Сон бежал прочь. Слишком прекрасно было зрелище сегодняшнего пожара. Великолепен огонь… Эти впечатления переполняли человека, лежавшего на кровати и смотревшего в потолок. Боже, как же он любил огонь! Его пышущую жаром дикую пляску. Завораживающий цвет вздымавшихся ввысь языков пламени. И каждый раз ему хотелось видеть все это еще и еще.
Но тут он вспомнил все происшедшее накануне вечером и мгновенно протрезвел. Он любил огонь, который вовсе не обязательно должен был послужить причиной чьей-либо смерти. О да! Его поджоги нередко кончались гибелью людей. Но — не намеренной. Он не хотел никого убивать! И каждый раз, когда это все-таки случалось, его мучили угрызения совести. Порой они становились почти нестерпимыми.
Нет, нет! Ни разу он не пытался кого-нибудь убить! От одной мысли об этом у него по спине ползли мурашки. И сейчас его начал бить озноб, несмотря на то что в комнате было душно. Смерть! Ведь несколько часов назад она чуть было не сразила… Боже!
На следующее утро, когда стрелки часов показывали одиннадцать, Энн поняла, что больше не сможет ни секунды оставаться в гостинице. Росс посчитал, что вид полусгоревшего дома может ее сильно травмировать, а потому направился туда один. Сейчас Энн жалела о том, что отпустила отчима. Он выглядел совсем убитым. В его возрасте это небезопасно.
Несмотря на то что Энн три раза подряд приняла душ, запах дыма не покидал ее. Очень болела обожженная коленка. И все же она хотела поскорее уйти, чтобы не одолевали жуткие мысли, которые непременно ведь нахлынут от бесцельного пребывания в номере.
Энн попыталась вызвать такси. Это удалось не сразу, поскольку в маленьком городке было всего три машины. Но другого выхода не было: ее туфли сгорели во время пожара, и выйти было просто не в чем. На такси же можно доехать до ближайшего пляжного магазинчика, которых в курортном Сан-Рейо предостаточно, и купить там пару туфель, какую-нибудь незамысловатую одежонку.
Вызвав наконец такси, Энн так и поступила. Покончив с покупками, она после непродолжительной внутренней борьбы приказала водителю ехать к сгоревшему дому, заранее приготовившись к тому, что там увидит.
Ее взору предстала щемящая сердце картина разрушения. Всегда зеленая и постриженная трава на лужайке была вытоптана и смешана с грязью. От цветов не осталось и следа. Газон перед фасадом усеивали осколки оконных стекол. И только верхний этаж чудом остался нетронутым. Белая краска, покрывавшая стены, выгорела или покорежилась и торчала перьями. Дорожки и прилежащая улица были покрыты толстым слоем золы.
Росса нигде не было видно. Наверное, они разъехались по дороге. Энн осторожно подошла к двери. Она оказалась запертой. Обойдя дом, Энн убедилась, что с другой его стороны не осталось никаких следов пожара. Только в воздухе чувствовался сильный запах гари. Тот самый запах, от которого она не могла отделаться вот уже десять лет. Тогда преступника так и не поймали. Хотя усилий для этого было предпринято немало. Росс и его помощник работали недели, месяцы, даже годы. И все впустую…
Энн просто не могла поверить, что с тех пор прошло уже целых десять лет. За это время они с Россом отдалились друг от друга. Не в последнюю очередь потому, что регулярные встречи непременно бы вызывали у обоих горькие, болезненные воспоминания о трагедии. Правда, иногда Росс приезжал навестить свою падчерицу. Но чаще они просто переписывались и время от времени разговаривали по телефону…
Энн повернула ручку задней двери и вошла в дом. У нее в ушах все время слышался шепот Росса во время похорон: «Прости… Прости меня, Энн. Я просто убит…»
— Энн, — вдруг раздался уже вполне реальный голос.
От неожиданности она отскочила назад к двери. Но уже в следующее мгновение облегченно вздохнула, увидев перед собой Ноя.
— Господи, Ной! Ты напугал меня до смерти!
— Ты себя нормально чувствуешь? — спросил он, внимательно всматриваясь в лицо Энн.
— Я? Просто прекрасно! А ты?
— Ты ведь знаешь, что я имею в виду, — раздраженно сказал Ной.
Из-за небрежно упавшей на лоб пряди темно-коричневых волос и сердитого взгляда он казался суровым и даже агрессивным.
— Вот теперь я узнаю того Ноя, — со вздохом сказала Энн.
Еще вчера ей казалось, что он стал более мягким, внимательным и способным на сострадание. Видимо, все это было лишь игрой ее воображения.
— Вчера ты был таким… приятным… Даже милым…
— Энн!
— Я не говорю, что ты всегда был неприятным. Просто вчера показался более… мягким, чем обычно.
Ной сделал шаг вперед и уже совсем сердито посмотрел ей в глаза. Энн начала оправдываться:
— Я имею в виду то, что ты стал очень даже прилично выглядеть, мой милый. Отсюда и твой успех у женщин.
— Ты так говоришь о моих женщинах, будто тебя это очень волнует.
— О! Ты меня неправильно понял. Речь идет лишь о том, что в былые времена ты почти не обращал внимания на такую ерунду, как девчонки. Все твое время поглощали компьютеры.
— Вот ты и не права, Энн, — усмехнулся Ной. — Просто единственная девчонка, которая могла бы тогда мною заинтересоваться, была еще тощим длинноногим ребенком, упорно следующим за мной и братом, куда бы мы ни пошли.
Энн покраснела. Она не могла этому поверить. Но тут Ной подошел к ней вплотную и, взяв за подбородок, взглянул прямо в лицо. От его бездонных темных глаз у Энн перехватило дыхание. Совершенно растерявшись, она пробормотала:
— Нас могут увидеть…
— Заткнись, Энн, — чуть слышно приказал Ной.
Она замолчала и продолжала, улыбаясь, смотреть ему в глаза.
— Ну и что? — властным голосом спросил Ной.
— Ты ведь знаешь, что надо сказать девушке.
— А! Это вы все говорите!
Мысли Энн начинали путаться. Первый шок от легкого прикосновения пальцев Ноя к ее подбородку прошел. Все ее тело наполнило пока еще неосознанное желание, которого она еще ни разу не ощущала…
Единственное, чему ее научила жизнь, так это тому, что надо жить ради одного момента.
— В приюте, наверное, полно ребятишек, о которых надо заботиться? — спросила она.
— У нас большой штат. А потом, сейчас там немного детей.
— Понятно.
— Итак, Энн, может быть, ты все-таки скажешь мне, как себя чувствуешь?
Он отпустил подбородок девушки, и она почувствовала, как с его пальцами исчезла непонятная сладость, неожиданно наполнившая всю ее душу.
— Мне действительно не очень хорошо, — призналась Энн. — Все время преследует запах дыма, жжет коленку. Голова раскалывается от мыслей. К тому же вконец порвалась моя любимая тенниска.
Ной впервые за их сегодняшнюю встречу улыбнулся:
— Не слишком ли много жалоб сразу? Теперь я вижу, что ты пошла на поправку. Войдешь в дом?
— Да. Но — одна.
— Нет. Я пойду с тобой.
Энн хотела протестовать, но Ной вытянул руку и прижал палец к ее губам:
— Не беспокойся, Энн. Просто, ты не должна делать этого в одиночку. По крайней мере — в течение некоторого времени. А сейчас я буду рядом.
Опять все тот же менторский тон! Боже, если бы она не была такой больной и усталой, то непременно стала бы сопротивляться подобному насилию. Но почувствовала, что не сможет. Ладно, в следующий раз! Кроме того, у нее так кололо в сердце, что и впрямь лучше, если рядом кто-нибудь будет. На всякий случай…
Энн пошла вперед. Ной следовал чуть-чуть позади. Кругом царил полнейший разгром. Но от огня пострадала, в основном, гостиная. В остальной части этажа сгорели лишь шторы, местами — ковер, да лопнули оконные стекла.
— Я думала, что Росс уже здесь побывал, — сказала Энн.
— Он действительно провел здесь без малого три часа, — откликнулся сзади Ной. — Собирал какие-то образцы, делал заметки, что-то бурчал себе под нос. И уехал совсем недавно.
В кухне были ободраны все обои, которые так любила покойная мать Энн.
— Росс не сказал тебе, что он нашел здесь?
— Нашел?
— Да. Нашел ли он что-нибудь такое, от чего мог начаться пожар?
Ной отвел глаза и неуверенно ответил:
— Он, наверное, сам тебе расскажет то, что знает.
— Ной, скажи мне все!
Энн уперлась обеими руками себе в бока и вызывающе смотрела на Ноя, забыв, что пачкает грязными ладонями только что купленную новую одежду.
— Нет, — твердо ответил он. — Смотри, ты испачкала блузку.
— Знаю. Черт с ней! Ной, я имею право знать все!
Ной смотрел ей в лицо, и в его бездонных глазах было что-то большее, чем обычная сдержанность и бесстрастность. Невольно Энн вспомнила, как заботливо он опекал ее накануне во время пожара.
— Энн, — мрачно сказал Ной, — я не думаю, что…
— Скажи мне!
Она подняла руку и отбросила назад упавшую на глаза прядь волос, измазав при этом золой лоб.
— Поджог, — односложно ответил Ной.
Энн зажмурилась и тут же вспомнила слова пожарного о запахе бензина, сказанные Россу. Как она могла это забыть!
— Нет, — в ужасе прошептала Энн. — Не может быть! Неужели опять?
— Энн.
— Нет, нет, нет! То, что я оказалась в этом доме, было простым ужасным совпадением! И только!
Энн засмеялась истерическим смехом и сразу же замолкла.
— Ты не думаешь, что это совпадение достойно включения в Книгу рекордов Гиннеса? — спросила она чуть погодя, глядя в глаза Ноя.
— Что?!
— Ничего. Забудь об этом.
— Нет, повтори!
Энн помолчала несколько секунд. Потом неуверенно прошептала:
— Я боюсь… Нет, этого не может быть! Но… все-таки… Что, если это дело рук того же мерзавца, который убил мою мать и Джесси? Извини, я понимаю, что мои слова кажутся тебе безумным бредом…
Ной протянул вперед руки, взял девушку за виски и посмотрел ей в лицо:
— Нет. Это не безумный бред, — тихо ответил он.
— С тех пор прошло десять лет. Зачем кому-то понадобилось меня убивать? Я, верно, и впрямь немного тронулась…
— Нет, Энн. Твой страх вполне понятен. Ведь разве можно дать гарантию, что не найдется кто-то, кому выгодно тебя устранить? Неважно — почему!