– Что привело в мой бедный дом такого знатного иностранца? – спросил он, глядя одним глазом на меня, а другим – на Мэй Линь.
Мэй Линь сделалась вдруг необыкновенно серьезной.
– Дядюшка, пойдем-ка в дом, здесь разговаривать небезопасно, – сказала она повелительно.
Удивительный старик крякнул, но послушно последовал за ней в центральный павильон. Туда же двинулся и я, решив помалкивать, пока ситуация не прояснится окончательно.
Обстановка в доме была самая патриархальная, если не сказать средневековая. Вместо кровати был кан, зимой подогреваемый при помощи угля. Большой лакированный письменный стол с четырьмя драгоценностями ученого кабинета указывал на то, что тут живет человек, не чуждый радостей изящной словесности и живописи. Книжные шкафы заполняли книги, в том числе и пухлые рукописи, на стенах висела каллиграфия – не исключено, что выполненная самим хозяином.
Не было тут ни электрической батареи, ни даже кондиционера – вещи, совершенно необходимой в каждом пекинском доме, ведь лето здесь бывает совершенно беспощадное. Не было тут и компьютера или хотя бы игровой приставки. Единственной уступкой, которую хозяин сделал цивилизации, был большой плоский телевизор и круглая спутниковая антенна, прикрепленная к крыше, – ее было видно даже из дома.
Мы уселись кругом: Мэй Линь и я – на деревянных жестких креслах, хозяин – на кане. Дигун заварил нам духовитого лунзцина – вкус, судя по всему, был у нашего хозяина невзыскательный, – выложил на стол финики цзао, сладковатые пекинские нянь-гао с желейной текстурой и почему-то клубничное варенье – я и не думал, что его едят в Китае.
Пока чай настаивался, Мэй Линь поведала дядюшке Дигуну о наших злоключениях. Слушая ее, старик только крякал да головой качал.
– Вот, значит, как, – сказал он, когда Мэй Линь наконец замолчала. – Выходит, вы теперь в бегах?
– Да, дядюшка, – почтительно кивнула Мэй Линь.
– Получается, за вами лисы гонятся?
– Получается, так, – согласилась Мэй Линь.
– А еще получается, что за вами гонится и сам старый Чжан, – заключил Дигун.
Мэй Линь заморгала ресницами.
– С чего ты это взял?
– А то сама не догадываешься, – усмехнулся старик. – Ты волю отца нарушила, пленника выпустила, неужели он стерпит такое? Нет, он сам первым делом за тобой отправится – примерно наказать за непослушание.
Мэй Линь помрачнела. Было видно, что эта новость ее не обрадовала.
– Что же делать, дядюшка? – спросила она. – От лис-то мы еще спрячемся, но вот отец непременно найдет меня.
– Найдет, – согласился Дигун. – Еще как найдет! А после того как он вас найдет, найдут вас и лисы.
– Почему ты так думаешь?
– Да потому что лисы наверняка думают, что он с тобой в одной связке. И, скорее всего, пошлют какого-нибудь оборотня за ним шпионить. И только Чжан сюда нагрянет, как за ним явится целая лисья армия.
Мэй Линь встала. Вид у нее был решительный.
– Куда собралась? – спросил ее Дигун.
– Спасибо вам за гостеприимство, дядюшка. Нам надо уходить.
– Куда это вам уходить? – ухмыльнулся Дигун.
– Пока не знаю, но медлить мы не можем. В любой момент тут появится отец, а за ним – лисы.
– Почему ты так решила?
– Ты же сам сказал… – Вид у Мэй Линь был растерянный.
– Я сказал, что если отец найдет вас, то найдут и лисы.
– Ну да… – Мэй Линь по-прежнему не понимала, о чем речь.
– А кто тебе сказал, что отец будет вас искать – по-настоящему, а не для отвода глаз?
Вид у старика был чрезвычайно довольный. Мэй Линь села. Она глядела на Дигуна, и по лицу ее тоже начала расползаться широкая улыбка.
– Правда… А я и не подумала.
– Это ты потому не подумала, что вы, молодежь, иначе воспитаны, чем мы. Да где это видано, чтобы старина Чжан выдал собственную дочь на поругание каким-то лисам? Не будет этого никогда!
Мэй Линь улыбнулась: обрадованно – Дигуну и ласково – мне. Теперь мы могли не торопиться и, наконец, вздохнуть спокойно…
23. Дух горы Цзиншань
Вечером мы с Мэй Линь сидели во дворе и пили чай «мохнатые пики». Стрекотали цикады, а цветы пахли так оглушительно, что кружилась голова. Дигун возился рядом по хозяйству.
– Что за человек наш хозяин? – спросил я у Мэй Линь, наблюдая, как Дигун сноровисто опорожняет огромную бочку воды едва не с него ростом.
Мэй Линь улыбнулась.
– Он был человеком, – сказала она, – много лет назад.
Я поперхнулся чаем и некоторое время не мог откашляться. Мэй Линь лукаво разглядывала меня.
– Что значит «был»? – сказал я, когда, наконец, смог восстановить дыхание.
– Он был чиновником для особых поручений при последнем императоре династии Мин.
Я оглянулся на Дигуна, который успел уже перейти в другой конец дома.
– Династия Мин прекратилась в 1644 году, – сказал я. – Выходит, ему около четырехсот лет. Неплохо выглядит для своего возраста.
– Уже несколько столетий он дух горы Цзиншань, – продолжала Мэй Линь.
– Я так понимаю, это повышение в должности, – сказал я, улыбнувшись. – Императоры приходят и уходят, а гора Цзиншань стоит тысячелетиями.
Мэй Линь рассеянно кивнула – она любовалась розовым цветком, в который как раз залезла нахальная пчела. Та собирала нектар, цветок подрагивал, Мэй Линь наблюдала за этим с легкой улыбкой. Но мне, признаться, было не до любования красотами природы. Казалось, чего я только не видел – и лис-оборотней, и даосов, и даже темных призраков. Но дух горы Цзиншань, да к тому же бывший чиновник – это, пожалуй, чересчур.
– Дело не такое редкое, как ты думаешь, – сказала Мэй Линь, словно прочитав мои мысли. – Со времен Цинь Шихуанди чиновники часто примыкали к даосским орденам. Некоторые, как, например, Су Дунпо, достигли кое-каких результатов на пути к бессмертию, но тех, кто продвинулся по-настоящему серьезно, широкая публика не знает. Дигун из их числа. Он то, что называется земной бессмертный.
Эту классификацию я знал.
Когда человек находит себе подлинного учителя и становится на путь учения дао, первым достижением на этом пути является достижение состояния жэнь-сянь, человеческого бессмертного. По сути дела, это просто очень здоровый, сильный, не подверженный болезням и бытовым неурядицам человек, который в полной мере реализует свое предназначение в мире людей. Если человек начал тренироваться в юном возрасте, эта стадия достигается легко и быстро, поскольку ни тело, ни сознание еще не испорчены долгой неправильной жизнью, проще говоря, он еще не состарился и не приобрел серьезных болезней. Если же человек начал тренироваться поздно, ему нужно вернуть это юношеское состояние тела и ума. Это может занять некоторое время.
Следующая ступень на пути совершенствования – так называемый ди-сянь, он же земной бессмертный. Земной бессмертный уже может жить почти бесконечно, однако тело его не становится неуязвимым. Поэтому земного бессмертного можно ранить или даже убить…
Однако, согласитесь, одно дело читать мифы и сказания и совсем другое – видеть подобное чудо самому. Конечно, может быть, Мэй Линь пересказывала просто легенду о старом человеке. Но, с другой стороны, зачем ей врать? И если есть на свете даосы и оборотни, почему не быть земному бессмертному, бывшему чиновнику, а ныне духу горы Цзиншань.
– Постой-постой, – сказал я, – дух горы Цзиншань? Это что-то вроде гениус лоци, местного духа-покровителя? Поэтому он так и называется – Дигун, то есть Князь Земли?
– Неважно, как он называется, – сказала Мэй Линь. – Важно, что́ он такое на самом деле. А называть его можешь как тебе нравится.
Тут она наклонилась ко мне поближе, так, что я ощутил исходящий от нее аромат свежести, и прошептала:
– Но будь с ним осторожен!
– А что? – спросил я, тоже понижая голос.
– Он слишком долго жил в одиночестве. У него много странностей. Мне он не опасен, а вот тебе нужно держать ухо востро.
Прямо скажем, радости от такого заявления я не испытал. Жить рядом с бессмертным, опасным своими странностями – удовольствие ниже среднего. Тем не менее я кивнул и снова покосился на Дигуна, однако в доме его уже не было. Я завертел головой, пытаясь понять, куда же девался старик, и вдруг увидел, что он прямо передо мной.
Несколько секунд он стоял молча и просто разглядывал меня из-под нависших бровей, словно изучая. Потом хмыкнул чему-то и сказал:
– Говорят, ты неплох в бою?
Я покосился на Мэй Линь, но все-таки промямлил:
– Слухи преувеличены.
– Хочу попробовать сам, – голосом, не терпящим возражений, заявил Дигун.
Я подумал, как же это он собирается со мной драться, если с трудом достает мне до пупа. Видно, на моем лице отобразилась некоторая растерянность, потому что старик ухмыльнулся и сунул мне в руки шест.
– Драться будем вот этим.
Я даже не заметил, откуда шест взялся в его в руке, но уточнять не стал. Шест так шест – оружие не хуже прочего. А шансы, конечно, оно уравнивает. Одно дело – избивать его руками и ногами, другое – скрестить шесты. Тут уже решает не сила и масса, а исключительно гунфу, мастерство.
Я поднялся со стула. Отполированный ладонями бессмертного, шест лежал в руке ладно, словно по ней и был сделан.
– Шест гунь – основа основ любого вооруженного боя, – наставительно сказал Дигун. – Если ты не хочешь убивать противника, можно вывести его из строя, не нанося ран и увечий. А можно и уничтожить одним движением.
Он снова хитро поглядел на меня, и в следующее мгновение его шест свистнул в паре миллиметров от моего лица. Не то чтобы я был не готов к такому повороту событий, но удар оказался слишком уж быстрым. Я даже не уверен, что это был удар. Показалось, что просто что-то сверкнуло мимо и ослепило на миг.
– Хорошая реакция, – одобрительно заметил Дигун.
– Реакция? – удивился я. – Какая там реакция, я только моргнуть успел!
– Зато как быстро моргнул!
Мэй Линь на своем стуле зажала рот руками, чтобы не расхохотаться.