и бы зверек не пошевелился. Мясо пака внесло бы приятное разнообразие в их меню, но он не стал стрелять. Еды у них пока хватало, и охотиться он начнет только тогда, когда она подойдет к концу.
Чтобы не сомневаться, он еще раз оглядел все вокруг, но птицы летали спокойно, явно ничем не потревоженные, и он снова переключил внимание на Джиллиан.
Запрокинув голову, она полоскала волосы. Он следил за каждым ее движением, сосредоточенно любуясь линиями ее тела, изящной экономностью движений. Через несколько минут глаза его разболелись от усилий, которые он прилагал, чтобы разглядеть ее сквозь мерцающую вуаль воды, но он не отвел взгляда. В жизни не чувствовал он такого острого чувственного голода; он отчаянно желал увидеть ее, увидеть хоть чуть-чуть, словно он был изголодавшимся нищим, мечтающим хоть о крошке еды. При этом он не мог не досадовать на себя, потому что раньше ни одна женщина не имела над ним такой власти. Если какая-нибудь отказывала ему, всегда находились другие желающие. Но теперь не было других, и он с горечью подозревал, что, даже если бы они и были, это ничего бы не изменило. Он хотел Джиллиан, только ее, и никакую другую. В ту первую ночь, после того как он встретился с Джиллиан, он не вернулся в постель к Терезии. Тогда он об этом не задумался, но теперь, оглядываясь назад, понял, что это был плохой признак. Если бы все шло обычным порядком, он вернулся бы в квартиру Терезии. Но он отправился к себе и провел остаток дня в мрачных размышлениях о том, во что он ввязался. До сих пор он получал от этой игры удовольствие, будучи абсолютно уверен, что рано или поздно поимеет ее. Погоня была частью забавы, а Джиллиан все не давалась в руки, с силой пробуждая в нем все мужские инстинкты. Но теперь былая веселая беспечность покинула его. В его решимости появилась какая-то нервная молчаливость, и это ему очень не нравилось. Если по какой-то причине — причем даже сама эта мысль показалась ему невыносимой — он не сумеет заполучить ее — чтобы она лежала под ним обнаженной, — то почувствует себя обездоленным.
И это ощущение обездоленности как-то изменит его, сделает его жизнь неполной. Впервые в жизни он понял, что никакая другая женщина не заменит ему потерю этой.
Нет, к черту! Такая перспектива его категорически не устраивала. Одна мысль об этом заставляла его чувствовать себя беспомощным, приводила в состояние, к которому он не привык и привыкать не собирался.
Она закончила купание и вышла из-за водопада, снова обернутая этим проклятым полотенцем. Ее тяжелые темные волосы были приглажены назад, как мех бобра, обнаженные плечи влажно поблескивали в красноватом свете заходящего солнца. Даже не поглядев в его сторону, она подобрала свою грязную одежду и снова исчезла за водопадом.
Она хотела его так же сильно, как и он ее. Он знал это, видел по глазам, когда она наблюдала за тем, как он купается. Как же тогда могла она так легко отделаться от своего желания? Она даже не подозревала, какое впечатление произвели на него ее маневры, хотя отлично понимала, как они его бесят. Да, она хладнокровная штучка. С такой ему будет не просто справиться. При этой мысли его охватила легкая паника, потому что это означало, что его шансы обладать ею всего лишь пятьдесят на пятьдесят, а это ему никак не подходило. Девяносто к десяти было бы куда лучше. Нет! Какого черта? Зачем вообще давать ей хоть один шанс? Он хотел иметь стопроцентную уверенность в том, что она будет принадлежать ему. Все другие варианты его не устраивали.
Покончив со стиркой, Джиллиан снова появилась из-за водопада и подошла к тому месту, где была ее чистая одежда. Бену было интересно, сумеет ли она одеться с той же ловкостью умелого иллюзиониста, с какой раздевалась: «Вот вы это видите, а вот уже нет». Наблюдая за ней, он увидел, что она-таки сумела это проделать. Где женщины учатся таким трюкам? До чего досадно!
Полная самодовольства, Джиллиан села, чтобы надеть сапоги, и только тогда взглянула на него через плечо.
— Я закончила. Ты готов возвращаться?
Он не был готов, но уже быстро смеркалось, и надо было торопиться в лагерь. Гибкий и сильный, он легко спустился на берег и перебрался по камням к ней.
— Знаешь, кто ты? Хитрая нахалка!
— О? Неужели? — Она широко открыла свои зеленые глаза и посмотрела на него невинным взглядом. — Почему же?
— Нечего смотреть на меня с ангельским видом. — Он сурово взглянул на нее, кладя руку ей на поясницу. — Пошли, пора возвращаться. Уже почти совсем стемнело. Надеюсь, Пепе оставил нам еды.
Они взяли узлы со своей выстиранной одеждой, и Джиллиан проверила, не высовывается ли из вещей ее пистолет. Она недоумевала: что-то в Бене переменилось, но что именно, она не могла понять. Он просто казался… другим.
Они выбрались из ущелья и направились обратно в лагерь. Когда они вступили в круг света от костра, Джиллиан поразила какая-то преувеличенная беззаботность Кейтса и Рика, при том что Дутра казался еще угрюмее, чем обычно. Возможно, Дутра хотел пойти подглядывать за ней, а Кейтс не пустил его, не желая, чтобы Бен нагрянул в лагерь и набросился на них как раз в тот момент, когда они пытались расшифровать инструкции, записанные на карте. Остальные, казалось, ничего не заметили, но у Кейтса наверняка хватило ловкости взять карту, не привлекая к себе внимания.
По лукавым взглядам, которые все бросали на нее и Бена, она поняла, что они думают, но ничего не могла с этим поделать. Бен из кожи лез вон, чтобы уверить всех в том, что у них бурный роман, и отрицать это было бы с ее стороны бессмысленной тратой времени, даже если бы ей этого хотелось. Однако она была не настолько глупа, чтобы с пренебрежением отказаться от той защиты, которую он тем самым ей обеспечил.
После еды Джиллиан сразу же ушла в свою палатку, потому что взяла себе за правило поступать так всегда. Открыв рюкзак, она обнаружила карту в том же кармашке, но не в том же положении. Значит, они все-таки нашли ее, только это им ничего не дало. Она перепроверила следующий раздел зашифрованных указаний, чтобы быть уверенной, что она все расшифровала правильно.
Затем, удовлетворенная результатом, она разделась и вытянулась на матрасе. Спать! Она чувствовала себя куда более усталой, чем обычно; да, все эти перипетии отношений с Беном отбирают у женщины массу энергии.
Следуя зашифрованным инструкциям Сайруса Шервуда, они уходили все дальше и дальше в горы, и путь их становился все более извилистым. Им приходилось карабкаться вверх и спускаться в ущелья. Почва под ногами осыпалась и скользила, так что Бену пришлось приказать им связаться веревкой, как альпинистам. Теперь за день они успевали пройти вдвое меньше прежнего и, что было неприятнее всего, приходилось делать многочисленные обходы. Из-за них Джиллиан все время боялась пропустить следующий ориентир маршрута, однако она не видела никакой возможности действовать иначе. На некоторые утесы мог взобраться только опытный скалолаз со специальным горным снаряжением. Выбора у них не было: они шли тем путем, который им был доступен.
На пятый день этого лазанья по горам на узкой извилистой тропе их застигла сильная гроза. Укрыться было негде, и тропа была такой узкой, что невозможно было даже развернуть брезент. Собственно, это была даже не тропа, а узкий скальный участок, выше и ниже которого склон горы был совершенно вертикальным. Они были полностью открыты ветру и хлесткому дождю. Вокруг них там и сям в камень били молнии, а над головами гремели громовые раскаты.
— Прижмитесь теснее к скале и пригнитесь пониже! — орал Бен, пробираясь вдоль их цепочки, чтобы все его услышали. Затем он вернулся туда, где, вжавшись спиной в холодный камень, съежилась Джиллиан. Он, скорчившись, сел рядом с ней и, обхватив ее руками, прикрывал, как мог, от хлещущих струй дождя. Тропические ливни никак нельзя назвать тихим дождиком: они ревут и колотят по земле, их огромная сила срывает листья с деревьев и заставляет все живые существа спешить в укрытие.
Джиллиан сжалась в объятиях Бена и приготовилась стоически переждать грозу. Идти по узкому уступу в такое ненастье было бы равносильно самоубийству и к тому же не имело смысла, потому что ливень наверняка бы кончился задолго до того, как они добрались бы до какого-нибудь укрытия.
Время тянулось медленно, потоп все не прекращался. Сбегающие сверху ручьи становились все шире и мощнее, окатывая их с головы до ног, собираясь в бурлящие грязные лужи вокруг ног. Казалось, что грозе не будет конца и что они сидят здесь уже много часов, вздрагивая от разрядов молний и тревожно прислушиваясь к каждому звуку.
Но внезапно все кончилось. Гроза ушла дальше в горы, и металлические раскаты грома стихли. Дождь перестал, и показалось солнце, едва не ослепив нх своей яркостью.
Они осторожно выпрямились, потягиваясь, разминая ноги, выгибая спины. Мартим вынул из водонепроницаемой пачки сигарету и потянулся за зажигалкой Влажный металл выскользнул из его пальцев, и зажигалка упала на край тропы. Машинально, не думая, что делает, он шагнул вперед, чтобы ее поднять.
Все случилось в одно мгновение.
— Не подходи к краю! — крикнул Бен.
Внезапно послышался свистящий, чавкающий звук, и Мартим успел лишь сдавленно вскрикнуть от ужаса, до того как земля подалась под его ногами, и он исчез в пропасти.
Его крик долго стоял у них в ушах, прежде чем оборваться навсегда.
— Черт! — Бен мгновенно размотал веревку, которую нес через плечо. — Назад! — закричал он. — Всем отойти от края. Он размок от дождя.
Потрясенные, они послушно попятились и снова прижались к скале.
Веревку не на чем было закрепить, поэтому обвязав себя под мышками, Бен швырнул ее конец Пепе.
— Не дай мне упасть, — бросил он и, вытянувшись во весь рост, пополз к краю.
Сердце Джиллиан подскочило к горлу, она рванулась было вперед, но тут же заставила себя остановиться. Добавочный вес на размокшем краю уступа только увеличил бы опасность. Вместо этого она приготовилась в любой момент броситься к Пепе, чтобы помочь ему удержать веревку, если земля осыплется и под Беном.