– Плащаницу! – всплеснул руками Маккон. – Ну почему вы так зациклились на какой-то тряпке?! Вы же умный человек, Валентин. Не можете же вы и в самом деле верить, что она что-то значит?
– Вы говорите как один из них, Джаспер. Недаром же вы провели столько времени в обществе гугенотов. Они обратили вас в свою веру? Вы теперь один из них?
– Вы меня оскорбляете.
– Я остановил свой выбор на вас, потому что вы произвели на меня впечатление человека, который верит исключительно в деньги. Грех не столь серьезный, как ересь, но все же грех.
– Никто никуда меня не обратил. Я по-прежнему к вашим услугам.
Видаль щелкнул пальцами. Бональ открыл дверь, и вошли двое вооруженных солдат.
– Вы мне больше не нужны, Маккон.
– Монсеньор! Прошу вас. Я постараюсь…
– У нас тут очередной еретик, которому следует дать шанс раскаяться в своих ошибках. Уведите его.
Маккон попытался бежать. Бональ подставил ему подножку, тот споткнулся, и стражники схватили его.
– Я честно вам служил! – закричал он. – Я честно служил вашему делу!
Видаль начертил в воздухе крестное знамение:
– Да смилостивится над вами Бог.
Стражники поволокли сопротивляющегося Маккона, который все еще пытался доказать свою невиновность, прочь, а Видаль принялся снимать с себя церковное облачение. Следовало избавиться от всего, что могло выдать в нем священника.
– Приготовь карету и принеси мне мою дорожную одежду, Бональ, – распорядился он. – Я уезжаю из Тулузы.
– Хорошо, монсеньор. – Слуга поколебался, потом спросил: – Могу я поинтересоваться, куда мы едем, чтобы лучше понимать, что брать с собой для того, чтобы обеспечить вам комфорт и безопасность в путешествии?
– Для начала мы поедем в Каркасон. Логично предположить, что девчонка направится именно туда.
– Вы полагаете, что это ее солдаты упустили на мосту?
– К сожалению, да.
– И что Рейдон передал плащаницу ей?
Видаль нахмурился:
– Если торговке цветами можно доверять, то да.
Пальцы Боналя невольно скользнули к повязке, которой была замотана его рука.
– Он опасный противник.
– Он ничтожество, – отрезал Видаль.
– Как скажете, монсеньор.
– Из Каркасона мы отправимся в Пивер и останемся там до тех пор, пока в Тулузе снова не станет безопасно. – Видаль улыбнулся. – Горный воздух полезен для здоровья.
Алис была подавлена.
Неделя шла за неделей, а от Мину по-прежнему не было ни слуху ни духу. Мину любила ее – разве она не была ее любимой сестричкой? – но Алис уже начинала терять надежду. А леди Бланш – терпение. Служанки говорили – она часами простаивала на вершине башни, высматривая, не покажется ли кто-нибудь на дороге, ведущей в замок.
Алис услышала, как скрипнула дверь старого дома, и через двор бросилась к цитадели. Она уже несколько недель хотела увидеть галерею для музыкантов. Подвыпив, нянька принималась рассказывать о былых днях, когда все окрестные певцы и исполнители собирались там, чтобы потешить своим искусством обитателей замка. О сводчатых потолках, на которых играл неверный огонь свечей, и об искусной резьбе, покрывавшей карнизы и колонны, любоваться которой можно было бесконечно. Алис очень хотелось увидеть все это собственными глазами. Она побежала по длинной крутой лестнице. Парадный вход венчал герб де Брюйеров, на котором был изображен какой-то когтистый зверь. Алис он показался уродливым.
Она толкнула тяжелую деревянную дверь и вступила в нижний зал башни. Все было тихо. Ниоткуда не доносилось ни звука, не было никаких признаков того, что здесь вообще кто-то есть. Алис запрокинула голову, глядя на винтовую каменную лестницу, круто уходящую ввысь и теряющуюся в темноте. На втором этаже располагалась часовня, а хоры находились над ней. Алис знала, куда идти. Самый последний лестничный пролет вел на крышу.
Положив левую руку на стену, чтобы не упасть, Алис начала подниматься. Круг за кругом, все выше и выше. На одинаковом расстоянии друг от друга в толстых стенах были пробиты узкие окна, похожие на стрельчатые смотровые щели в бастионах Ситэ. Ступени под ее ногами были неровными, стоптанными поколениями солдат и членов семейства Брюйер, но Алис была осторожна, чтобы не поскользнуться.
Поднявшись на второй этаж, она остановилась, чтобы заглянуть в часовню. На замковом камне над входом было выбито изображение какого-то святого, сражающегося со львом. За порогом квадратной комнаты виднелся высокий стрельчатый потолок и небольшой алтарь, залитый солнцем.
Алис переступила через порог и оказалась внутри.
В обеих концах комнаты было по большому окну со скамьями-подоконниками. Из северного окна открывался вид на лес и долины, расположенные внизу, под замком. Южное окно выходило на деревушку Пивер; лучи заходящего солнца окрашивали стекло в нежный розовый цвет.
Алис пересекла комнату. На стене за алтарем висел гобелен. Она подошла ближе и остановилась под ним. На ткани золотом были вышиты стихи из Книги Екклесиаста.
– Всему свое время, и время всякой вещи под небом, – нараспев начала читать Алис. – Время молчать, и время говорить; время…
– Как ты посмела явиться сюда!
Вздрогнув от неожиданности, девочка обернулась. К ее ужасу, на каменной скамье под южным окном сидела Бланш де Брюйер, держа в руке письмо.
– Я… я не хотела ничего плохого, – заикаясь, выдавила Алис.
– Тебе было велено никуда не выходить из своей комнаты.
– Простите, – пролепетала Алис, мелкими шажками пятясь назад. – Я просто хотела посмотреть, где были музыканты…
– А что ты тогда делаешь в часовне? – резким тоном произнесла Бланш. – Ты пришла помолиться? Ты хорошая девочка? Ты почитаешь Бога? Боишься Бога?
– Я не знаю, – сказала Алис, делая еще шаг назад.
– Подойди сюда.
Страх пригвоздил Алис к месту. Она видела, что Бланш очень рассержена. В ее лице не было ни кровинки, под глазами залегли темные тени. Она расслабила ворот своего платья, а лоб ее блестел от испарины.
– Вам нехорошо? – вырвалось у Алис, прежде чем она успела спохватиться.
– Как ты смеешь заговаривать со мной без разрешения? Где твоя нянька? Где…
Бланш попыталась подняться, но неожиданно схватилась за живот и упала обратно на скамью. Алис заметила ручеек алой крови, стекавший с каменного сиденья на пол.
– Вы ранены?
– Будь ты проклята!
Тут на пол хлынул новый поток алой крови, и Бланш, издав крик боли, заглушивший ругательство, обхватила живот руками.
Не заботясь более о том, правильно она поступает или нет, Алис развернулась и побежала за помощью.
Глава 56
Первый взрыв прозвучал в девять часов вечера. Звук коротким эхом разнесся в ночной тишине, за ним последовал грохот обрушившейся кирпичной кладки, но заряд не причинил большого ущерба. Никто не пострадал.
Тулуза затаила дыхание.
Под прикрытием десятичасового колокола небольшой отряд гугенотских солдат во главе с капитаном Со вошел в Тулузу через Вильневские ворота. Их не поджидали в засаде католики, лишь союзники и товарищи, собравшиеся внутри городских стен. Среди них был и Пит Рейдон.
Не производя лишнего шума, они двинулись по улицам к сердцу города. Не прошло и часа, как они овладели зданием ратуши, взяв троих капитулов с их клерками в заложники. Со решил разбить здесь свой штаб. Не было пролито ни одной капли крови.
Тулуза вздохнула с облегчением.
Мину, которая укрылась в резиденции Буссе на улице Тор, ничего этого не знала. Радость, которую она испытала, обнаружив, что в доме по-прежнему нет ни одной живой души, уступила место парализующему страху. Хорошо хоть в кладовых имелся достаточный запас провизии, а когда она спустилась в подвал, то обнаружила, что бочонки с порохом и дробью и ящики с ружьями исчезли. Если дом больше не использовался для хранения оружия, возможно, у месье Буссе не будет никаких причин сюда возвращаться. По правде говоря, она понятия не имела, что ей готовят следующие несколько часов.
Мину уселась у окна своей комнаты и стала ждать, вглядываясь в темноту. Она думала об Эмерике, очень надеясь, что они с мадам Буссе благополучно добрались до Пеш-Давида и что, не дождавшись ее, брат вспомнит ее наказ и поедет на юг. Эта поездка и так-то таила в себе огромную опасность, а состояние их тетки лишь еще больше усугубляло ее, но вне Тулузы им было безопаснее. Жаль, конечно, что она не забрала с собой Библию, но на это тогда просто не было времени.
Она думала об Алис, вот уже пять недель бывшей пленницей в Пивере, и в воображении ее мелькали картины одна другой мрачнее: ее маленькая сестренка, одинокая и напуганная, считающая, что все ее бросили. А вдруг они никогда ее не найдут? А вдруг Алис уже нет в живых? Мину сделала глубокий вдох, пытаясь совладать со слезами, которые подступали к горлу с тех самых пор, как они с Питом распрощались в церкви около шести часов назад.
Она сморгнула слезинки с ресниц. Она не сдастся.
– Она умрет?
Нянька, от которой разило потом и элем, попыталась оттащить Алис от аптекаря, вызванного из деревни. Они стояли перед дверью комнаты, где спала Бланш.
Кордье покачал головой:
– Опасность уже миновала. Твоей хозяйке сейчас нужен отдых.
– Она не моя хозяйка, – сказала Алис.
– Довольно, – резко оборвала ее нянька.
Алис сделала еще одну попытку. Если ей удастся заставить его выслушать ее, неужели он не заберет ее с собой, когда будет уходить из замка?
– Вы не понимаете, я не служанка. Она заставила меня…
– Довольно, я сказала, – повторила служанка, ущипнув девочку. – Попридержи язык.
Алис дернулась. Проспавшись после возлияний, нянька потом всегда обращалась с ней грубее обычного.
Аптекарь с неприязнью покосился на них обеих.
– Госпожа Бланш потеряла много крови, – сказал он, – но за исключением этого она в добром здравии. Если она отдохнет и не будет утомляться, ее жизнь, скорее всего, вне опасности.