— Нечто такое, что психологически не переваривается? Хебстер, что это может быть?
Бизнесмен нетерпеливо пожал плечами:
— Не знаю. Да и знать не хочу. Возможно, ответ прост: они не в состоянии бросить проблему до тех пор, пока не решат ее, — а они не могут решить загадок человеческой деятельности в силу врожденных и фундаментальных отличий человечества. Лишь потому, что мы не способны понимать их, мы не имели права делать допущение, будто они способны понимать нас.
— Они могут скопировать все, что мы делаем.
— Хорошо, но не в этом ли дело? — предположил Хебстер. — Они могут все скопировать, но могут ли они разработать? По всем признакам, это раса существ, которым никогда не приходилось многое делать самим. Может быть, эволюция достаточно рано наделила их способностью непосредственно воздействовать на материю и им не пришлось проходить через различные стадии конструирования предметов искусства и ремесла. Это — в нашем понимании — огромное преимущество; однако здесь неизбежно должны быть и соответствующие неудобства. Помимо всего прочего, такая способность влечет за собой минимум видов искусства и отсутствие фундаментальных инженерных знаний о самих искусственных объектах, если не о том материале, который они изменяют прямым воздействием мысли. Как бы то ни было, я оказался прав.
Например. Музыка не является функцией теории гармонии, законченных партитур в голове дирижера или композитора — все это возникает позже, намного позже. Музыка в первую очередь и главным образом — функция определенного инструмента: свирели, барабана, голосовых связок. Это функция тех осязаемых, материальных вещей, с которой раса, оперирующая электронами, позитронами и мезонами, никогда не столкнется в процессе их создания. Как только я это понял, то увидел и другой изъян в сопоставлении, причем самый основной.
— Вы имеете в виду допущение, что мы непременно хуже Пришельцев?
— Точно, Браганза. Они умеют очень многое из того, чего не можем делать мы, но возможно — и еще как возможно! — обратное. Каким количеством уникальных талантов мы обладаем, остается только гадать. И хорошо. Пускай ребята-теоретики лет через сто ломают себе над этим голову — лишь бы сейчас держались подальше от таких вопросов.
Браганза покрутил пуговицу на зеленом кителе и посмотрел поверх Головы Хебстера.
— И никакого больше научного изучения Пришельцев, да?
— Ну, сейчас мы так или иначе бессильны, и надо с этим смириться. Утешением может служить то, что им придется поступить аналогичным образом. Неужели вы не понимаете? Дело не в фундаментальном несоответствии. Просто у нас нет достаточного количества фактов, и сегодня мы не можем их получить путем обычного научного наблюдения в силу таящихся здесь психологических опасностей для обеих рас. Наука, мой впередсмотрящий друг, есть комплекс взаимосвязанных теорий, выведенных на основании наблюдений.
Не забывайте, что задолго до того, как у нас появилась наука навигации, существовали купцы, которые отправлялись в каботажное плавание или путешествие по рекам и знали, какое влияние оказывали различные течения на их маленькие утлые суденышки. Они имели представление о влиянии луны и звезд, — при этом не испытывая ни малейшего желания объединить эти крохи знания в более широкие теории. До тех пор пока не накопится достаточно большое количество таких крох и появится возможность отличать предположения от действительных наблюдений, нельзя развивать науку навигации без риска утонуть в ходе проведения экспериментов.
Купца не интересуют теории. Его заботит лишь, как обменять нечто блестящее на то, что блестит еще сильнее. И, занимаясь этим, он безболезненно и незаметно для себя самого собирает обрывки знаний, постепенно сокращая область неизвестного. До тех пор, пока однажды не накопится достаточно отрывочных знаний и на их основе не возникнет нечто вроде предварительного понимания, рабочей гипотезы. А затем какой-нибудь Клеймбохер будущего, работая в области, которая уже больше не будет являться сферой внезапных и необъяснимых душевных болезней, сумеет сформулировать подробные и точные законы на основании более обоснованных гипотез.
— Мне следовало догадаться, Хебстер, что если вы вернулись, то вывод будет именно таким!.. Итак, их теоретики и наши теоретики должны уступить место купцам. Вот только как мы будем общаться с их торговцами — если среди них вообще есть такие звери?
Президент корпорации вскочил с кровати и стал одеваться.
— Они у них есть. Может, на Совет директоров это и не похоже, но определенно есть Пришельцы, ориентированные на бизнес. Как только я осознал, что точки в бутылках ведут себя, по сравнению с их уравновешенными научными коллегами, точно так же, как наши собственные высокоинтеллектуальные Первачи, я понял, что нуждаюсь в помощи. Мне был необходим кто-то с их стороны, кому я мог бы рассказать об этом, для кого оперативное решение являлось бы таким же важным, как для меня. Где-то там должен был находиться Пришелец, кого заботят такие вещи, как прибыль и убытки, а также эффективность вложенного времени, персонала, сырья и энергии. Я считал, что с ним я смогу говорить — о деле. Подход прост: что у тебя есть из нужного нам, и как мало из того, что есть у нас, ты за это возьмешь. Никаких попыток понять несовместимые философии. Существо такого типа просто обязано входить в состав экспедиции. И вот я закрыл глаза и испустил, как я всей душой надеялся, телепатический вой, направленный ему. И достиг цели.
Конечно, у меня могло ничего не получиться, если бы он сам отчаянно не искал такого сигнала. Он примчался стремглав, засунул мою вытекающую по каплям душу на место и вытащил меня на какой-то почти необитаемый корабль. Я пробыл в этом межзвездном подобии Гробницы Магомета, подвешенной между Небом и Землей, целых три дня, пока мы с ним торговались и он консультировался со своим министерством внутренних дел по поводу наших переговоров.
Мы действовали так же, как я привык работать с Первачами, — просматривали список того, что каждый из нас мог предложить, и сравнивали его с тем, что нам нужно. Каждый из нас старался получить немного больше того, что предлагал другому — разумеется, если пользоваться нашими терминами. Купля и продажа — процесс, по существу, очень несложный. Мне представляется, что наш разговор мало чем отличался от беседы каких-нибудь финикийских моряков с раскрашенными синей краской кельтскими обитателями древней Британии.
— И этот… этот Пришелец-бизнесмен ни разу не упомянул о возможности взять то, что им нужно…
— Силой? Нет, Браганза, ни разу. Возможно, они слишком цивилизованны для такого рода непотребства. Но скорее дело здесь, главным образом, в другом: они не имеют ни малейшего представления, что им от нас нужно. Мы для них представляем собой фантастическую загадку — существа, использующие материю, чтобы изменять материю для производства предметов, которые, хотя и выполняют схожие функции, чрезвычайно отличаются друг от друга. Можно сказать, что, когда мы имеем в виду их деятельность, мы задаем вопрос «как?»; а они о нас спрашивают «зачем?». Их исследователи недоумевают даже больше, чем наши. Насколько я понимаю, разумные расы, с которыми они до сих пор сталкивались, им понятны, поскольку шли параллельными эволюционными путями. Всякий раз, когда кто-нибудь из их исследователей приближается к ответу на вопрос, почему мы носим разнообразную цветную одежду даже в том климате, где одежда не нужна, то падает за борт и начинает тонуть.
Естественно, это очень беспокоит моего контрагента. Я не знаю точно, какое положение он занимает — он может оказаться кем угодно, от бухгалтера до администратора экспедиции, — но отвечать придется ему, если экспедиция принесет одни убытки. Кроме того, я понял, что по своему положению он не может заниматься исследованиями, после которых его неуравновешенные товарищи покалеченными возвращаются в сумасшедшие дома, которые он для них построил в пустынях. Более того, те из них, кто ухитрился сохранить душевное здоровье, постоянно выказывают ему свое презрение. Они, видите ли, считают, что их функция — выполнение задач экспедиции; он же отвечает только за материальное обеспечение. Думаете, их сколько-нибудь волнует, — Хебстер фыркнул, — что ему нужно представить отчет о результатах экспедиции в терминах балансовой ведомости?
— Что ж, по крайней мере в этом вопросе вы достигли взаимопонимания, — усмехнулся Браганза. — Возможно, торговцы со своим простым, откровенно надувательским подходом и станут решением проблемы. Вы уже дали нам больше важнейших сведений, чем мы сумели получить за многие годы дорогостоящих исследований. Хебстер, я хочу, чтобы вы выступили со своим рассказом в эфире и показали парочку спятивших Пришельцев — аналогов наших Первачей — телезрителям.
— Нет уж. Рассказывать будете сами. И вообще все лавры можете оставить себе. Я телепатирую соответствующую просьбу своему дружку-Пришельцу по каналу, который он зарезервировал для меня, и он пришлет вам для телепередачи пару помешавшихся на человечестве «бутылок с точками». А мне надо побыстрее возвращаться в Нью-Йорк и сажать всех сотрудников за поистине энциклопедическую работу.
— Энциклопедическую?
Бизнесмен застегнул брючный ремень и потянулся за галстуком.
— Ну а как еще назвать первое издание «Хебстерского межзвездного каталога человеческой деятельности и наличных артефактов» с указанием примерных цен?
БОЛЕЗНЬ
Согласно отчетам, разносчиком болезни был русский, Николай Белов; именно он принес заразу на корабль, подцепив ее во время обычного геологического поиска на следующий день после посадки. Если это имеет какое-то значение, поиск Белов осуществлял на гусеничном вездеходе, произведенном в Детройте, США.
Почти немедленно он радировал на корабль. В это время в рубке, как обычно, находился Престон О’Брайен, штурман — проверял электронное оборудование и прокладывал воображаемый обратный курс. Он-то и ответил на вызов.
Белов, конечно, говорил по-английски; О’Брайен — по-русски.