Борис замолчал, задумчиво покусывая травинку.
– Но здесь же совсем другой случай! – возмутился Павел.
– Там тоже был совсем другой случай, – отрезал Борис. – Ладно, не будем об этом.
Они некоторое время сидели молча, потом Борис неожиданно хохотнул.
– Ты чего? – спросил Павел.
– Галя, когда меня увидела, сказала, что мне впору только овец трахать, – пояснил Борис.
– Она была недалека от истины, – с наигранной печалью сказал Паша. В пустыне при дефиците женщин многие понужают овец, а то и верблюдиц. – Ну как, передумала потом Галя насчет тебя?
– Надеюсь… – Борис тяжко вздохнул. – Вот я не понимаю, зачем палестинцы затеяли этот кровавый спектакль? Они же наркотой торгуют, для них главное – прибыль.
– А может, не торгуют, – возразил Павел. – Может, они кого-нибудь ограбили. У Палестины с Израилем весьма специфические отношения – откровенно неприязненные и даже вражеские. Вот захватил Израиль государство Синай, а внутри этого государства находятся палестинские анклавы, куда евреи и нос не могут сунуть. Прямо кирпичи в щах! Так и на кой он им сдался? Строят там поселения, которые самостоятельно выжить не способны и требуют постоянной опеки. Контроль над Суэцким каналом? Совместно с Египтом? Не потянут в арабском окружении, выкинут их оттуда… Безнадежная война. Впрочем, как и предыдущая… Когда я пошел на службу в ЦАХАЛ, у меня были радужные мысли, я тогда не понимал подоплеки этих войн. А теперь понял. Ведь как нас учили: есть враг, и, если враг не сдается, его уничтожают. А тут? Форсировали канал, дошли до Суэца, сто километров оставалось до Каира, а тут бац – и перемирие. Якобы Советский Союз вмешается по-взрослому. А если не вмешается? Если не успеет?.. Если умозрительно предполагать все «если», всегда будешь в пролете. И теперь не поймешь, война это или капитуляция. И чья капитуляция. Запутали все донельзя. А обществу внушают всякие демократические химеры типа «мы не хотим побеждать, а когда приходится, стараемся не признавать своих побед. Это ведь так некрасиво – одерживать победу над нашими бедными соседями! Это их так обижает! Они рассердятся, они не будут нас любить! А мы же хотим, чтобы нас любили? Надо им обязательно отдать то, что мы когда-то так неосторожно у них отняли, тогда нас обязательно полюбят. Поэтому каждую годовщину Войны Судного дня мы будем плакать и скорбеть, чтобы не показывать соседям, чьей любви мы так усиленно ищем, а заодно и самим себе своей агрессии. Что мы тогда хоть и победили, но замирились». Лучше уж сказать, обделались. Это не политика, а низкопробная торговля… Впрочем, мне сейчас глубоко наплевать, кто там одержал победу. – Павел нервно закурил и акцентированно пустил струю дыма.
Борис после недолгих раздумий дал свою оценку. В отличие от эмоционального Стрельцова Звягинцев был холодным прагматиком.
– Если посмотреть на процесс из космоса – Израиль вынудили заключить перемирие. Когда неразумные маленькие детишки чересчур расшалятся, взрослые дяди разводят их по углам. Вот и все объяснение. Война с нулевой суммой, победитель получает «ничего». Вот только Палестина здесь при чем?
– Да ни при чем! – воскликнул Павел. – А почему палестинцы напали на израильских вояк? Да просто так, потому что они арабы! Никакой политики тут нет. Из чувства безнаказанности порой проявляются садистские наклонности. Этот Гасик наверняка в детстве котов мучил. Да и девку присмотрели для половых утех…
Борис неожиданно прервал товарища:
– Слышишь? Похоже, что к нам гости…
Вдали послышались голоса. Друзья метнулись к краю оазиса и залегли за кустами, чтобы оценить изменения в окружающей обстановке.
– Верблюжий караван, и немаленький! Эх, бинокля нет!.. Опять в войнушку играть будем? – Борис саркастически хмыкнул.
Павел некоторое время молчал, приставив козырьком руку ко лбу, и наконец предположил:
– Похоже, к нам пожаловали бедуины. Они стараются не ввязываться в войну, держат нейтралитет, да и с палестинцами у них тоже сложные отношения. Драки не будет, если правильно себя поставить. Им не до нас, у них свои заботы. Галя с Иданом пускай в домике посидят, а мы с ними пообщаемся. Скрываться бессмысленно.
Караван остановился в нескольких десятках метров от края оазиса. Верблюдов положили кругом, внутри начали расставлять палатки. Двое с бурдюками двинулись в сторону озерца за водой. Оружия при них не наблюдалось.
– Прикрывай, я их возле родника встречу, – сказал Павел.
Когда бедуины наполнили емкости и собрались возвращаться в лагерь, Паша вышел к ним из кустов, поднял руку и помахал ею из стороны в сторону. Кочевники напряглись. Павел подошел к парням, одетым в широкие хлопчатобумажные штаны белого цвета, рубашки навыпуск и с повязками на головах. Они смотрели на него без страха, но с удивлением: «Каким образом здесь оказался израильский офицер?»
– Салам! Куда путь держите? – поприветствовал Паша парней.
– Алейкум ассалам, – ответил один из них, с опаской поглядывая на кобуру с пистолетом. – Мы едем в Аль-Ариш, там ярмарка.
– Мы хотим поговорить с караван-баши.
Павел махнул рукой Борису – мол, все нормально, присоединяйся. Борис подошел.
– Если хотите побеседовать с достопочтимым Мухаммедом, присоединяйтесь к нам, – предложил бедуин.
В импровизированном лагере на примусе шипел большой закопченный алюминиевый чайник, вокруг него на верблюжьих шкурах сидела группа мужчин различного возраста. Чуть поодаль, возле входа в палатку, сидел старик с седой бородой. В отличие от остальных на голове у него возвышалась чалма необычной формы. Это и был караван-баши Мухаммед.
Один из парней подскочил к нему и быстро заговорил, кивая в сторону неожиданных гостей. Мухаммед одобрительно кивнул, посмотрел на офицеров и предложил им присесть рядом на циновку. После ритуальных фраз он остро осмотрел Павла, посчитав его старшим, потому что второй молчал, как рыба.
– Я видел верблюдов. Это верблюды Гасика. А где сам Гасик?
Паша слегка вздрогнул от неожиданного вопроса, но быстро взял себя в руки.
– Он плохо себя вел, поэтому его пришлось отправить в гости к Аллаху. – Он демонстративно поднял глаза к небу.
– Стало быть, вы исполнили волю Аллаха. Ему недосуг заниматься такими негодяями. В последнее время он совсем с ума спятил – ни за что людей убивает. – Взгляд Мухаммеда посуровел.
– За это и наказали. И спасли двоих израильтян. Одного он успел прикончить, – продолжил Павел.
Караван-баши не спрашивал, как они здесь оказались и с какой целью – в пустыне не принято быть слишком любопытным. Захотят – сами расскажут.
Паша, понимая, что караванщики весьма удивлены присутствием израильских офицеров в несвойственном им месте, быстренько состряпал правдивую историю, чтобы всякие недомолвки не омрачали возникших благоприятных отношений.
– Так получилось, что мы отстали от своей части, заблудились и набрели на этот оазис… Нам желательно попасть в Аль-Ариш. У канала сейчас непонятно что творится, а в Аль-Арише есть комендатура. Вы ведь туда направляетесь?
– Туда, на ярмарку. – Мухаммед кивнул.
– Позволите присоединиться к вам? Верблюды у нас свои, и у нас есть чем расплатиться – после Гасика осталось кое-какое наследство. За это вы возьмете нас на временное содержание и дадите денег.
Паша выжидательно смотрел на старика. Тому несложно было догадаться, что за наследство осталось от Гасика.
– Покажите.
Мухаммед отрядил одного из парней. Они вместе с Борисом на некоторое время отлучились и вскоре вернулись обратно с четырьмя здоровенными мешками. Развязав один из мешков и оценив наследство палестинцев, старик вынес вердикт:
– Мы согласны.
На пару минут он отлучился в палатку, а когда вернулся, вручил Павлу толстую пачку английских фунтов.
Когда стемнело, компания стала устраиваться на ночлег: Галю разместили в домике с пресловутым топчаном, Паша с Иданом разместились во втором, а Борис отправился в амбар, где якобы он видел верблюжьи шкуры.
Поутру Галя и Боря вышли вместе из одного домика, чем сильно развеселили Павла.
После завтрака начали обсуждать перспективы. Паша обратился к Гале и Идану:
– Идите прямо к переправе, это километров тридцать, за день управитесь. Документы у вас в порядке, постепенно разберетесь. Можете в качестве транспорта забрать верблюдов. А мы двинемся вместе с караваном в Аль-Ариш. Вопросы, иные предложения имеются?
– Имеются. Я пойду вместе с Борисом, – отрезала Галя. – И не надо ничего обсуждать, – добавила она непререкаемым тоном. – Это решенный вопрос.
Павел лишь пожал плечами.
Идану вернули его «узи», снабдили водой и продуктами и отправили к переправе искать свою часть. Он, не теряя времени, отправился в указанном направлении. Галю усадили на верблюда, чтобы ее голые ножки не покусал кто-нибудь по дороге, и караван двинулся по направлению к Аль-Аришу. Погода была отменная, но Мухаммед предупредил, что надо поторапливаться, ибо приближается период ветров и песчаных бурь.
– Птицы волнуются. Они чувствуют. – И караван-баши задрал голову к небу, где беспорядочно металась птичья стая.
Аль-Ариш
На рассвете Павел внезапно проснулся, вылез из палатки, и странные мысли зазмеились в его голове: «Тихо как-то. Ни шороха, ни звука, ветра нет – полнейший штиль. А вчера поддувало. И позавчера тоже». Он взглянул на небо: «Ни одного облачка. Мир застыл в ожидании перемен. Вроде бы все нормально, а неуютно как-то, тревожно. Затишье перед бурей?»
К нему подбежал молодой парень.
– Тебя караван-баши приглашает на разговор.
– Пошли. – Он двинулся вслед за посыльным.
Мухаммед неподвижно сидел у входа в палатку, полузакрыв глаза. Лицо его было напряжено. Голову он замотал платком из грубой ткани вместо чалмы. Услышав хруст песка, караван-баши, не оборачиваясь, жестом предложил Павлу присесть рядом на верблюжью шкуру.
– Салам алейкум.
– Алейкум ассалам!
– Песчаная буря надвигается. Самум. Будем идти весь день без остановки. Наешьтесь впрок, – сказал Мухаммед. – Нужно успеть добраться до скал, там укроемся. Иначе тяжко придется. Буди своих, через пятнадцать минут отбываем.