Но хозяин уже не обращал на нее внимание, он бросился к тени, раненой Сяо Гу. Нет, не раненой – убитой! Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: с тенью покончено.
– Что ты наделал, дурак?! – воскликнул хозяин.
– Убил демона! – с гордостью сообщил Сяо Гу.
– Боже мой, какого еще демона? – застонал хозяин. – Это человек…
Легкое беспокойство шевельнулось на самом дне души Сяо Гу. Вместо того чтобы похвалить, хозяин ругал его.
– Да вы же сами перебили кучу народу, – сказал он, указывая на лежавшие по всему номеру тени.
– Они в беспамятстве, – сказал хозяин обреченно, – просто без сознания.
Сяо Гу стало по-настоящему страшно.
– Но он хотел убить вас, – умоляющим голосом сказал Сяо Гу. И в доказательство показал на нож, лежавший рядом с окровавленным телом.
Хозяин хотел что-то ответить ему, однако по коридору, шумно переговариваясь, уже шли встревоженные фувуюани. Их обеспокоил крик, который издал Сяо Гу, перед тем как поразить врага.
Хозяин прижал палец к губам, одним прыжком достиг двери и быстро и бесшумно прикрыл ее. Фувуюани не знали, в каком именно номере кричали, и сначала пошли по соседним комнатам.
Хозяин присел над убитым, убедился, что с ним все кончено, и поднял голову к Сяо Гу. В глазах его тот прочитал разочарование и печаль.
– Господин, ведь вы меня не выдадите? – холодея, прошептал Сяо Гу. – Ведь я защищал вас, господин…
За дверью недовольный сосед объяснял фувуюаням, что шум поднял не он, а шумели в соседнем номере – наверняка иностранец устроил там какое-нибудь непотребство.
Сяо Гу смотрел на хозяина умоляюще.
– Ведь вы не выдадите меня?
В дверь постучали. Хозяин еще секунду внимательно разглядывал Сяо Гу, потом вздохнул, подошел к окну и поманил его рукой… Сяо Гу смотрел на хозяина, не понимая, что он хочет.
В дверь снова постучали.
– Фувуюань! – закричали с той стороны.
– Что стоишь? – сурово прошептал хозяин. – Марш ко мне, быстро!
Сяо Гу задохнулся от благодарности: хозяин его не выдаст, хозяин спасет его!
Он бросился к окну. Хозяин толкнул фрамугу, окно отъехало в сторону.
– Мы что, в окно будем прыгать? – хотел спросить ошалевший Сяо Гу, однако хозяин не позволил ему ничего сказать. Он перехватил Сяо Гу за пояс, перекинул его через плечо и вылетел в окно.
Да, именно так: они не выпрыгнули в окно – они вылетели в него, как летучие мыши или скорее уж как ангелы. Потому что только ангел, выпрыгнув с третьего этажа, не полетит вниз камнем, а взметнется по параболе и спустя пару секунд окажется на соседней крыше.
Когда хозяин выпустил Сяо Гу из рук, тот почти ничего не соображал, однако у него хватило соображения упасть на колени перед хозяином и воскликнуть:
– Хозяин – самый великий волшебник на свете!
Великий волшебник тем временем скатывал и прятал под одежду тонкую, но прочную веревку, на которой они с Сяо Гу вылетели из злосчастной гостиницы.
– Встань, – коротко велел ему хозяин. – И прошу, избавь меня от своих глупостей хотя бы на сегодня.
Сяо Гу встал, трепеща и одновременно готовый отдать за хозяина жизнь со всеми потрохами.
– Пора уносить ноги, – сказал хозяин. – Боюсь, за нас скоро возьмется полиция, и всерьез.
И они побежали по крыше: хозяин – бесшумно, а Сяо Гу – топая, как молодой слон…
11. На нелегальном положении
Чего я вовсе не ожидал, так это того, что Сяо Гу полезет в драку.
А ведь знал, что упрямство – отличительная черта китайцев. Хотя главная их черта – это все-таки инстинкт самосохранения. Но Сяо Гу, выходит, презрел инстинкты? Чего ради? Рисковал собой, чтобы спасти хозяина?
С другой стороны, почему бы и нет, спас же он меня из музея. Но одно дело – бросить вверх веревку, и совсем другое – зарезать бандита совком для мусора. Тут есть над чем подумать.
Однако скромный его подвиг сегодня оказался не к месту. Во-первых, я так и не узнал, кем были подосланы убийцы, а во-вторых, за нами теперь гонится вся пекинская полиция.
Из музея, слава богу, я бежал бесследно, они даже не поняли, что я иностранец. А вот в гостинице меня видели все, и паспорт мой переписали. Нехорошо, совсем нехорошо. Как говорят у меня дома, в далекой и загадочной России, положение хуже губернаторского.
Еще и Сяо Гу путается под ногами, не дает думать. Решил, что я его спасал от полиции. Нет, и его, конечно, но в первую очередь я спасал себя.
Убитый бандит в моем номере – сомнительный подарок властям. Полиция не станет разбираться, кого и почему я убил, главное, убил. Ладно, пусть не я, пусть Сяо Гу убил. И что это значит? Это значит одно: чтобы спасти себя, надо выдать беднягу, но это, пожалуй, чересчур. Во-первых, это против элементарного человеколюбия. Во-вторых, убил он бандита, спасая меня. Так что, выходит, я ему дважды обязан жизнью.
Но это все теория, как известно, сухая до невозможности, на деле же выход у нас теперь был один – бежать сломя голову. Мы и побежали.
Бежали мы очень быстро, запутывая следы – об этом уж я позаботился, но этого было недостаточно. Я знал, что нас уже ищут. Точнее говоря, не нас – меня, ведь в номере был прописан я один, а Сяо Гу лишь валялся на соседней кровати в грязных носках. И если меня найдут, боюсь, мало кто мне позавидует.
Правда, в одном мне повезло – искали меня в Китае. Будь я где-нибудь в Европе или Америке, меня бы обложили, как волка, и быстро прижали бы к стенке. Но в Китае это все не так просто. Иностранец в Китае имеет массу преимуществ, первое и главное из которых – его совершенно нельзя узнать.
Как известно, для любого европейца все китайцы на одно лицо. То же самое правило действует и в обратную сторону: для китайцев все иностранцы также на одно лицо. Теперь заставьте-ка среднего китайца составить фоторобот иностранца – по такому фотороботу не поймешь даже, кто перед тобой, мужчина или женщина.
Некоторые подумают, что это уже перебор, фантазии, все-таки мужчина от женщины отличается: грубые черты лица, усы, борода… Ну так то китайский мужчина, а иностранцы – совсем другое дело. Все иностранцы – черти, а женские черти ничем не лучше мужских и точно так же могут носить бороду.
Еще хорошо, что китайцы почти совсем не знают иностранных языков. Не зная языка, как воспроизвести иностранное имя? Когда я заселялся, портье долго и мучительно глядел в мой паспорт и морщился, как от зубной боли. Так ничего там и не поняв, спросил, нет ли у меня китайского имени – вписать вместо европейского…
Я сдуру сказал, что нет, и теперь страшно жалел об этом. Можно было назваться кем угодно, хоть Кун-цзы, Конфуцием – никто и никогда не нашел бы меня по такому имени.
Но и тут мне повезло. Я видел те дикие знаки, которые портье вбил вместо моего имени в компьютер. В зарубежном паспорте, как известно, имя владельца пишется на двух языках – родном и английском. Так вот портье в китайских гостиницах почему-то безошибочно выбирают написанное на русском, после чего в страшных муках пытаются латинскими буквами записать нашу кириллицу. На их беду, в русском языке много букв, которых нет в латинском алфавите.
Именно поэтому мои русские имя и фамилию, записанные портье при помощи латиницы, никто не опознает, ни единая собака. А значит, полиция ищет неизвестного европейца высокого роста (а европейцы для китайцев все высокие), со светлыми волосами (у всех европейцев светлые волосы) и длинным носом. Насчет носа комментарии вообще излишни – иногда всех европейцев так и называют: длинноносые, чанбицзы лаовай.
Итак, для начала следовало просто убраться подальше от гостиницы. Надо переждать первую бурю, когда полиция будет хватать всех иностранцев, не различая пол, возраст и национальную принадлежность.
При наличии денег спрятаться здесь несложно. Вообще при наличии денег в Китае можно сделать все что угодно, в этом он очень похож на Россию.
К сожалению, мой случай был не из этого разряда. Я должен был спрятаться – и не мог, это было не в моих интересах.
Я уже объявился сообществу даосов, враги уже даже нашли меня и пощупали на прочность, но отыскали ли меня друзья – в этом я не был уверен. Может, мы с моим верным Сяо Гу уже находились под присмотром, а может, следы наши были потеряны.
– Хозяин…
Голос Сяо Гу донесся до меня словно из подполья.
– Хозяин…
Я посмотрел на слугу: вид у него был жалобный. На лице его было написано крупными китайскими иероглифами, что если не покормить его, он может тут же, на месте умереть от голода. Эту мою версию он немедленно подтвердил словами.
– Хозяин, пора бы слегка перекусить, – с робкой надеждой в голосе сказал Сяо Гу.
Я очнулся и огляделся по сторонам. Пока я размышлял, наступило утро. Розовый рассвет вставал над горизонтом.
Мы сидели на веселой полосатой скамеечке в одном из бесчисленных столичных парков. Со всех сторон стекались сюда мастера боевых искусств, их ученики и просто любители здорового образа жизни.
Интуиция сама привела меня туда, куда нужно. Здесь, в этой разномастной толпе могли найтись люди, связанные с моей традицией, и они же могли мне помочь, хотя бы из уважения к моему учителю. Собственно, стиль и люди, которые его тренируют, являются как бы одной большой семьей. Ты можешь не знать человека, но его учитель и твой учитель могли заниматься у одного мастера и являются, таким образом, братьями по школе. Поэтому твой мастер, который тебе приходится отцом-наставником, или, по-китайски, шифу, ему приходится дядей. Конечно, такой родственник сделает все, чтобы помочь своему собрату.
Но оставался еще вопрос – как искать нужного человека? Просто так ходить и смотреть здесь не принято, окажешься персоной нон-грата. Значит, надо самому начать тренироваться, а в это время незаметно поглядывать по сторонам.
Я не боялся, что во время тренировки на меня наткнется полиция: вряд ли они будут искать иностранца в пять часов утра в парке храма Земли…
Люди входили в ворота и небольшими ручейками растекались по парку. Меня интересовали те, кто тренирует нэйцзя, внутренние стили. Их можно было распознать по строению тела – неброскому, но мощному, исполненному внутренней силы. Кроме того, среди них преобладали люди уже не очень молодые. Молодежь предпочитала шаолинь, наньцюань, тунбэй, чоцзяо – словом, внешние стили, или вайцзя.