Разор, Скавр Цирюльник и Гавор Коробейник — все, с кем Буревестник прошёл огонь и воду… Все они ждали в Тулламоре своего командора и герцога, чтобы по его слову выступить в поход. И каждый из них понимал: этот поход может быть последним.
А в трюмы аскеронских кораблей, на места высадившихся на берег славных воителей-зверобоев и воинского припаса, грузили хлопок и шёлк, корицу и ваниль, кленовый сироп, ко и ча с бездонных портовых складов. Потому что жизнь продолжалась — несмотря на конец света, который случается как минимум каждые сто лет.
XX ПОПОЛНЕНИЕ
Расставаться с Габи было невыносимо. Рем стоял на причале Тулламоры, обнимал жену и не мог поверить, что сейчас она сядет на корабль и уплывёт в Аскерон! Тёплый южный ветер трепал их волосы: белокурые локоны Габриель и чёрные пряди Аркана.
Им было грустно — обоим, но необходимость такого шага казалась очевидной. Да, они планировали пройти этот путь вдвоём — до конца, хотели вместе увидеть Первую Гавань, разгадать секреты Мамерка Пустельги, разыскать тайник прежних… Они оба сгорали от «ужасненького» любопытства и ради утоления этой жажды неизвестного готовы были рисковать всем, даже собственными жизнями. Но — не будущим. Только не будущим.
После прибытия в Тулламору выяснилось, что в молодой семье Арканов ожидается пополнение, Габриель это могла сказать вполне определённо — она ведь была женщиной, а ещё — алхимиком. И несмотря на то, что странного в этом ничего не было, а напротив — такой исход свадебного путешествия вполне предсказуем, и Рем, и Габи оказались удивлены и озадачены. И обрадованы, конечно.
— Мы не можем рисковать ребёнком! — это был их общий вердикт.
Если Арканы и любят что-то больше, чем создавать всему миру проблемы, а также спасать его от очередного конца света, — так это маленьких аркановских деток. Так что выбор здесь был очевиден, несмотря на всю тяжесть расставания.
За безопасность супруги Буревестник не переживал: в Аскерон отбывал и Ёррин Сверкер вместе с женой — Гудрид Сверкер. Он ведь должен был представить свою избранницу всей своей крохотной семье в почти пять тысяч кхазадов, кхазадок и маленьких кхазадиков. А ещё гном вёз письмо Буревестника отцу и братьям. И завещание — тоже.
Зачем завещание? Рем прекрасно понимал, в какое пекло лезет. И потому посчитал нужным сделать кое-какие распоряжения, например — назначить опекуном и воспитателем своего не рождённого ещё ребёнка Флавиана, которому должны будут помогать Эадор Нилэндэйл и Ёррин Сверкер. А ещё Буревестник не мог не позаботиться о сохранении Ордена, препоручив его заботам брата Мартелла — старого зилота и орденского капеллана, и Разора — величайшего воина. Они точно смогут воспитать новобранцев-зверобоев. Именно поэтому старый боевой священник не прибыл в Тулламору, а остался в Аскероне, чтобы в случае гибели всех без исключения орденцев подготовить достойную смену.
Но, конечно, каждый из зверобоев, кто останется в живых после похода на Юго-Восток, знал, что обязательно вернётся в Цитадель и сделает всё, чтобы к началу следующего века тонкие времена было кому встретить. Аркан надеялся, что создал для этого прочный фундамент на многие поколения вперёд. Зверобои будут жить и передадут свой опыт молодым, а те — дальше и дальше, и когда снова проснутся чудовища, а химеры опять начнут живо откликаться на желания и стремления обитателей этого мира, люди будут готовы…
А пока — пока он обнимал жену и никак не мог отпустить её.
— Пойдём, подруга, — сказала Гудрид Рамзай-Сверкер, стоя на трапе. — Пока я жила среди людей, научилась в них разбираться. Твой муж не из тех мужчин, которые пропадают. Он не пропадёт. Он если уж прицепился один раз, то будет телепаться рядом как репей, его не стряхнёшь, даже если сильно захочешь. А ты не захочешь, это я тоже вижу. Так что давай, идём уже, там у капитана график горит, ему отчаливать нужно, а вы тут обнимания устроили. Нет, ну… Будь тут худо-о-о-ожник, он бы запечатлел романтическое полотно. Причал, стало быть, и юная пара расстаётся и возюкается носами друг о друга.
— Фу, Гудрид, какая ты ужасненько противная! — скорчила рожицу герцогиня Аскеронская. — Уже иду, ладно. Так, дорогой мой Рем, обещай, что очень подробно мне будешь рассказывать в письмах, что у вас там происходит, при чём там Хаямий, тире и точки, что нашлось в тайнике и как ты всех победил! Я договорилась с дроздами, они устроят эстафету от Первой Гавани до Аскерона и на явочных квартирах людей Коробейника станут передавать наши записки один другому! Так что я тебе буду писать каждый день: про ход работы над производством панацелина, про твоих родственников, дела в Аскероне и… И про то, как наш малыш растёт и готовится увидеть свет!
— Я напишу нойде Лоухи в Байарад и матушке Разора — на плато Семи Ветров, и приглашу их в Цитадель, — проговорил Аркан. — Если кто и понимает в женских вещах вроде вынашивания ребёнка и родов — так это они. И вообще — это очень интересные дамы, думаю, тебе понравятся. По твоему профилю тоже много всего рассказать могут!
— Да-а-а? — заинтересовалась Зайчишка и смахнула слёзы. — Тогда мне будет чем заняться, и я почти не заскучаю. В смысле, по тебе я буду скучать, а вот бездельничать — не буду. И вот ещё что: пропустишь рождение нашего первенца — я тебе никогда этого не прощу. Нет, то есть прощу, конечно, потому что люблю тебя сильно-сильно, но мучить буду долго-долго, так и знай!
— Это к весне? Я думаю, до наступления зимних штормов всё будет понятно, и я прибуду домой: со щитом или на щите, — криво усмехнулся Буревестник.
— Ты не любишь щиты и никогда ими не пользуешься, — улыбнулась Габи. — Так что будь уж любезен прибыть сам, лично, на своих двоих ногах и с двумя целыми руками: тебе ещё ребёнка качать!
— Всё, всё… — Он ещё раз притянул к себе жену, поцеловал её и сказал: — Ты ждёшь меня, рядом со мной — мои старые друзья и соратники, весь Аскерон за нас, с нами Бог! Как я могу не вернуться?
Габриель махнула рукой и поднялась на борт корабля. Сразу же раздался сигнал боцманской дудки, послышался скрип снастей… Медленно громада военной галеры флота Деспотии отчаливала от пирса. Некоторое время Буревестник стоял и смотрел вслед кораблю, а потом развернулся и резко, чеканя шаг, двинулся к воинскому лагерю, который раскинулся в окрестностях Тулламоры.
Маршевую колонну возглавлял большой отряд аскеронцев, колонна всадников-зверобоев пылила копытами коней по дороге. В одном строю ехали и бывшие галерные рабы, и дружинники, и ортодоксальные баннереты, и много прочих людей с затейливыми судьбами, суровыми взглядами и крепкими, жилистыми руками. Воины все как один ныне считали себя зверобоями и подчинялись Буревестнику. Их кафтаны были чёрного цвета, на рукавах алели нашивки с красными побегами и соцветиями. Над головами, защищёнными неизменными шапелями, реяли аркановские знамёна — чёрные, с Красным Дэном Беллами. Эта тысяча воителей являлась становым хребтом войска, и Рем подумывал о том, чтобы приставить по несколько зверобоев к каждой сотне южан-орра, чтобы иметь возможность противостоять нечеловеческим врагам, с которыми предстоит столкнуться. Зверобои могли ободрять пикинёров и кавалеристов, передавать им опыт сражений с тёмными тварями. Но пока аскеронцы двигались в авангарде.
— Всем смолкнуть, шапки снять с голов,
Он молится за нас!
Заткните шумных дураков,
Бог с нами — в добрый час!
Подтянут, строг, всегда один,
Он скачет вдоль колонн.
'Простёрт Господень жезл! Аминь!
Враг будет сокрушён!'
Приказ пришёл — разжечь костры,
Мы лагерем встаём.
Но даже ночью мы бодры,
Мы с герцогом идём!
Он с нами, с бурей за плечом,
И мы до смерти с ним!
Нам все невзгоды нипочём,
Мы знаем — победим!
О дева, Господу молись,
Жена — люби и жди.
Вдова — чти память и гордись!
Мы с герцогом в пути!
«Путь герцога», песня личных войск Буревестника звучала над зелёными равнинами Юга, и орра, шагая по дороге следом за своими неожиданными союзниками, слушали её незамысловатые куплеты и дивились тому, как слова «Бог» и «смерть» естественно и просто звучат в устах прошедших кровь и огонь мужчин с суровыми лицами.
Орра уже успели оценить лёгкость и прочность аскеронских доспехов, качество и удобство сапог, вкусовые и питательные качества тушёнки и галет, и тонизирующие — териака. Другие бодрящие напитки — в том числе ко и ча — были в экспедиционном корпусе Ордена зверобоя (так именовался отныне отряд под флагом Аркана) запрещены под страхом разрыва контракта, дабы никто из без малого двадцати тысяч орра и не думал хвататься за шпаги по пустячным поводам. Южан под чёрное знамя с Красным Дэном сошлось действительно много, и они продолжали прибывать. И причины этого массового притока новобранцев чаще всего оказывались весьма прозаическими, а точнее — экономическими.
Орочье восстание, охватившее несколько латифундий, создало риск для торговли. Война в Центральных провинциях и окончательный распад Империи лишили Юг большинства рынков сбыта, а обнищание тамошнего населения и разорение дворян сократили спрос на предметы роскоши, которыми являлись и шёлк, и ко, и специи. В связи с этим ухудшилось положение дел и на Юге. Конечно, плодородные земли Страны хлопка могли прокормить и в два раза больше людей, чем проживало там сейчас, но одно дело — не голодать, а другое — вести зажиточную, интересную жизнь, идти вперёд с высоко поднятой головой!
И потому молодые поселяне-орра, которым не хватило работы и доходов на сократившихся фермерских посевных площадях шафрана, кориандра, горчицы, майорана и других пряностей, подписывали контракт пикинёра, рассчитывая отдать полученный аванс многочисленной семье. А самому — обзавестись экипировкой, кормёжкой, ежемесячными выплатами, долей в добыче и, кто знает — славой и репутацией, которые, как известно, первый шаг к статусу аристократа!