– О, конечно. Да, я помню, – сказал Джек, – Я подумывал о том, чтобы пробежаться в гору ранним утром. Хочешь пойти со мной?
Она покачала головой.
– Нет, не волнуйся.
Она не смотрела на него. Ханси глубоко вздохнула.
– Снимай куртку и садись, – сказала она, – У нас все готово.
Он послушался. Она открыла одну из винных бутылок. Она использовала простой штопор старого образца, и он заметил, что она сделала паузу, словно собираясь с мыслями, прежде чем быстро и верно ввинтить его в пробку и двумя движениями вытащить ее. Она выложила жаркое из формы для запекания на блюдо и поставила его на стол.
– Мясо из Литтлдейла, ниже по склону. В этом году мы купили у них половину бычка.
– Вкусно пахнет, – сказал он и кивнул, – Его коровы всегда были намного лучше наших.
Они ели. Он повернулся лицом к большому окну, из которого, как он знал, при дневном свете можно было видеть складчатые холмы и фруктовые сады, долину реки Коннектикут и гору Монаднок. Они ели в молчании. Ханси отложила вилку и сделала большой глоток вина. На дне осталось ровно столько, чтобы окрасить верхнюю часть ножки бокала. Она повернулась к Джеку.
– Знаешь, это была прекрасная служба. Он бы… – она остановила себя на полуслове.
Он не знал, что сказать.
– Чем ты занимался? – спросила она. Уголки ее век были влажными.
Он не знал, как ответить. Он мог бы сказать, что прокручивал у себя в голове каждый час этого августа, а затем разбирал их на минуты.
– Помогал папе на выпасе, – сказал он.
– С коровами? Их надо перегонять?
– Да, с гор. Хребет Нэверсаммерс.
– Ты ведь ездишь верхом, верно? Я помню. Как в ковбойской песне, так говорил Винн, – он увидел, как ее веснушчатая рука вслепую потянулась к ножке пустого бокала. Он взял бутылку и наполнил бокал до краев.
– Да, мэм, – сказал он.
Она моргнула. Он никогда не называл ее так. По крайней мере, с того раза во время их первой встречи, когда она, смеясь, бесконечно высмеивала его за это. Она начала что-то говорить, но промолчала. Джеку показалось, что ей трудно сделать полный вдох, и он отвернулся. Он опустил взгляд в стол. Винн притащил сюда этот стол на годовщину свадьбы его родителей – из настоящей вишни. Дерево, должно быть, было очень старым, поры темные и плотные. Узор древесины напоминал контуры топографической карты, и он многое бы отдал, чтобы попасть в настолько дикую страну, с таким ритмом и рельефом. Через стол мать Винна пыталась заставить себя молчать, и он поднял взгляд только тогда, когда она вытерла глаза салфеткой.
– Ты проделал долгий путь, – сказала она.
Он застыл, как вкопанный. Он не дышал.
– Тебе нужно выговориться, а мне нужно это услышать. И Джесс тоже. Ей можно рассказать об этом, – сказала она.
– Рассказать?
– Джек.
Он почувствовал прилив паники. Должно быть, так чувствует себя теленок, когда ощущает первый укус веревки перед началом клеймения.
– Вы хотите, чтобы я рассказал, как мы…? Про все это?
Ханси кивнула.
– Джесс? – уточнил он.
Глаза девочки были широко раскрыты и блестели. Он увидел, что кусок мяса на ее тарелке остался несъеденным. Ее мать в рассеянности забыла разрезать его.
– Эй, – сказал он, – Эй, Джесс, извини. Хочешь, я порежу его для тебя?
Она кивнула, не сводя с него глаз, он потянулся за ножом и вилкой и нарезал говядину на кусочки. Он услышал, как ветки дерева стучат в одно из окон. Он был у них в долгу за наполнение этой неловкой паузы.
– Что ж, – сказал он, – Я…
Он положил нож и вилку на тарелку.
– Да, конечно, – сказал он. Он вытер рот салфеткой и положил ее на стол рядом со своей тарелкой, сам не зная зачем. Как будто в конце рассказа он встанет и уйдет. Он мог бы.
– Все началось с того, что мы почувствовали запах дыма, – начал он.
Он взглянул на Ханси. Она кивнула.
– Ладно. Итак. Мы поднялись на холм на острове и увидели пожар. Он был таким большим. Это напугало нас. А потом настало утро с жутким морозом, густым туманом и сильным ветром.
Он рассказал обо всем. О тумане, о голосах, о том, что именно Винн настоял на идее грести обратно к озеру и рассказать той парочке о пожаре. Винн всегда заботился о людях. Он рассказал о мужчине, который в одиночку выплыл из-за поворота, о том, как они искали и нашли женщину. Они обе наблюдали за его лицом. Глаза Джесс были широко раскрыты, как будто она смотрела триллер, от которого не могла оторваться, и она продолжала скручивать салфетку. Единственными звуками были стук веток и случайные порывы ветра, бьющего в окна, и свист в печной трубе. Время от времени удавалось расслышать их тихое, прерывистое дыхание. Они не хотели, чтобы он замедлялся или останавливался.
Он рассказал о травмах женщины, о близкой засаде, о пожаре. Как они вернулись на пепелище. Он не рассказал ни об олененке, ни о медведице с детенышем на пляже. Когда он дошел до новой встречи с техасцами, до той ночи, до человека в палатке, до того, как они спешили по пляжу к двум каноэ в темноте, он остановил себя. Он развернулся вместе со своим стулом, в сторону плиты. Он просто дышал. Они не пролили ни единой слезинки с самого начала, и за это он был у них в долгу.
– Так, ладно, – сказал он и повернулся назад.
– Я взял их каноэ, потому что оно было с мотором, – сказал он, – Ее нужно было вытаскивать оттуда так быстро, как только можно, и я ни за что не собирался отправлять ее с ними, – он бездумно потянулся к жестянке в кармане рубашки, открутил крышку, высыпал немного табака на ладонь, – К тому же, после всего, что случилось, я не хотел, чтобы они догнали нас.
– Вот, – Ханси пододвинула к нему свою чашку чая, оставшуюся после обеда. Было невежливо нюхать табак за ужином – и что только на него нашло?
– Я в порядке, – сказал он и сглотнул.
Она внимательно наблюдала за ним. Он кашлянул в кулак.
– Я сделал это потому, что хотел защитить своего лучшего друга и эту женщину. Любой ценой.
Ее глаза намертво впились в него.
– Вот почему я пошел вверх по течению, – сказал он, – Я хотел, чтобы техасцы были впереди. Я знал, что он – тот человек, Пьер – будет ждать там со своей пушкой.
Он заставил себя посмотреть на нее. Она кивнула. Он не искал шанса прерваться, а она не давала его; ему вообще казалось, что сейчас она едва его видела. Мысленно она была на том пляже.
Он рассказал им, как толстяк застрелил Винна. Он сказал, что Винн умер мгновенно. Это была единственная ложь, которую он сказал. Он рассказал о том, как направил моторную лодку в Вапак. Как дал техасцам полдня форы, а затем попеременно греб и заводил мотор весь день и всю ночь. Он рассказал, как достиг переправы у Последнего шанса и нашел там Пьера. В какой шок это его повергло. Как он нес сначала женщину, потом Винна в обход водопада. Про двух мальчиков из племени кри, которые были на причале, когда они добрались до деревни на рассвете, про то, как они увидели его и побежали вверх по дороге. Техасцы приплыли прошлой ночью на гладком экспедиционном каноэ, бредя о расстрелянных мужчинах и похищенной женщине. Мужчины сказали, что они едва завернули за угол возле Последнего шанса и направились к левому берегу, были в двадцати ярдах от пляжа с выходом на тропу для волока, и вдруг этот поехавший сукин сын выскочил из-за дерева и выстрелил в них. Из дробовика 12-го калибра. Но он явно не был стрелком, не прицелился толком и взял чересчур высоко. Толстяк в красках описывал это. Он сказал, что у его напарника Джей Ди, может, и было похмелье, и он, конечно, тот еще придурок, но все же он хороший и верный друг, и к тому же раньше служил в морской пехоте – там они с Брентом встретились. Он подстрелил Пьера в грудь так же легко и точно, как испуганного оленя на поляне. Он выстрелил в него как раз в тот момент, когда Пьер выпустил еще одну дикую очередь, она раздробила ветви сосны, когда он падал.
Жители деревни обратились к властям города Черчилл, и из Черчилла прислали полицейского по имени Остин Макфи. Макфи женился на девушке племени кри из Вапака, поэтому там его все считали своим, и город вздохнул с облегчением. Он прилетел на «Выдре» той ночью и уже побеседовал с техасцами, попросил их быть терпеливыми и посадил под охрану в центре отдыха. Итак, полицейский Макфи уже был там, когда дети прибежали в город, крича о диком человеке с оптической винтовкой «Сэведж» на спине и раненой девушке в каноэ с Винном.
Ханси и Джесс не сводили глаз с Джека. Казалось, что они ищут на его лице признаки лжи, ждали, что он сейчас расколется и скажет: «Нет, вообще-то все было не совсем так. Ничего из этого не произошло. Винн будет дома завтра.»
Вместо этого он сказал:
– Мы отнесли ее в город на носилках, следуя за четырехколесным прицепом, и они вызвали обратно «Выдру». Мы отвезли ее и Винна на взлетно-посадочную полосу в двух разных грузовиках. Макфи полетел с ними в медицинский центр и вернулся на следующее утро с еще двумя полицейскими. Они держали меня в задней части центра отдыха, подальше от мужчин, и допрашивали каждого отдельно. Я думаю, они боялись, что я попытаюсь их убить. Но я ни в кого не стрелял, и техасцы не выдвигали обвинений по поводу лодки. Поэтому они сказали, что отвезут меня в Черчилл следующим рейсом и организуют другой самолет в Пикл-Лейк, где у нас – у меня – остался грузовик.
Нужно ли им было знать все, о чем он сейчас говорил? Он не был уверен.
– Они сказали, – продолжил Джек, – Что уже договорились с вами о том, чтобы вернуть Винна домой.
Почему он не позвонил им тогда?
– Так и было, – пробормотала Ханси, – И что потом?
– А это имеет значение?
– Да.
– Хорошо, – каким-то образом за время рассказа он допил свое вино. Он потянулся за бутылкой, осторожно налил половину бокала и выпил его залпом, – Макфи сказал, что, учитывая все обстоятельства, власти не собираются предъявлять обвинения техасцам. Там, э-э…
Всю дорогу он крепко держал себя в руках. Почему именно сейчас? Он уже прошел через самые трудные моменты.