. Джек поднял руку, и Винн перестал грести. Они прислушались. Рев реактивного самолета больше не был приглушенным, он поднимался и опадал, бился о землю. Почти как если бы пожар дышал.
Их глотки горели. Джеку почти пришлось закричать.
– Он должен был поутихнуть ночью, но не стал. Это странно. Сейчас вообще-то довольно холодно.
Они дрейфовали.
– Так или иначе, ветер усилился, – добавил Джек.
Они ждали. Оба знали, что он еще не закончил свою мысль, и оба чувствовали, что он сам не был до конца уверен в том, что хотел сказать. По правде говоря, это было чуть ли не страшнее, чем ощущать приближение какого-то невообразимо гигантского зверя со стороны деревьев. Винн подумал о «Парке Юрского периода». Он пробормотал:
– Что за грубое животное?..
– Что?
– Ничего.
– Начинается, – крикнул Джек, – Пожар не следует никаким правилам. В любом случае, он уже очень близко. Пока никаких искр или летящего дерьма, вот и все хорошие новости, – он сделал паузу, затем продолжил, – Река недостаточно широкая.
Он сказал это вслух. При пожаре таких масштабов река не могла служить хоть сколько-нибудь значимой преградой. Никому не требовалось уточнять, что он имел в виду.
– Вы и сейчас можете его услышать. У нас тут просто охренительно большой, самый, мать его, здоровенный лесной пожар на земле. Прямо сейчас это факт, – он покачал головой, возможно, пытаясь таким образом избавиться от правды, – Итак, он приближается, жар порождает всякие сумасшедшие завихряющиеся шквалы, и они формируют в области свою собственную погоду. Небольшие циклоны и бури. Может быть, те порывы ветра, которые мы чувствуем сейчас, это как раз они. Самая макушка всего этого. Дым станет гуще, это газ, он без проблем перекатится через реку, и если вдруг он вспыхнет… что ж.
– Мы поджаримся.
– Будет взрыв. Однако…
– Однако что?
– Я не знаю, – Джеку пришлось заставить себя дышать ровно. Он кашлянул, – Не знаю. Слушайте, вы наверняка в курсе, как иногда пожар охватывает какой-нибудь район, и полквартала сгорает, но два дома остаются нетронутыми, а потом еще один квартал сгорает дотла?
– Да?
– Нет никакой системы. Это непредсказуемо. Вот все, что я хочу сказать.
Винн повысил голос.
– Ты хочешь сказать, что лучше бы нам оказаться в одном из этих двух домов.
Дым действительно стал гуще. Они прижались к правому берегу, плыли по основному течению как раз вдоль линии водоворотов недалеко от мелководья; повалил дым, такой плотный, что черное зеркало реки впереди помутнело, как в тумане, затем поднялся ветер, и дым усеяли летящие искры. Сначала искры, затем клочья, похожие на листья, но обугленные и светящиеся, затем рваные лоскутки коры, пропитанные огнем. Винн подумал о полосках горящей кожи. Они порхали в дыму, расплывались, сворачивались и кувыркались, когда дул ветер, и лодка проносилась сквозь них. Над деревьями – они все еще могли видеть стену деревьев сквозь дым, расстелившийся подобно туману – зарево было яростным сплошным сиянием, которое пульсировало дыханием насыщенного красного цвета. Было очень громко. Какие бы турбины ни издавали этот оглушительный рев, они находились прямо за деревьями, а вскоре их прервал внезапный свист, раздался хлопок, затем ужасный шипящий визг. Джек знал, что это кипит под давлением древесный сок, жизненная сила леса, выдавливаемая через поры древесины.
Искры и разлетающиеся клочья теперь хлестали их по спинам и плечам. Винн высыпал чернику из котелка, крикнул Майе, чтобы она подняла капюшон, она послушалась, и тогда он зачерпнул воды из реки, облил сначала ее, затем себя, окликнул Джека и швырнул котелок ему.
Им срочно требовалось добраться до берега. Здесь было низко, всего лишь тень неприступной стены, срезанный берег, поднимающийся на три-четыре фута над водой, спускающийся к кромке прибоя и снова поднимающийся, как щербатый заплесневелый каменный забор. Огонь быстро разгорался, им следовало залечь в грязь где-нибудь в низине, может быть, в водоеме, спрятать головы во мху или корнях, или вроде того. Размышляя об этом, он услышал еще один всплеск сквозь рев пожара: течение усиливалось. Срань господня. Поток набирал скорость, и шум, который он слышал, приобретал совершенно иную тональность, какой-то белый, древний, неистовый регистр, но теперь воды, а не огня – она тоже набирал силу, их засасывало в течение другого порога. Джек вглядывался в дым и порхающие кругом обломки – летели тоненькие палочки, горящие ветки, не сулящие им ничего хорошего, некоторые из них не такие уж маленькие – он едва мог видеть и чувствовать, что они набирают скорость, и что река поворачивает. Гребаное ура, хоть что-то хорошее. Левый поворот должен был вывести течение за пределы излучины, к правому берегу, подальше от огня. Хоть что-то. Джек заорал:
– Пороги!
Они схватили весла и ринулись в первые набегающие волны. Все, что они могли сделать, это постараться остаться на плаву. Позволить реке вытащить их вправо, держать каноэ прямо по течению, параллельно потоку, но если они во что-нибудь врежутся, исход будет фатальным. Зато меньше шансов перевернуться. Выбирать было особо не из чего. Они гребли, первые волны захлестнули их, и в накатывающих шлейфах они напряглись, чтобы разглядеть темную поверхность реки – та была усеяна светлыми обломками, но не везде, им нужно было держаться подальше от ям. Их затягивало вправо на повороте, к берегу, нос лодки вздыбился, взбрыкнул и рухнул вниз. Они зачерпнули бортами еще воды. Судно выныривало, и если кто-то из них, кто угодно, в этот момент кричал, то он остался неуслышанным, поскольку все звуки поглотил общий рев.
А затем полыхнула вспышка от взрывающегося дерева. За полосой деревьев, которая теперь действительно была всего лишь полосой, ели осветились сзади и заискрились расплавленным солнцем; за ними, над колючими верхушками, они уви