– А зачем тогда за мной ходишь?
– Положено… Не устраивает моя компания?
– Вполне устраивает…
В столовой восточной кухней и не пахло, что Бориса вовсе не огорчило – борщ, котлеты с картошкой и компот с лихвой его удовлетворили. Благодать!
– А как там мой напарник, Павел Стрельцов? – Борис посмотрел на Володю, обедавшего вместе с ним.
– Ему запрещено покидать номер. Вы советский офицер, а он израильский. Обычно мы таких после допроса сдаем египтянам. Но тут особый случай.
– Чем же он особый? – Борис насторожился.
Володя посмотрел на Звягинцева, как на школьника младших классов.
– Русский человек числится офицером израильской армии – это уже нонсенс. Но дело не только в этом. Он человек без гражданства – советское потерял, а израильское не успел получить. Гражданин мира. Для Израиля он предатель, а египтяне его в тюрьме замаринуют с неясными перспективами.
«Информированный парень этот Володя. Контрразведка. Он понимает, что я никуда не сбегу, но отслеживает контакты», – подумал Борис.
– И куда его теперь?
– Это вопрос не ко мне, это к Арнольду, – ответил Володя.
Арнольд возглавлял местную контрразведку.
Следователь: Почему вы эмигрировали в Израиль?
Стрельцов: У меня жена была еврейка. Но я туда не собирался и ее отговаривал. Однако возникли жизненные обстоятельства.
Следователь: Какие обстоятельства?
Стрельцов: Меня выгнали из комсомола и поставили крест на карьере.
Следователь: Поподробнее.
Стрельцов: Я купил ксероксную копию на книжной толкучке у какой-то бабы – «Воспоминания генерала Краснова». Копию у меня украли. Потом пришел сотрудник КГБ и начал дознаваться, где я взял это антисоветское произведение. Его интересовал источник, на меня ему было наплевать. Он мне пригрозил, а потом настучал в комитет комсомола. Меня оттуда и вышибли.
Следователь: Пятое управление, это их методы. Ладно. А зачем пошел в ЦАХАЛ?
Стрельцов: Чтобы быстрее гражданство получить. Да и платят там нормально – жить-то как-то надо. Кто ж знал, что война начнется.
Следователь: Ну, и как? Получил гражданство?
Стрельцов: Должен был получить, но… «Туман войны», как говорил Клаузевиц.
Следователь: Да ты философ! И куда ты теперь подашься, философ без гражданства? Будешь жить, как Диоген, в бочке и заниматься мастурбацией?
Стрельцов: Не знаю… Только египтянам меня не отдавайте. Может быть, я здесь пригожусь? По военной специальности я артиллерист.
Следователь: Знаем. И еще разведвзводом командовал в танковой бригаде. Почему решил перебежать?
Стрельцов: Звягинцев – мой однокашник и друг, вот я ему и помог сбежать из плена.
Следователь: Это все из журнала «Веселые картинки, сказки для детей». Как там у философов… Платон мне друг, но истина дороже, а своя рубашка, которая ближе к телу, тем более.
Стрельцов: У меня любимую жену убили…
Следователь: Это уже серьезнее.
Бориса ввели в кабинет. За столом сидел следователь, который его допрашивал ранее, тот самый Голованов, а в углу примостился мужчина «бухгалтерской» внешности – как впоследствии узнал Борис, психолог. Буквально через минуту ввели Павла. Их рассадили по разным углам.
Следователь изобразил официальную мину на лице.
– Начинаем очную ставку для выяснения правдивости показаний… – он слегка запнулся, – …задержанных Павла Стрельцова и Бориса Звягинцева. Отвечать коротко и по существу.
Каждому задавались разные вопросы, а ответы должны были полностью соответствовать фактам, чтобы исключить малейшее легендирование. Психолог должен был отслеживать реакцию каждого участника.
Следователь: Товарищ Звягинцев, как звали жену Стрельцова?
Звягинцев: Элис.
Следователь: Товарищ Стрельцов, кто у вас в институте преподавал сопротивление материалов?
Стрельцов: Доцент Волкорезов.
Следователь: Товарищ Звягинцев, какое кафе вы чаще всего посещали совместно со Стрельцовым?
Звягинцев: Кафе-мороженое «Метелица».
Следователь: Товарищ Стрельцов, как звали отца Звягинцева?
Стрельцов: Иван Митрофанович.
Следователь: Товарищ Звягинцев, какое хобби у Стрельцова?
Звягинцев: Музыка. Он играет на аккордеоне.
Следователь: Товарищ Стрельцов, как звали караван-баши?
Стрельцов: Мухаммед.
Следователь: Товарищ Звягинцев, какое вино вы обычно употребляли в кафе?
Звягинцев: Обычно мы пили водку.
Следователь: Товарищ Стрельцов, где проводился допрос Звягинцева?
Стрельцов: В пригороде Суэца. Улицу и номер дома я не знаю, но это было двухэтажное здание с металлической изгородью.
Следователь посмотрел на очкарика, сидящего в углу.
– Стопроцентное совпадение, – ответил тот. – Поведение адекватное.
– Оба свободны, – сказал следователь, встав из-за стола. – Ограничения с вас снимаются. Переселитесь в ведомственную гостиницу. Во избежание несчастных случаев гостиницу не покидать. Ждите решение по вашему дальнейшему использованию.
– У нас нет документов… – Павел вопросительно уставился на следователя.
Тот усмехнулся:
– Какие тебе документы, Стрельцов? Израильские вернуть? А может, ты еще еврейскую форму наденешь и будешь разгуливать по Каиру?.. Охрану предупредим. Гостиница через два дома, туда вас сопроводят. Идите.
– Мне понравился один момент, – сказал Паша, когда они шли по улице в сопровождении все того же Володи. – Нас собираются использовать. Значит, меня арабам не сдадут.
– А что ты хотел? Бесплатно на паперти чем-нибудь загрузят. – Борис на некоторое время задумался. – Но это больше к тебе относится. Тебе терять нечего, ты уже все потерял. А меня переправят в Союз и назначат заведующим каким-нибудь армейским складом за уральскими буграми. Это если вообще из армии не вытурят и не отправят на кичу.
– Будущее в темноте… – философски заметил Павел.
Их поселили в двухместном номере. Не люкс, но душ и туалет имелись.
А на следующий день Бориса вызвал генерал Бабашкин.
В представительство охрана пропустила Звягинцева без проблем. Он поднялся на второй этаж. Адъютант, молодой лейтенант, вежливо поздоровался и попросил немного подождать.
Через несколько минут из генеральского кабинета выкатился лысый подполковник с пачкой растрепанных бумаг, остановился, перевел дух и протер потную лысину носовым платком. Видимо, получил изрядную взбучку.
Генерал сидел со злым выражением лица – еще не отошел от разговора с предыдущим посетителем. Он молча указал на стул возле стены, не глядя на Бориса. Звягинцев присел и стал разглядывать портрет Брежнева, висящий над столом. Генерал помолчал еще с минуту, черты его лица разгладились, и он наконец-то посмотрел на Бориса. Борис понял, что сейчас решится его судьба.
– Вот что, товарищ капитан Звягинцев… – Бабашкин налил воды в стакан и сделал пару глотков. – Пить хочешь?
– Хочу, – ответил Борис. В глотке у него действительно пересохло от волнения.
Генерал налил второй стакан и протянул его Звягинцеву.
– Твоя невиновность доказана. Но ты понимаешь, что офицер ГРУ, побывавший в плену и тем более в лапах ЦРУ, автоматически перестает быть офицером ГРУ. И дальнейшая твоя судьба может пойди по другой дорожке. – Генерал говорил спокойно и доброжелательно. Он сочувствовал Звягинцеву. – Дорожка первая. В Москве рассмотрят наши следственные материалы. Если что-то им не понравится, они назначат доследование, допросы, вопросы. Не исключено, что обвинят в чем-нибудь и посадят в тюрягу. Дорожка вторая. Тебя отправят инструктором по рукопашному бою, но не в Москву, а куда-нибудь далеко-далеко – не самая плохая дорожка. И дорожка третья. Тебя уволят из армии с волчьим билетом, и работать ты будешь, дай бог, физруком в школе… У тебя есть связи с Израилем?
Вопрос был настолько неожиданным, что Борис непроизвольно вздрогнул.
– У меня там любимая девушка, Галя. Галь Либерфарб.
Генерал хмыкнул и в упор посмотрел на Звягинцева. Чувствовалось, что ответ оказался для него столь же неожиданным, как вопрос для Бориса.
– Про израильтянку Галь мы знаем – Стрельцов рассказал, – но вот то, что она твоя любовница… Мда-а-а… Дела… – Он нажал на клавишу громкой связи. – Арнольда сюда, срочно.
Буквально через считаные минуты в кабинет заглянул полковник.
– Проходи, проходи, – сказал генерал. – Тут к твоей сомнительной идее прикрепились любопытные и положительные обстоятельства. Глядишь, идея срастется.
Полковник без разрешения присел сбоку от стола:
– Что за обстоятельства?
Генерал улыбнулся:
– У товарища Звягинцева объявилась любовь в Израиле. Ну, та девушка, которую они спасли в оазисе. Короче, забирай парня и начинай работать. Это будет четвертая дорожка.
– Что еще за дорожка? – не понял Арнольд.
– Я ему про дороги его судьбы рассказывал. У тебя припасена четвертая.
Вскоре они сидели в кабинете у Арнольда.
– Давай, Борис, по-простому. Генерал, вероятно, объяснил, что тебя ждет на родине?.. Объяснил. Но у меня есть для тебя любопытное предложение. Мы отправим тебя в Союз, там тебя уволят из армии и пустят в свободное плавание. Ты сразу же начнешь процедуру эмиграции в Израиль. У тебя мать еврейка, стало быть, по их понятиям, ты почти чистопородный еврей. Основания у тебя железные. Обратишься в Натив. Проверять они серьезно не будут, да и не смогут, а об их каналах проверки мы в курсе. Подсунем им информацию, мол, преподавал рукопашный бой. Они тебе возьмутся помогать. Все должно идти своим чередом, а если какой-нибудь чиновник упрется, мы его поправим. Поедешь в Израиль, получишь гражданство, женишься на Гале. С работой у тебя проблем не будет – там специалистов вроде тебя ноль да маленько. Сначала в гражданском варианте, потом пойдешь служить в ЦАХАЛ с карьерными перспективами. Обустроишься и будешь жить-поживать. В один прекрасный момент к тебе придут люди и что-нибудь попросят или поручат. А ты будешь выполнять… Ведь ты не мальчик, Боря, понимаешь, что все разговоры записаны и сейчас магнитофон работает. Показать? – Арнольд сунул руку за штору на окне.