VIII ЗАЛИВ УСТРИЦ
— Спешивайтесь, если не хотите умереть, маэстру! — Голос раздался внезапно, и популяры с большим удивлением уставились на высокого ортодокса с длинным мечом в руках, шагнувшего на середину дороги.
Её и дорогой-то назвать было сложно: просто широкая тропа среди прибрежных скал. Два фургона не смогли бы разминуться здесь, зажатые с одной стороны обрывом, с другой — отвесным склоном.
— Спешивайтесь, во имя Господа, или я буду убивать вас одного за другим. — Остриё меча указало на головного всадника: молодого популяра в роскошных пышных штанах, богатом жёлтом жилете и берете, сбившемся от скачки на затылок. — И начну я с тебя.
— Не надо начинать с меня, башелье! — замахал руками популяр.
— «Башелье»? — Удивлению Рема не было предела. — Вы ко мне обращаетесь?
— Я узнал вас! Узнал! Вы — башелье Ромул Беллами! Я спешиваюсь, спешиваюсь, мы не враги вам, мы — ваши союзники!
— Хм! — Аркан в замешательстве опустил меч. История злого, задиристого и коварного башелье Беллами зажила своей жизнью! — Барди! Не нужно обрушивать камни!
— Йа-а-а? — раздался не менее удивлённый голос Ёррина Сверкера откуда-то со склона. Кхазад со скрипом вспоминал свою личину охранника с Дымного Перевала. — Ай-ой, если ты, Ромул, говоришь, что их не надо убивать — мы не будем убивать…
— Пойди в лагерь и предупреди… Заю. Да, предупреди Заю, что мы будем с гостями. Надо что-то приготовить. А я пока выясню причины их навязчивого внимания к нашим персонам!
Зая — это первое, что пришло в голову Рему, когда нужно было быстро придумать новое имя для Габи. Зайчишкой девочку звали друзья и близкие в детстве и ранней юности, так что большой обиды тут не просматривалось. Да и жена у Аркана умная — правила игры должна воспринять быстро.
С лёгким шелестом Рем вогнал меч в ножны и подошёл к популяру.
— Итак, вы знаете меня как Ромула Беллами, — проговорил он. — Но я понятия не имею, как зовут вас и кто вы вообще такие. Представьтесь и скажите уже наконец: что вам от меня нужно?
— О да! — Навязчивый преследователь сдёрнул с головы берет и поклонился, подметая землю роскошным пером. — Моя фамилия — Вермаллен. Фридрих Вермаллен. Я племянник убиенного курфюрста Тимьяна Людвига Вермаллена!
— Великолепно, — кивнул Аркан. — Моё почтение и мои соболезнования: вы теперь бездомный бродяга, такой же, как и я, верно? Пойдёмте, и говорите вразумительно, что вам от меня угодно!
Камень хрупал под ногами, кони храпели, поглядывая вниз, в бездну, что пролегала у самой тропы. Аркан уже успел посчитать популяров: их было всего четверо! И действительно, хотя каждый из них оказался вооружён, назвать этих молодых людей воинами язык не поворачивался.
— Нам нужен военачальник, — сообщил Фридрих Вермаллен. — Мы собираемся отбить Тимьян! Более того — нам нужен человек с именем. Под руководством башелье Беллами толпа горожан взяла штурмом эльфийское консульство, о вас говорят как о лидере движения против туринн-таурского влияния. Вы ведь лучше меня знаете, что Синедрион и Туринн-Таур — это две лапы одного чудища! Несмотря на разорение нашей земли, популяры Империи живы, у нас есть люди, и средства, и желание сражаться!
Его глаза горели, и спутники этого молодого человека тоже, видимо, были настроены весьма решительно.
— И почему вы решили, что вам нужен я? — с нескрываемым интересом уточнил Аркан. — Почему вы не наймёте себе кондотьера, как всегда делал Тимьян? Почему не обратитесь к северянам — у них молодой и перспективный кунингас? Почему не зашлёте послов в Парду или на Восток, к кому-то из тамошних вождей?
— Вы связаны с Орденом Красного Зверобоя, — не замедлил с ответом Фридрих. — Или, как его ещё называют — с Орденом зверобоев. Скорее всего — вы один из лидеров этой… Хм! Этого… Э-э-э… Этой организации.
Он точно хотел сказать «секты» или «братства». Рему было забавно видеть, как собеседник мнётся и стесняется. Люди Гавора Коробейника доносили до его ушей слухи о зверобоях, ходившие в Западных провинциях. Если верить этим басням, получалось, что сам Буревестник — никак не меньше чем исчадие Ада и посланец дьявола, а зверобои обладают демоническими силами и своим появлением притягивают неприятности. Иначе как «сектантами» и «фанатиками» их и не звали даже те, кто вынужденно признавал их эффективность в борьбе с чудовищами и фоморами, которые активизировались в последние год или два.
— Вы ведь не будете этого отрицать? — с надеждой посмотрел на Рема Фридрих Вермаллен. — И вы ведь не оптимат, верно? Но и не ортодокс — по крайней мере, то, как вы вели себя в Кесарии, не похоже на действия ортодоксов.
Популяр был слишком уверен в своих словах, ведь даже кожаная одежда Аркана его не смутила. И он имел все основания так рассуждать: действительно — откровенно злой, заносчивый и хитроумный башелье Беллами никак не походил на какого-нибудь сурового богобоязненного баннерета.
— Почему бы вам не обратиться напрямую к Арканам? — спросил Рем, когда они подходили к разбитому на поросшей кустарником террасе лагерю.
Габриель уже грела воду над костром, Ёррин рубил сухостой, запасая дрова. Популяры же, услышав предложение обратиться напрямую к Арканам, застыли чуть ли не истуканами, а потом Фридрих Вермаллен проговорил как нечто само собой разумеющееся:
— Но ведь Буревестник сжёг Кесарию! Изнасилованный город — слыхали? Так теперь называют то, что сделал Аркан с имперской столицей!
Аркан даже сдерживаться не стал — захохотал в голос, держась за бока. Людей, чью родину подмял сапог оптиматского солдафона, чьи поля топтали рыцарские кони, чьих женщин резали и жгли толпы фанатиков, ведомых Белыми братьями, останавливал факт пожара Кесарии и сопротивления избиению и погромам со стороны ортодоксов? О лицемеры! «Изнасилованный город», надо же! Очень, очень драматично!
— Знаешь ли ты, почему зверобои так эффективно справляются с чудищами и фоморами, дорогой племянник убиенного курфюрста разорённого города?
Дорогой племянник, который шёл спешившись рядом с Буревестником, несколько растерянно ответил:
— Ну, у вас есть какая-то тактика, алхимические средства, говорят — обмен опытом с эльфами из-за моря…
— Так, значит, популярские гёзы, оптиматские рыцари и все ваши оружейные мануфактуры, и цеха бронников, и лаборатории с университетами не смогли переплюнуть в плане тактики и снаряжения какую-то кучку мракобесов с побережья Последнего моря — так, что ли, получается?
— Ну… — Популяры из Тимьяна привыкли считать себя самой прогрессивной частью человечества, и намёк на бесполезность всей их хвалёной промышленности и науки больно ударил по самолюбию молодого Вермаллена. — Я бы не стал так огульно…
— И я бы не стал. Вы, наши заблудшие братья, и оптиматы тоже, за деревьями не можете разглядеть леса. Видимо, придётся показать тебе его, хотя видит Бог — я собирался отправиться туда в одиночку…
— Куда «туда»? — удивлённо глянул на Аркана тимьянец.
— Знаешь, какой нынче день? — вопросом на вопрос ответил мнимый башелье Беллами. — День летнего солнцестояния. Я думаю, мы увидим… Увидим то, что увидим. Сегодня ночью я собираюсь посетить залив Устриц!
Популяры степенно черпали ложками приготовленный Габриель наваристый супчик и знать не знали, что вкушают пищу от самой герцогини! Ёррин уже употребил свою порцию и теперь работал над круглым щитом, материалы для которого приобрёл в Турнепсе. Он вообще хорошо закупился, явно компенсируя спонтанность путешествия: знаменитые кожаные аскеронские доспехи, запас арбалетных болтов и свинцовых пуль для пращей, арбалеты, железная полусферическая шапка для себя любимого и шапель — для Рема, и много всего другого, полезного в походе.
— Итак, я намереваюсь сегодня ночью добраться до залива Устриц, к Святой отмели, — проговорил Аркан. — Я хотел идти туда один, мне нужно кое в чём убедиться… Экзарх просил меня об этом.
Все взгляды скрестились на лице Буревестника. Он невозмутимо очистил миску от супчика, отправив в рот последнюю ложку, и сказал:
— Спасибо, Зая. И не смотри на меня так, туда я тебя точно не возьму, по одной совершенно простой, но очень важной причине… о которой я тебе расскажу позже. А пока — мне нужно, чтобы ты была рядом с фургоном и приготовила для меня кое-что прямо сейчас и ещё кое-что — чуть позже. — Рем достал из кармана сложенную вчетверо бумагу и протянул жене. Габриель развернула список и принялась читать, и её бровки всё сильнее поднимались на лоб. Аркан же продолжил: — Но в связи с явлением по нашу душу достопочтенных маэстру из Тимьяна и их ко мне обращением — я решил взять с собой маэстру Вермаллена. Мне хотелось бы, чтобы он понял суть вещей… Очень важных вещей. Маэстру Вермаллен, как и многие другие в нашей почившей в Бозе Империи, живут в счастливом неведении, и хотя мы пытались своим примером показать кое-что в Кесарии, но они сделали неверные выводы. Что ж — попробуем ещё раз. В конце концов, Вермаллены — достойная семья, и вы пришли ко мне сами, прося об услуге… Я дам вам ответ после того, как вы сходите со мной к Святой отмели, Фридрих!
Племянник последнего тимьянского курфюрста очевидно пребывал в замешательстве. Он не знал, как реагировать на такое странное предложение. Святая отмель — особое место для каждого рыцаря, именно там в заливе Устриц нашёл своё прибежище Западный ковчег, но… В последние годы слишком много паломников пропало здесь, у этих берегов. А потом кризис Империи достиг финальной точки, феодальная раздробленность набрала обороты, дороги оказались под контролем жадных до таможенных сборов владетелей — и всё это превратило некогда привлекательный для чтущих старину потомков первых рыцарей край в забытую людьми пустошь. Гражданская война на бывших имперских землях Раваарды довершила этот печальный процесс.
Даже редкие купцы и воинские отряды — вроде южной кавалерии под предводительством Патрика Доэрти — и те не стремились навестить некогда культовое место, предпочитая обогнуть залив Устриц по извилистым горным дорогам. Страшные слухи и леденящие душу легенды всегда сопровождали разговоры о месте прибытия в сей бренный мир одного из кораблей