Молодые как раз подходили к алтарю — на сей раз вместе, рука об руку, и на лице Буревестника действительно сияла улыбка, и взгляда он не сводил со своей невесты. Габриель Атерна, впрочем, тоже смотрела на будущего мужа с восторгом и говорила ему что-то, и он отвечал… Было видно: если убрать всех важных гостей и всё что угодно вокруг — ничего не изменится, они так и продолжат говорить, и смеяться, и размахивать руками — совсем не так, как приличествует герцогу и герцогине, но вполне допустимо для ортодоксального баннерета и его невесты.
— Конечно, они влюблены и молоды, — задумчиво проговорил Флавиан Аркан. — Но есть у меня подозрение, что эти двое задумали что-то такое… аркановское. Ты просто посмотри на эти счастливые глазки маленького братца! Он так же счастлив был, когда власть на отца повесил, провозгласив его Деспотом!
— И когда придумал на баржах с мрамором сплавиться по Эдари… — кивнул Змий. — Пожалуй, я приведу войска в боевую готовность. Мало ли!
Децим Аркан шагнул в сторону, найдя глазами Бриана дю Грифона, подозвал его к себе и зашептал что-то старому коннетаблю на ухо. Молодые в это время приблизились к Флавиану и к алтарю, сопровождаемые свитой и родичами. Служки уже раздавали свечи, разжигали кадило с ладаном. Все расположились по своим местам, и Флавиан Аркан воздел руку к небесам.
— Блаженны люди, чтущие Господа и ходящие путями Его!
Плоды трудов твоих вкушать будешь!
Блажен ты, и благо тебе будет! — сильным, звонким голосом завёл он.
И все гости, что не были знакомы с ортодоксальной манерой вести богослужение — когда в нём участвует каждый из собравшихся, — вздрогнули, когда хор мужских голосов, хриплых, свирепых и радостных, подхватил:
— Жена твоя, точно лоза плодовитая, в стенах дома твоего;
Сыновья твои, точно побеги маслины, на трапезе твоей!
Флавиан Аркан обратился к молодым с напутственным словом, ещё раз напоминая о мужской доле в поте лица добывать хлеб свой и менять орало на меч, когда потребуется защищать свой дом, семью и святую ортодоксальную веру, и о женской судьбе — быть хранительницей очага, спутницей, помощницей и матерью. Он напоминал о том, что узы брака священны и нерушимы, и их разрыв и предательство супруги приравнивается к клятвопреступлению и карается самим Творцом.
Чуть в стороне на пригорке стояли маги: здесь собралась почти вся Аскеронская Башня, а ещё — преподавательницы и воспитанницы Каламитского пансиона и многие бежавшие из Кесарии и других разорённых земель волшебники. Окружённые толпой народа, они всё-таки держались особняком, стараясь сохранять некоторую дистанцию. Религиозный энтузиазм ортодоксов и мощная энергетика обряда венчания для них стала суровым испытанием на прочность.
— Они что, вправду никогда не разводятся, эти ортодоксы? — поинтересовался архимаг Альтамира у магистра Стросса. — Вы ведь долго живёте в Аскероне, неужели и вправду всё обстоит таким идиллически-пасторальным образом?
— Обычно между обручением и венчанием проходит много времени, около полугода, и молодые успевают узнать друг друга довольно хорошо. Есть даже некоторые практические рекомендации для этого: например, парню и девушке предлагается вместе побелить стены и потолок в доме или там крышу починить, совершить небольшое путешествие и вместе потратить деньги… Забавно, да? Конечно, нередко помолвки разрушаются… Но что касается брака по ортодоксальному обряду — здесь их церковь признаёт достойными причинами для развода, кажется, только доказанную измену, демонопоклонничество и вероотступничество.
— А если, скажем, муж бьёт жену или жена пристрастится к алкоголю? — не унимался архимаг.
— «Муж бьёт жену»⁈ — едва сдержал смешок Стросс. — Как думаете, зачем ей нож на поясе? Да она прирежет его ночью, вот и всё! Эти ортодоксальные мистрисс — настоящие бестии! Это не затурканные жёнушки оптиматских мастеровых или вилланов… А что касается алкоголя, так пьяницу, скорее всего, отправят в монастырь без всякого развода, а за детьми мужу помогут присмотреть родственники. Ежели он такой идиот, что у него жена спилась — зачем ему вторая? Вот так они думают.
— Оригинально!
— Не менее оригинально, чем петь нерифмованные тексты… — пробурчал магистр Стросс.
— Чш-ш-ш! — повернулась в их сторону какая-то пожилая тарвальская горожанка. — Допустили магиков на такую важную церемонию, а они языком чешут! Разговаривающим в храме посылаются скорби!
— Так мы не в храме! — попробовал спорить архимаг, но наткнулся на сердитый взгляд почтенной матроны и с некоторым холодком у позвоночника отметил, что её сухонькая, но крепкая рука цепко сжимает рукоять ножа. И поэтому пошёл на попятную: — В конце концов, что есть весь мир, как не Божий храм?
Магистр Стросс с удивлением покосился на архимага:
— Так вы и ортодоксом заделаетесь, мм?
— Я теист! — уголком губ прошептал Альтамира.
Синхронно повернувшиеся в его сторону головы коллег по магическому цеху с ошарашенными выражениями лиц были вполне логичным результатом такого признания.
— Имеешь ли ты, Рем Тиберий Аркан, намерение доброе и не принуждённое и крепкую мысль взять себе в жёны эту Габриель, которую здесь пред собою видишь? — спросил Флавиан строго.
— Да, имею, — решительно кивнул Аркан.
— Не давал ли обещания иной невесте? — испытующе глянул на него брат.
— Нет у меня никаких других невест, — улыбнулся Рем.
— А ты, Габриель Атерна, имеешь ли намерение доброе и не принуждённое и крепкую мысль взять себе в мужья этого Тиберия, которого здесь пред собою видишь?
— Да, только его и никого больше, и уже очень давно! — в обычной непосредственной манере заявила Габи.
— Не давала ли обещания иному жениху? — Флавиан глядел на почти невестку весело и с явным одобрением.
— Нет, не давала!
— Есть ли здесь кто-то, кто может назвать причину, по которой Тиберий и Габриель не могут стать мужем и женой? — обратился к народу священник.
— Пусть только попробуют, — тихо, но отчётливо проговорил Буревестник, лязгнув мечом в ножнах.
Из толпы вооружённых ортодоксов послышались одобрительные смешки в ответ на его жест.
— Нет? Что ж… — Приняв из рук служек две герцогские короны: большую и поменьше, Флавиан Аркан провозгласил: — Венчаются чада Божии Тиберий и Габриель во имя Господа нашего, Творца миров, Владыки Света и Огня!
И надел короны на головы новобрачных, и под громогласный торжественный гимн повёл их вокруг алтаря.
Наконец-то они сидели рядом — как и положено мужу и жене, и держали друг друга за руки, и пили, и ели, и ухаживали друг за другом, и вставали всякий раз, когда очередной важный и знаменитый гость подходил к ним — под большой белый навес, чтобы поприветствовать, одарить и поздравить.
Первыми поздравляли родители. По обычаю отец и мать невесты дарили отрез ткани — для пелёнок и постелей будущим внучатам, и тут Атерна расстарался — огромные рулоны с шёлком, прочным сукном, льняными выбеленными полотнищами вносили двадцать или тридцать мужчин. Рем переглядывался с Флоем, и они оба беззвучно смеялись: слишком хорошо им было известно, куда пойдёт это богатство.
— Ты чего? — ткнула его в бок Габи.
— У нас тут новая эскадра, — непонятно ответил молодой муж.
Старый Аркан явился с трёхметровой пикой в руках. Древко её было из чёрного дерева — прочного, как гномская сталь, а наконечник и подток — из драгоценного небесного металла.
— Мечи мой сын добыл себе сам, как и жену… — довольно осклабился Деспот. — По ортодоксальному обычаю родители жениха одаряют новую семью оружием, и потому, сын — вот тебе новое основание для боевого знамени. Оно у тебя хорошее, страшное, как и подобает Аркану. Теперь штандарт в твоих руках станет не только символом, но ещё и грозной силой против врагов Бога и верного Богу народа… А тебе, моя новая дочка, я вручаю этот кинжал — из того же металла. Защищай мужу спину, береги семейный очаг, не давай никому спуску, ты теперь Габриель Атерна-Аркан, и половина из тех, кто услышит об этом, захотят тебя убить, а вторая половина будет готова умереть за тебя. Теперь я — счастливый человек, все мои дети — солидные люди, и я могу спокойно помирать…
— Но-но-но, отец! — шутливо погрозил пальцем Буревестник. — Ты ещё моих внуков будешь учить держаться в седле! Да и вообще — не сметь складывать с себя полномочия Деспота, пока мы, твои сыновья, не выстроим заново нашу Империю!
— Вот как? — Было видно, что Сервию Тиберию Аркану слышать это безумно приятно. — Видели? Видели, какой у меня сын? И что мы скажем ему в ответ? Что скажем?
— С нами Бог! — откликнулись гости и заколотили кулаками, кубками и столовыми приборами. — А мы — с Арканами! Виват, Аркан!
— Виват!
Дарили простое и сложное: мешок отборного ячменя от хуторян, маленького миленького ягнёнка тонкорунной породы — от овцеводов предгорий, вино странного белого цвета — от энтузиастов-виноградарей, музыкальную шкатулку с десятком мелодий внутри — от Каламитского пансионата и щенка горного волкодава — от Энтина Инграма. Купцы дарили свои товары, священники от имени экзарха преподнесли ковчежец с реликвией прежних — странным инструментом, который состоял из металлических клещей, в ручках которых было спрятано множество полезных приспособлений: штопор, шило, ножнички, щипчики… Подарков оказалось много, но кхазады и Чёрные Птицы сумели выделиться!
Эадор в окружении своих воинов-полукровок прошёл мимо столов, уставленных яствами, приблизился к новобрачным и развёл руки в стороны:
— Дорогой друг, дорогая Габриель, ваши высочества… Вот мой подарок, мой — и всех Чёрных Птиц, которые благодаря тебе, Буревестник, обрели свой дом и своё место в мире! — Его слова прозвучали двусмысленно и вместе с тем — очень уместно, потому что в этот самый момент деревья ближайшего леса зашевелились, и как будто сразу половина листьев облетела с них, и туча их устремилась к столу новобрачных. — Дарю тебе новых друзей и союзников, герцог! Это — чёрные дрозды, и они хотят принести тебе вассальную присягу!