В связи с этим возникает второй вопрос: почему советские части отошли, оставив в Маячной и Сухарной балках лишь два маленьких гарнизона. Объяснение дается простое: "Разрешение на взрыв штолен было получено еще 24 июня, но в связи с тем, что не успели заминировать все штольни, было принято решение продержаться еще один день, до утра 26-го июня". Все это конечно хорошо, но ...
Склады в Маячной и Сухарной балках, так же как и все объекты севастопольской обороны, (вплоть до дотов) были заминированы еще в марте 1942г. О чем имеется официальный доклад. По версии советских историков, штольни разминировали, опасаясь диверсии. Но документов, подтверждающих данный факт, пока найти не удалось. Даже если так, то на минирование 10 штолен в Инкермане специалистам понадобилось всего 8 часов. Е.П.Донец прибыл в Сухарную балку рано утром 23-го. Т.е. до раннего утра 25-го у него было двое суток. Времени более чем достаточно.
24-го июня, после отхода советских частей из двух земляных укреплений ("форт Урал" и "форт Донец"), прикрывавших подходы к арсеналу, ситуация осложнилась. "...противнику ввиду значительного превосходства в силах и средствах удалось, ..., выйти к бухте и разъединить силы обороняющихся, находившиеся в Маячной и Сухарной балках". Но основной бой развернулся с другой стороны, севернее восточных внутренних ворот, противник прорывался со стороны бухты Голландия. С этой стороны подходы к складам прикрывали только 4 дота, которые занимали бойцы Местного стрелкового полка. Часть защитников закрепились у двухэтажного здания управления арсенала, превращенного обороняющимися в опорный пункт. Часть обороняющихся заняли позиции у ворот со стороны Маячной балки.
Из книги немецкого главнокомандующего Э.фон Манштейна: "Особенно трудным оказывается выбить противника из его последних укрытий на северном берегу бухты. Для размещения боеприпасов и резервов Советы устроили в отвесных стенах скал глубокие штольни с бронированными воротами, которые были оборудованы для обороны. Их гарнизоны, находившиеся под властью своих комиссаров, не думали о сдаче".
К ночи 24-го июня все доты были разбиты штурмовыми орудиями и советские бойцы вынуждены были отойти из здания за ворота арсенала, которые закрывали выход к причалам и штольням. В руках арсенальцев осталось 11 штолен и прилегающая к ним маленькая площадка до уреза воды. С утра 25-го июня возобновились атаки противника на склады в Сухарной балке. Гарнизон Сухарной балки состоял приблизительно из 130 человек (по состоянию на 25 июня). Но кроме них на территории арсенала находились 76 человек из различных частей, присланных для погрузки боезапаса.
Утром 25-го июня со стороны пос. Голландия противник прорвался к штольне N1. Атаковали пионерные (саперные) части противника, освободившиеся после захвата форта Константиновский и части 22-й дивизии. Подрыв первой штольни Александром Чикаренко остановил противника.
Из истории 22-й немецкой дивизии: "Очистка северного побережья бухты Северная была особо трудной, так как враг укрепился в казематах. Входы к обширному в несколько этажей хранилищу боеприпасов были защищены 2-м метровыми бетонными стенами. Когда саперы приблизились к одному из входов в данное сооружение, он взорвался вместе со всеми находившимися там детьми и женщинами. Завалы погребли под собой и саперов. Призыв к капитуляции, посланный в каземат с одним из ранее захваченных пленных ни к чему не привел". После взрыва первой штольни Сухарной балки, были взорваны штольни в Маячной балке. Как пишет Г.И.Ванеев: " Главный старшина И.Н.Руденко с группой краснофлотцев подорвали штольни другой части блокированного гарнизона в Маячной балке. Ошеломленный противник вынужден был отступить, чем и воспользовались арсенальцы. Переправившись вплавь на противоположный берег бухты, они оттуда с интервалом в 30 минут взорвали все штольни, в которых находился боезапас". Подробности взрыва штолен неизвестны, т.к. в живых почти никого не осталось. Вызывает сомнение и подрыв штолен с противоположного берега бухты. В Севастополе не было радиоуправляемых взрывателей (которые бы и не сработали в штольнях). Переплыть же бухту даже в узком месте с катушкой кабеля весьма проблематично.
Далее, по воспоминаниям, события развивались так. Разрешив всем желающим переправиться через бухту вплавь, майор Н.К.Федосеев с небольшой группой остался в Сухарной балке. Среди оставшихся находились заместитель начальника артиллерийского отдела Черноморского флота полковник Е.П.Донец, воентехник 2-го ранга В.К.Виноградов, а также около 20 бойцов и рабочих, раненые и контуженые во главе с военфельдшером С.Николаевой. Дальнейшая судьба оставшихся неизвестна. Никто из них на Южную сторону не переправился, но спустя два часа взлетела на воздух штольня N11, а спустя два часа еще две штольни. Оставшиеся бойцы и командиры до конца выполнили свой долг. По вопросу обороны Сухарной и Маячной балок вроде бы все ясно, но при внимательном изучении документов возникает много вопросов и нестыковок.
" ...нас переправили на трех грузовиках к арсеналу на Северной стороне. Мы приехали ночью 20 июня. Железные ворота одного тоннеля были открыты, и краснофлотцы вытаскивали из них темные ящики со снарядами. На причале уже лежал штабель снарядных ящиков. Кроме нас прибыли красноармейцы и командиры из других частей. Грузили машины быстро, но в пять утра начало светать. Машины успели сделать три ходки. Четвертой должны были забрать нас, но машина не пришла. Мы хотели повалиться спать тут же в штольне, но главстаршина выгнал нас на солнце. Машина пришла только ночью, привезла по буханке хлеба и по банке консервов на двоих. Воды не привезли, зато выдали по бутылке вина на каждого. Было приказано оставаться в штольнях. В нашей штольне лежали 45мм снаряды, их штабеля громоздились в пять-шесть рядов вдоль стен. Рядом с нами работала пехота, загружая 76мм снаряды. На следующий день машина за нами не пришла. После вина жутко хотелось пить. Кто-то из краснофлотцев предложил консерву. Я сказал, что есть не хочу, хочу пить. Моряк усмехнулся "Эх, пехота..." и финкой пробил банку. В банке оказалась вода. ....
В ту ночь прибыл полковник из тыла флота и приказал: " Вы остаетесь здесь для погрузки боезапаса, в вашей части об этом знают". Два или три дня грузили снаряды на шлюпки, катера, плоты. Ящики были и флотские, серые и армейские, зеленые. Большие, маленькие, но все тяжелые. Под конец так вымотались, что даже небольшие ящики таскали вдвоем, не хватало сил. Харч давали сытный, но воды было мало, ее привозили на катерах в больших бидонах. Даже ночью было жарко, постоянно хотелось пить, а снарядные ящики стояли вдоль стен нескончаемой вереницей....".
Как пишут советские историки: "Боезапаса для армейских систем полевой артиллерии, а также для береговых и зенитных орудий в этих складах уже не было. То, что подвозили во время третьего штурма, сразу отправляли в войска. На складах остались боеприпасы к некоторым старым системам корабельной артиллерии, минно-торпедный боезапас и большое количество различных взрывчатых веществ". Увы, это не так.
Оставалось еще большое количество 45мм и 76мм боезапаса (большей частью флотского), который не смогли вывезти. Оставался еще 100мм флотский боезапас. По остальным калибрам данных нет. Сейчас сложно установить количество оставшегося в штольнях боезапаса, но по данным разминирования штолен его было вывезено и "утилизировано" (взорвано) около 170 тонн. Возможно, это был негодный боезапас, но по воспоминаниям, внешне, снаряды были в идеальном состоянии. Если учесть, что большая часть боезапаса сдетонировала при взрыве, можно с уверенностью сказать, что его количество было большим. Этот вопрос требует более тщательной проработки, хотя вряд ли когда-нибудь удастся восстановить реальную картину. С 25 июня артиллерия СОР действительно стала испытывать снарядный голод.
25 и 26 июня
Утром 25 июня противник, сосредоточив до пехотной дивизии с танками, после авиационной и артиллерийской подготовки перешел в наступление из долины Кара-коба в направлении горы Сахарная головка. Огнем 8-й бригады морской пехоты и пулеметных и артиллерийских дотов N 40, 42, 44, 48 атака 18-й румынской дивизии была остановлена. Атаковавшая 3-й полк морской пехоты 4-я горнострелковая румынская дивизия вклинилась на 200-400 м в боевые порядки 3-го полка морской пехоты, отбросив его к верховьям соседней балки. Однако полк не потерял связи с соседями, и противнику прорваться не удалось. Третий удар наносился вдоль бухты. Здесь в бой была введена пополненная новыми маршевыми батальонами и одним полком 132-я пехотная дивизия немцев. Немецкие части, в большинстве своем, понесли серьезные потери, и командующий 11-й армией вынужден был вводить в бой войска вспомогательного корпуса румынских союзников.
Но и советские войска были истощены. Артиллерия СОР не могла в полную силу поддержать пехоту -- не хватало снарядов, особенно у артиллерии третьего сектора, куда днем невозможно было доставлять боезапас. Да и самой артиллерии оставалось совсем немного. Создавалась патовая ситуация, когда ни одна из сторон не могла добиться решительного успеха. В лесистых районах Инкерманских высот артиллерия и авиация противника была не столь эффективна, как на открытой местности, а советские войска смогли закрепиться на новых рубежах. Рано утром 26 июня противник силой до пехотной дивизии продолжал атаки на направлении главного удара на Инкерман. Наступление поддерживалось артиллерией, танками и авиацией. Весь день шел кровопролитный бой, доходивший снова до штыковых ударов и рукопашных схваток. Противнику удалось прорваться к устью Черной речки, но там он был остановлен огнем береговой батареи N 703 и батарей со скатов Сапун-горы.
27 июня. 20-й день штурма.
За время штурма части СОР понесли серьезные потери. По сводкам отдела укомплектования Приморской армии на 26-27 июня 1942 года в Приморской армии всего числилось 28 786 человек, без учета сил Береговой обороны ЧФ. Береговая оборона ЧФ насчитывала в своем составе 5 162 человека, т.е. общая численность войск СОР составляла чуть более третей части войск, находившихся в строю к началу штурма. По состоянию на 26.06.42 в немецком плену находилось 5 374 советских бойцов и командиров. Т.е.