[33].
Может быть, кому-то эти строки и показались бы романтичными и исполненными глубокого смысла, но не достопочтенному Рахимбде. Всю жизнь свою вечно юный старец посвятил торжеству закона и порядка, борьбе с хаосом. И вот теперь все пошло прахом, одно неверное движение – и все здесь взорвется и обрушится в пустоту.
Да, достопочтенный Рахимбда был в ярости. Но его настроение не шло ни в какое сравнение с тем, что испытывали лисы.
Когда утром Ли Тегуай, наставник Чжан, достопочтенный Рахимбда и хули-цзин по имени Юнвэй подошли к дому, где был заперт Гаошань, они увидели, что клетка пуста, а птичка упорхнула. Поначалу подумали, что это У Цай виноват, но спустя пару минут нашли его в кустах спеленутым с головы до ног и с кляпом во рту. Когда стало ясно, что иностранца выпустила Мэй Линь, Юнвэй взвыл и бросился на наставника Чжана. При других обстоятельствах достопочтенный Рахимбда с удовольствием посмотрел бы на такую схватку, хотя, признаться, на лиса бы ставить не стал – уж больно силен был даосский патриарх. Но сейчас дело было слишком серьезное. Ли Тегуай и Рахимбда оттащили Юнвэя в сторону.
Однако и сам наставник Чжан выглядел растерянно. Похоже, он был потрясен не меньше прочих. Рахимбда окинул Чжана опытным взором: нет, вряд ли он что-то знал. Следовательно, девчонка действовала на свой страх и риск. А значит, у лис не было повода развернуть полномасштабную войну.
Да только сами лисы думали по-другому.
Потребовалась вся искренность Ли Тегуая и все дипломатическое искусство Рахимбды, чтобы царица лис Хоху не то чтобы успокоилась, но хотя бы пришла в себя. При других обстоятельствах, конечно, Рахимбда крепко задумался бы, что за человек этот Гаошань и почему он так важен лисам. Но сейчас было не до того, сейчас важно было удержать лис и даосов от столкновения.
Переговоры закончились тем, что Хоху выдвинула новый ультиматум: в кратчайшие сроки отыскать беглеца и предать его в руки лис, а изменницу Мэй Линь, если та будет захвачена, примерно наказать. Когда ультиматум оглашался, Рахимбда опасался глядеть на даосского патриарха, опасаясь вспышки убийственного гнева, но, к его удивлению, наставник Чжан принял все условия спокойно. Более того, сказал, что он сам, лично отправится за беглецами в погоню и рано или поздно отыщет их.
– Не рано или поздно, а в кратчайшие сроки! – загремела Хоху.
Даже многоопытный Рахимбда еще не видел могущественную царицу лис в таком негодовании. О соблюдении ритуала-ли речи уже и не шло, надежда была только на то, что царица не бросится на Чжана прямо тут, чтобы вцепиться августейшими когтями в физиономию даоса.
Наставник Чжан, впрочем, смиренно снес все выкрики царицы. Единственное, что он попросил, – чтобы в помощь ему разрешили взять его воспитанника У Цая, поскольку он сам, ничтожный Чжан, стар и немощен и трудно ему будет одному справиться со своей негодной дочерью и подлым Гаошанем. Поразмыслив, царица милостиво разрешила ему взять с собой У Цая, но заявила, что отрядит с ними одного из оборотней, чтобы контролировал их действия.
Чжан не споря согласился. Такая покладистость насторожила Хоху.
– Попробуете хотя бы пальцем тронуть нашего посланника – страшная месть ждет всю деревню, – предупредила она.
– Я, недостойный, не смею обижаться на ваше недоверие, – кивал Чжан. – Однако клянусь вам, что сделаю все возможное, чтобы сохранить драгоценную жизнь вашего слуги.
Сопровождать наставника Чжана отправили Юнвэя.
Перед тем как отправиться ему в дом наставника Чжана, Хоху пожелала беседовать с ним.
Юнвэй был готов на все, но страшился одного вопроса. Именно его царица и задала первым делом.
– Где твоя сестра Фанлань?
Юнвэй вздрогнул, хотя и готовил ответ заранее. Впрочем, внешне он был спокоен, как мраморный Будда.
– Фанлань пропала прошлой ночью и не появлялась больше, – отвечал Юнвэй. – Вместе с ней пропали семь темных призраков. Я очень беспокоюсь о ней. Раньше она никогда не уходила, не предупредив меня.
– Думаешь, на нее могли напасть даосы? – спросила Хоху, постукивая пальчиками правой руки по нефритовому ожерелью на запястье левой: это было признаком тревожного нетерпения.
– Я не верю, что в своем коварстве они зашли так далеко, – с поклоном отвечал Юнвэй. – Возможно, у нее обнаружились какие-то срочные дела.
– Срочные дела, о которых не знаем ни я, ее повелительница, ни ты, ее брат? – прищурилась Хоху.
Юнвэй только молча поклонился.
– Не кажется ли тебе, что в последнее время твоя сестра отбилась от рук? – продолжала царица. – Помнишь того хэшана, которого мы не так давно отправили в нирвану? Мне кажется, она слишком долго слушала его глупые проповеди. Возможно, он заморочил ей голову своими бреднями.
Юнвэй снова вздрогнул. О, царица лис проницательна, ничто не укроется от ее взгляда! Но надо было что-то отвечать. Он ответит, ничего. Фанлань его сестра, и что бы ни случилось, ему придется отвечать за нее. Здесь и сейчас, и потом, и всегда, и везде… До гробовой доски и даже за ней.
– Как можно, – вкрадчиво сказал Юнвэй, – поставить на одну доску великую науку хули-цзин и людские суеверия? Скорее уж сестра моя погибнет в битве с даосами, чем даст себя увлечь разным буддийским глупостям.
Некоторое время царица хранила мрачное молчание. Затем подняла глаза на Юнвэя, полыхнув зеленым огнем.
– Да, Юнвэй, я надеюсь на это, – сказала она угрожающе. – Ибо лучше погибнуть ей в бою с даосами, чем предать наше дело. Муки, которым она подвергнется, нельзя будет сравнить ни с чем, и ты это прекрасно знаешь.
Юнвэй молча поклонился царице и вышел вон…
На следующее же утро они выехали в путь. Ехали на старом грузовичке, принадлежащем Чжану, вел его У Цай. Впереди, в кабине, было как раз три места. И хотя Юнвэй обществу двух даосов предпочел бы жесткий и тряский кузов, но нельзя было проявлять слабость. Пусть увидят, что они ему безразличны, пусть узнают, какова сила характера лис.
Юнвэй хотел было взять с собой нескольких темных призраков, но наставник Чжан воспротивился.
– Незачем привлекать к себе лишнее внимание, – сказал Чжан. – А там, где появляются призраки, сразу оживляется и начинает колобродить разная нечисть.
– Кого это вы называете нечистью, почтенный Чжан? – недовольно поинтересовался Юнвэй. – Уж не хули-цзин ли?
– Нечисть – понятие широкое, – туманно отвечал Чжан. – Под этим словом всяк волен понимать что-то свое.
– Да, – язвительно кивнул Юнвэй. – Мы, например, под этим словом разумеем даосов.
У Цай гневно покосился на оборотня, но Чжан успокаивающе постучал ладонью по его руке: дескать, не стоит волноваться. Некоторое время ехали молча, старый даос безмятежно подрезал ножом отросшие ногти, У Цай, насупясь, держался за баранку.
Первым молчание прервал У Цай.
– Давно хотел спросить, да все случая не представлялось, – сказал он, недобро косясь на оборотня. – Зачем вы охотитесь за людьми? Неужто впрямь жарите и жрете?
– Почему же сразу жарите? – промурлыкал Юнвэй, немедленно приходя в хорошее настроение. – Можно и варить, а также тушить и готовить на пару. Лично мне больше всего нравятся маринованные заживо.
Гримаса отвращения показалась на лице здоровяка, однако от вопроса он не удержался.
– Это как – заживо? – спросил он, даже не стараясь убрать гадливость с лица.
– Очень просто, – отвечал лис. – Готовится маринад, заливается в бочку, и туда же сажается человек. Потом бочка закрывается наглухо, выдерживается три месяца…
– Перестань, – мягко попросил Чжан.
Он повернулся к У Цаю. Руки молодого даоса, лежавшие на руле, тряслись, и было непонятно, отчего: то ли оттого, что дорога неровная, то ли от ненависти к лису.
– Он дразнит тебя, – сказал Чжан У Цаю. – Лисы уже много веков никого не едят. Во всяком случае, к телу они не притрагиваются. Лисы поражают и уничтожают душу.
– Поражаем! – не сдержался оборотень. – Что значит «поражаем»?
– Лиса – это соблазн, – продолжал старик, как бы не замечая настроения Юнвэя. – Власть, слава, сила, деньги – все это орудие лис. Словно мерзкую бациллу, впрыскивают в души людей они эти страсти, и эта бацилла начинает множиться и пожирать человека изнутри.
Лис ухмыльнулся и захлопал в ладоши.
– Браво, – сказал он. – Браво и бис! И это ваш патриарх? Неужели за столько лет нельзя было, наконец, придумать что-нибудь поумнее старых побасенок о людских пороках и грехах? Не верь ему, парень! Лисы – это главная сила современной цивилизации. Если бы людьми не двигала алчность, тщеславие, жажда власти, кто бы придумал все то, чем мы сейчас наслаждаемся, начиная от «Черного квадрата» Малевича и заканчивая Интернетом? Архитектор не сядет за чертеж, музыкант – за рояль, художник – за мольберт, если они не будут знать, что позже, спустя месяцы или даже годы их ждет слава, успех, преклонение и деньги. А уж о разных технических гениях и говорить не приходится. Когда человек мал, ему и нужно немного: бутылочка с молоком да свежие пеленки. Когда он вырастает, ему нужна вся Вселенная. Так же и с человечеством. Когда оно совсем юное, оно думает только о том, как бы прокормиться и не умереть от болезней. Когда человечество созревает, оно устремляет свои взгляды гораздо дальше, к иным мирам. И вот тут на помощь ему приходим мы, лисы.
– Не старайся, – прервал его У Цай. – Ты кажется, забыл, что перед тобой даосы. Прибереги свое красноречие для дураков из числа простых смертных.
Юнвэй только плечами пожал.
– Истина, как известно, от повторения не тускнеет, – заметил он.
И поскольку никто ему ничего на это не ответил, оборотень вкрадчиво осведомился:
– А собственно говоря, куда мы направляемся?
– Для начала – вниз, к подножию гор, – отвечал наставник Чжан.
– А потом?
Чжан несколько секунд молчал, затем выговорил тяжело:
– Потом будет видно.
Поезд до Пекина шел пять часов.