Стоп, сказал я себе. Стоп-стоп-стоп. Комиссар полиции, который за мной охотился, тоже был рыжий… Не слишком ли много рыжих в этой странной истории? Вы скажете – случайное совпадение, мало ли вокруг рыжих? В ответ могу напомнить, что в Китае нет людей, рыжеволосых от природы. Значит, все они покрасились. Вопрос: зачем?
Может, эти рыжие не просто так рыжие? Может, у них какой-нибудь союз? Если так, то что это за странный орден, и почему он заинтересовался моей скромной персоной?
В Китае испокон веку было много тайных обществ. Начинались они часто как патриотические, например, знаменитый Ихэцюань – «Кулак во имя справедливости и согласия», потом перерождались в бандитские, как те же триады-саньхэхуй. С кем столкнулся Юань Гэ?
Я рассеянно теребил в руках клок рыжих волос. Они были короткие, жестковатые и больше напоминали шерсть. Не знаю, почему, я поднес их к носу. Запахло псиной… Значит, все-таки волосы собачьи. Но что в музее делала собака?
Я чувствовал, что разгадка где-то рядом, до нее один шаг. Думай, говорил я себе, думай! От этого зависит твоя жизнь, зависит успех всего дела… Мысль моя металась, как тигр в клетке, бросаясь от одной стены к другой, рычала, изгибалась, царапала прутья, но не могла вырваться из замкнутого пространства.
Когда я почти отчаялся, в сознании моем вдруг отворилась незаметная до сего момента дверь… В памяти всплыло многомудрое и значительное лицо учителя Ху, мастера даосской магии.
Ху, черт возьми, как же я не подумал! Ведь его родовое имя Ху записывается тем же иероглифом, что и китайское слово «лиса»! А Фоксы – уж куда прозрачнее – это ведь «лиса» по-английски. Не сомневаюсь, что и у комиссара в имени тоже был запрятан какой-то намек на лисье племя!
Так вот кто перешел мне дорогу – лисы!
Тут надо отвлечься, чтобы никто не подумал, будто я сошел с ума.
С древности на Востоке из уст в уста передавались легенды о лисах-оборотнях, принимавших человеческий облик и дуривших, а иногда и убивавших людей. Лисы эти встречались в разных странах – в Китае, в Японии, в Корее. В Корее их звали кумихо, в Японии – кицунэ, в Китае – хули-цзин.
Кто были на самом деле эти лисы и откуда они взялись, в точности никто не знал.
Одни считали, что это настоящие лисы. Они прожили дольше, чем им положено природой, накопили особый опыт и смогли развиться до состояния, не уступающего человеческому. Эти хитроумные существа нашли способ продлевать свою жизнь на очень долгий срок – до тысячи лет и даже больше. В ходе такой долгой жизни они неустанно совершенствовались и развивались, вырабатывали свои методы и даже заимствовали магические знания у человечества. В конце концов лисы дошли до такой высокой ступени эволюции, что подчинили косную материю духу, научились менять облик и даже прикидываться людьми. Но все-таки это были не совсем люди, поэтому к настоящим людям они испытывали зависть и злобу, питались их энергией, а при случае не брезговали и человеческим мясом.
Эта версия казалась мне совсем сказочной. Была, впрочем, и другая.
По этой версии, лисами-оборотнями были не животные. В лис превращались наиболее сильные и умелые даосы, тоже для того, чтобы доставлять неприятности людскому племени. А ведь почтенный наставник Ху был даосом, и о способностях его ходили легенды…
Но тут я прервал сам себя… Что за глупости? Выходит, я верю в россказни об оборотнях? Нет конечно. Я знаю, что в мире происходят поистине чудесные вещи, и свидетелем некоторых был сам. Но это не повод, чтобы верить в сказки, так что ни о каких оборотнях и речи быть не может. Но вот даосская секта, взявшая себе тотемным покровителем лису – это очень похоже на правду… Даосы с древних времен владели гипнозом, он мог действовать на обычных людей, которым казалось, что перед ними не человек, а животное.
Единственное, что меня смущало во всей этой истории, так это убийство Юань Гэ. Неужели учитель Ху опустился до уголовщины? С другой стороны, даосы никогда особо не стесняли себя общепринятыми моральными рамками. Об их буйном нраве еще в древности ходили легенды. И если, с их точки зрения, цель оправдывала средства, почему не убить одного-другого непосвященного?
Глубокомысленные мои размышления прервал тихий щелчок открывшейся двери.
– Сяо Гу? – спросил я.
Ответом мне было глухое молчание.
И тут я вспомнил, что у Сяо Гу нет ключа. Как же он открыл дверь?
Я поднял глаза и увидел, что прямо напротив колышется серая тень. Больше ничего разглядеть я не успел – тень нанесла мне страшный удар прямо в лицо…
10. Тени
Сяо Гу проснулся на своей скамейке, когда заварушка уже началась. Несколько полицейских машин, завывая сиренами и сверкая сигнальными огнями, въехали во двор. Из первой вышел полицейский начальник и направился прямо в музей, из остальных высыпали рядовые полицейские и выстроились в цепочку по периметру двора. Мигалки вспыхивали, двор накрывало синими всполохами.
Сяо Гу заерзал на своей скамейке и сел поудобнее. Намечался нешуточный вар-вар, будет о чем рассказать хозяину.
И тут вдруг он вспомнил, что хозяин находится сейчас внутри, в самом музее.
Сяо Гу забеспокоился. Хозяин внутри, а вход перекрыла полиция. Что это значит? Может быть, из музея что-то украли? Но если так, то хозяину не позавидуешь. Конечно, он ничего не крал, однако кто же будет слушать иностранца? Возьмут и посадят заморского черта.
Тут Сяо Гу заволновался всерьез. Он только-только почувствовал вкус к служению иностранцу, уже получил свои первые пятьдесят юаней, не говоря про сытные обеды и чистую постель, и теперь все пойдет насмарку? Нет, он, Сяо Гу, этого не допустит! Он спасет хозяина, чего бы это ни стоило!
Сяо Гу двинулся ко входу в музей, однако там стоял полицейский-гунань с пистолетом. Вид у гунаня был решительный, но Сяо Гу храбро встал рядом и вылупился на него. От мигалки лицо гунаня отливало в синеву, он был похож на вампира, только клыков недоставало. Однако Сяо Гу это не напугало, он все пялился и пялился.
Некоторое время полицейский терпел, но потом, наконец, ему это надоело. Одно дело, когда таращатся на иностранцев, и совсем другое – представитель власти.
– Чего смотришь? – недружелюбно спросил гунань. – Не узнал?
– Ведь это музей? – в свою очередь, спросил Сяо Гу.
– Ну, музей, – пробурчал гунань и поглядел на Сяо Гу с подозрением.
– Ну, а раз это музей, так я хочу полюбоваться старинной европейской каллиграфией, – отвечал Сяо Гу. Он не знал, существует ли такая, но гунань, конечно, и подавно не знает. Не может знать, на то он и гунань. Если бы гунани знали такие вещи, были бы они не гунани, а профессоры-цзяошоу.
Расчет его оказался верным. Полицейский был далеко не цзяошоу, потому сначала замялся, а потом сказал:
– Завтра приходи. Музей закрыт.
– Как же закрыт, всемилостивый Будда, если еще целых пятнадцать минут?
Глупый, невежественный полицейский ничего не ответил на это, только отвернулся. Сяо Гу разозлился: от него так просто не отделаешься, он и сам умеет отворачиваться не хуже любого другого.
– Я даже билет купить могу! – в качестве последнего, убийственного аргумента заявил Сяо Гу.
– Пшел вон! – грубо и совершенно нецивилизованно отвечал ему гунань.
Сяо Гу закипел от возмущения. Где ритуал-ли, где цивилизованность-вэньмин?! Эти полицейские думают, что раз им дали пистолеты, они умнее всех.
Но этого он предусмотрительно не сказал, только сплюнул небрежно на землю и отошел прочь. Заметив, что гунань сделал вид, будто его это не касается, Сяо Гу еще раз сплюнул, на этот раз демонстративно. Пусть знает, кто тут хозяин – полиция или простой народ-лаобайсин. За что боролись, милосердная Гуаньинь, за что кровь проливали? Если уж на то пошло, он вообще может устроить демонстрацию и пройти мимо музея с лозунгами и призывами… Кто его остановит, уж не всемилостивый ли Будда?
Однако тут события стали разворачиваться настолько стремительно, что Сяо Гу сделалось не до демонстраций и лозунгов.
Господин полицейский начальник (между прочим, сам рыжий, как заморский дьявол) выскочил из музея со страшными криками и стал сгонять всех гунаней почему-то под пожарную лестницу. Спустя минуту все полицейские бросились карабкаться по этой лестнице наверх. Похоже, тот, за кем они гнались, улизнул и залез на крышу.
Сяо Гу поднял глаза вверх и обомлел. На крыше, отчетливо выделяясь на фоне неба, стояла знакомая долговязая фигура. И хотя лица не было видно, но Сяо Гу узнал бы этого человека из тысячи. Это был его господин. Он сидел теперь на крыше, загнанный, как дикий зверь, и на него науськали целый полицейский участок.
Спустя секунду хозяин исчез из виду – наверное, залег.
Сяо Гу забегал вдоль забора. Что же это такое будет, всемудрейший Лао-цзы? Выходит, он был прав, и ловят как раз его хозяина, а не какого-то там постороннего волосатого черта. Что же делать, как ему помочь? Думай, Сяо Гу, думай!
И Сяо Гу придумал! Не зря он был умнейшим человеком во всем Пекине… Он придумал вот что. Хозяин, который тоже был умным человеком, хотя и не таким, как Сяо Гу, наверняка не станет ждать, пока его схватят и засадят в каталажку. Наверняка он побежит на другую сторону дома, чтобы спуститься там. А когда он спустится с дома, он бросится, конечно, не к главному выходу, где ждут его гунани, а попытается найти щель в заборе. Сяо Гу тоже найдет эту щель и поможет хозяину!
И Сяо Гу побежал вокруг забора в ту сторону, куда, по его мнению, мог ринуться хозяин. Как назло, дырки нигде не было. Сяо Гу пытался увидеть, что происходит с тыльной стороны музея, но там двор не был освещен, и понять ничего было невозможно. Сяо Гу бегал и бегал вдоль забора, теряя драгоценное время и силы.
И вот, наконец, когда он уже почти отчаялся и хотел идти назад, удача ему улыбнулась. Он увидел отогнутую железную палку в заборе – ровно настолько, чтобы пролез нетолстый человек.
Сяо Гу радостно сунул голову в дыру, и тут же кто-то грубый и невоспитанный схватил его за эту самую голову и стал тянуть внутрь.