Подбежавший Пит налетел на Бланш, отшвырнув ее от Мину. Один из солдат бросился на него со шпагой наголо. Пит лезвием кинжала отразил удар клинка и всадил его нападавшему в живот. На губах у солдата выступила кровавая пена, потом кровь фонтаном хлынула изо рта, заливая зеленую траву алым. Он рухнул на колени и повалился ничком. На Пита уже бежал следующий, но Пит отбил и его удар, а за ним еще и еще, без устали тесня нападавшего назад, к костру.
Ветер между тем продолжал крепчать, раздувая огонь. Рев пламени становился все громче и громче.
Мину внезапно заметила, что у Бланш в руке откуда-то появился нож.
– Лишь в очистительном пламени мы все можем возродиться заново, – зашептала она. – Ты умрешь, но еще скажешь мне спасибо. Я спасаю твою душу, Мину.
Та в растерянности отпрянула. Она была в ловушке. Противостоять ножу с голыми руками было невозможно. Она попыталась лягнуть Бланш ногой, чтобы удержать ее на расстоянии. Ветер взметнул очередной клуб черного дыма, и обе оказались в его удушающих объятиях, от которых перехватывало горло. Бланш закашлялась. И тут сквозь хаос пробился еще чей-то голос.
– Бланш. Сударыня.
От потрясения та выронила нож. На лице Пита отразилось смятение, и Мину, обернувшись, увидела, что по поляне идет Видаль в сопровождении пары солдат, своего слуги и еще двоих.
– Нет, – обреченно прошептала она.
Видаль держал за шиворот Алис. Бональ вел ее брата, приставив к его горлу острие ножа. Левый глаз Эмерика заплыл, щеку пересекала красная полоса.
– Прости, Мину, – произнес Эмерик. – Мы выбежали прямо на них. У нас не было ни…
– А ну тихо, – пригрозил ему Бональ.
– Вы двое, оружие на землю, – приказал Видаль. – Бросайте его туда, где я смогу его видеть.
Пальцы Пита на мгновение сомкнулись на рукоятке шпаги, но он все же сделал то, чего потребовал Видаль. Беранже последовал его примеру. Клинок старого солдата со звоном приземлился поверх шпаги Пита. Бональ вытащил у Эмерика из-за пояса кинжал и швырнул в общую кучу.
Видаль кивнул. Солдаты заломили Питу и Беранже руки за спину и, связав их, заставили обоих опуститься на колени.
– Так-то лучше, – усмехнулся Видаль.
Мину с изумлением отметила произошедшую с Бланш внезапную перемену. Ее демоны, казалось, оставили ее, и она вмиг превратилась в воплощенную любезность и очарование. Как будто принимала гостей на пиру или маскараде.
– Валентин, вы как нельзя более вовремя. Прошу простить меня, но, как видите, мы вынуждены были начать без вас. Надеюсь, ты хорошо спал, любовь моя?
Глаза Пита сузились. На лице Беранже отразилось омерзение, и Мину, вспомнив про слухи, о которых упоминали отец с мадам Нубель, взглянула на живот Бланш, и еще один кусочек головоломки встал на свое место.
Ребенок, которого она носила, был от Видаля, а вовсе не от ее покойного мужа. Никакой не наследник Пивера.
– Вы слишком много говорите, сударыня, – резким тоном произнес Видаль.
– Неужели ты ко мне не присоединишься? – произнесла она. – Я собрала их всех вместе, чтобы тебе было удобнее. – Она бешено замахала руками. – Видишь? Они все здесь.
Видаль коротко кивнул, и солдаты, подойдя к Бланш, застыли у нее за спиной. Они не прикоснулись к ней, но не было никакого сомнения в том, что их задачей было удерживать ее, а отнюдь ей не повиноваться.
– Как? – произнесла она своим странным ровным голосом. – Неужели тебе не нравится? Неужели огонь тебе не нравится?
Видаль подошел к Питу. Один из солдат приставил к его горлу кинжал, не давая подняться с колен.
– Я не стану больше тратить на тебя время, Рейдон. Ты и без того достаточно заставил меня побегать, пользуясь моим некогда добрым к тебе отношением. Из-за тебя многие люди лишились жизни. Их смерть на твоей совести.
Лицо у Пита свело от ярости.
– Гори в аду.
– Неужто ты забыл, что говорится в Писании, Рейдон? Грехи деянием и недеянием, закон преднамеренных и непреднамеренных последствий. Из-за твоего упорства Кромптон и тот несчастный глупец, которому ты заплатил за изготовление поддельной плащаницы, – им пришлось многое перенести по твое вине. И Маккону тоже, хотя он сам был кузнецом своего несчастья. Недальновидно с его стороны было двурушничать.
Видаль умолк, как будто ожидал, что Пит заговорит, потом отступил назад и потер слезящиеся от дыма глаза.
– Тебе нужна плащаница, Видаль. Я прав?
– У тебя есть единственный шанс сказать мне правду. Если ты откажешься, я убью сперва девчонку, потом мальчишку, а затем мадемуазель Жубер. Если будешь честен, я не стану марать о вас шпагу.
– Это вранье! – закричал Эмерик. – Он собирается убить нас всех.
– Скажи ему, Пит, – выдохнула Мину, пытаясь отодвинуться подальше от костра. Еще одна искорка выскочила из огня и угодила на сухой лист папоротника. Крохотные язычки пламени разбежались по его «пальцам», подбираясь к упавшей ветке.
– Где сейчас плащаница? Я знаю, что ты отдал его своей… кто она тебе? Своей католической любовнице?
– Ты делаешь вид, что любишь Господа, Валентин, – неожиданно произнесла Бланш. – Ты делаешь вид, что все это ради Его славы, но ты отвернулся от Него. Ты стремишься лишь к собственной выгоде.
Видаль пропустил ее слова мимо ушей.
– Где она, Рейдон?
Пит ничего не ответил. Видаль молча ждал, глядя на него, затем развернулся и подошел к Алис.
– Нет! – закричал Эмерик. – Она здесь. В подкладке моего плаща.
– Ну наконец-то. – Видаль щелкнул пальцами. – Бональ!
Тот грубо сдернул плащ с шеи Эмерика и подал его хозяину. Видаль разорвал шов, пошарил внутри и вытащил кожаный сверток.
На мгновение он заколебался, как будто боролся с желанием взглянуть на плащаницу, но потом передумал.
– Я не стану осквернять столь священный предмет, разворачивая его в присутствии кучки нечестивцев, – произнес он.
Бланш издала утробный вопль.
– Ты держишь в руках символ Божьей милости к людям, дар Его Сына, который умер за нас, но тебе нет до него никакого дела! Ты грешник, Валентин.
Она бросилась на него, но солдаты удержали ее на месте.
– Отведите госпожу Бланш обратно в ее покои, – ледяным тоном приказал Видаль. – Она явно не в себе и заслуживает нашей жалости.
– А мы? – спросила Мину. – Вы же обещали, что отпустите нас!
Видаль холодно улыбнулся:
– О, ничего подобного я не обещал. Я сказал, что не стану марать о вас шпагу. Рейдон – еретик. Ты, полагаю, теперь тоже. Это как с ядом. Ересь проникает в кровь. Все остальные уже тоже носят в себе семена этой заразы, потому что общались с вами обоими. Бональ, свяжи их. Пускай огонь сделает свое дело.
Глава 72
Видаль отошел от костра подальше и, прикрыв платком рот и нос, стал смотреть, как Бональ привязывает пленников. Ветер трепал его алую сутану.
Бланш под охраной двух солдат стояла рядом с ним. Лицо ее было в копоти, серебристо-белый наряд безнадежно испорчен пеплом. Черные волосы выбились из-под капюшона и рассыпались по спине. Лицо было безмятежным, хотя глаза казались пустыми, точно у гипсовой святой в церкви. И лишь кулаки, которые она то сжимала, то разжимала, выдавали ее смятение.
Пита, Беранже и Эмерика привязали к деревьям на опушке леса на северной оконечности поляны, прямо на пути огня, который продолжал раздувать все крепчающий юго-западный ветер. Расстояние между ними было слишком большим, чтобы они могли помочь друг другу.
Мину была по-прежнему привязана к столбу в непосредственной близости от костра, но теперь к этому же столбу привязали еще и Алис. Они стояли спиной к спине, опутанные хитроумно закрученной веревкой. Развязаться никакой надежды не было. Пока что им ничего не грозило, но, если ветер вновь переменится, пламя доберется до них в считаные минуты.
– Я возвращаюсь в замок, Бональ, – сказал Видаль. – Закончи тут с девкой и ребенком, избавься от тел, а потом приготовь лошадей. Я буду ожидать тебя у цитадели.
– Мы уезжаем из Пивера?
Видаль бросил взгляд на кожаный футляр и плащ, переброшенный через его руку.
– Да. Я получил то, за чем приезжал.
– И возвращаемся в Тулузу, монсеньор?
– Нет, мы поедем в Тарн, – улыбнулся Видаль. – Точнее, в Сен-Антонен-Нобль-Валь.
Бональ поймал его взгляд:
– Прекрасно, монсеньор.
Видаль обвел поляну прощальным взглядом, как будто проверяя, все ли его устраивает, потом предоставил Боналю заниматься своим делом и двинулся к замку в сопровождении солдат, которые вели Бланш. Хотя она была хозяйкой замка и владелицей этих мест, не было никакого сомнения в том, кто здесь теперь главный.
– Бог накажет тебя за это, Видаль, – закричал ему вслед Пит.
Видаль приостановился, потом зашагал дальше, не оглянувшись.
Налетевший вихрь взметнул едкий дым и разогнал его клубы по поляне, воздух почернел от пепла. Вокруг ничего не было видно.
– Мину? – снова крикнул Пит.
– Я здесь, – отозвалась она, перекрывая треск пламени.
– Как же я рад тебя слышать, – сказал он, но от Мину не укрылось отчаяние, прозвучавшее в его голосе. Пит не мог до нее дотянуться, и она до него тоже.
Краем глаза она увидела Боналя. Он подтащил тела погибших солдат к костру. Послышались шипение и треск – это загорелись их волосы, потом в воздухе потянуло тошнотворным сладковатым запахом горелой плоти.
Мину торопливо заговорила с Алис.
– Зато будет потом о чем порассказать, – сказала она, отчаянно пытаясь отвлечь сестренку от ужаса, который творился вокруг них.
– Я скучала по тебе, – произнесла Алис так трогательно и безыскусно, что на глазах у Мину выступили слезы.
– Я тоже по тебе скучала, – отозвалась она. – Мы оба скучали. Даже Эмерик.
– Я знала, что ты приедешь, что бы там Бланш ни говорила, но в то же самое время мне не хотелось, чтобы ты приезжала.
– Я понимаю.
– Она сказала, что отвезет меня в Тулузу, поэтому я и пошла с ней, хотя мадам Нубель велела мне никуда не выходить из дома. Это все я виновата.