— Не понимаю, что другое могло бы заставить меня приехать в эту глухую дыру?
— Я вам помогу. Например, вопрос о нефтяных источниках во владениях Гюркана и Акселя или постройка воздушных баз по берегам Средиземного моря.
— Ах, вы и это знаете? — удивился Дэглиш.
— Нет, не знаю. Если бы знал, может быть, не стал бы вас спрашивать. Я только предполагал.
Дэглиш понял, что в этих словах кроется ирония, но все-таки ответил с убедительной прямотой.
— Вы ошибаетесь! Верно, что я постарался принять участие и в одном, и в другом предприятии, но все-таки попал я в «Юго-восток» потому, что разбил голову этой развратнице!
Человек за столом задумался. Дэглиш воспользовался моментом и неожиданно обратился к нему:
— Можно мне задать вам вопрос?
— Можно.
— Как ваше имя?
— Огнянов… Подполковник Огнянов.
— Я, вероятно… — Дэглиш запнулся, но затем решительно закончил: — вероятно, буду расстрелян?
— Не думаю. У нас решить это может только суд. Я не допускаю, чтобы он наложил на вас такое тяжкое наказание.
— Неужели дело дойдет до суда?
— Конечно!
Дэглиш с недоверием посмотрел на него.
— Можно… еще один вопрос?
— Пожалуйста.
— Этот наш разговор… это был допрос?
Огнянов сперва не понял скрытого смысла слов и посмотрел недоумевающе. Дэглиш прибавил:
— Вы всегда так допрашиваете?
Теперь подполковник понял; в нем разгорелось смешанное чувство обиды, гнева и сожаления. Но он постарался ответить спокойно, сдержанно, с ноткой иронии в голосе.
— Нет, я не так допрашиваю. Обыкновенно раскладываю два костра, между ними забиваю кол, и… и так далее, как описывается в ваших газетах.
Дэглиш смутился.
— Извините, — пробормотал он, — но я не предполагал, что… Как я мог забыть, что нахожусь за железным занавесом?
— Этот занавес существует только в воображении ваших подкупленных газетных писак и радиокомментаторов.
— В этом я еще не вполне убедился.
Огнянов промолчал. Дэглишу тоже нечего было больше сказать.
Подполковник открыл книжный шкаф, вынул пачку обгоревших бумаг и положил перед собой.
— Вы мне не ответили на вопрос: с каким заданием послали вас в наше воздушное пространство? Или у вас не было определенного задания?
Дэглиш продолжал молчать.
Тогда Огнянов разложил бумаги на столе. Это были одни лишь газеты.
— Вот груз, который вы должны были спустить. Старые газеты.
— Вижу.
— Странное задание!
Дэглиш ничего не возразил.
— Вы летели на одномоторном самолете, не правда ли?
— Да.
— Фотокамера, найденная там, не была заряжена.
— Этого я не знаю.
— А я вам это сообщаю.
— Верю вам. Но что в этом такого? Может быть, случайное упущение. Я вылетел наспех.
Подполковник опять открыл шкаф, вынул карту и развернул ее.
— Подойдите ближе!
Дэглиш приблизился. Это была та самая карта, которую нашли у него. Он не успел ее уничтожить.
Огнянов подчеркнул карандашом три маленьких кружка, отмеченных на карте и обозначавших маршрут Дэглиша.
— В этих точках сбиты последние три самолета, вторгшиеся к нам до вас.
— Этого я не знал.
— Однако полковнику Диксону отлично известны эти районы.
— Весьма возможно.
— Зачем же тогда было поручать вам пролететь над теми же самыми местами? В сущности, там нет ничего интересного для разведки. — Огнянов медленно провел карандашом по линии маршрута.
Дэглиш замолчал. Ему все это было ясно еще в тот момент, когда он получил приказ о вылете. Было досадно, однако, что и здесь эти люди все отлично поняли. Да, конечно, он, Линдок Дэглиш, сын старого Дэгга из фирмы «Дэглиш-Мэрфи», был просто послан на расстрел.
Огнянов опять всмотрелся в карту.
— Как сбили ваш самолет?
— Будто вы нe знаете?
— Нет, не знаю, — схитрил Огнянов. — Это не по моей специальности.
Дэглиш посмотрел недоверчиво, но все же ответил.
— Сбит вашими огненными стрелами… Вашим новым противосамолетным оружием.
— Как вам удалось остаться в живых?
— Я был предупрежден.
— Так, значит, у вас там осведомлены о нашем новом оружии?
Дэглиша передернуло. Он почувствовал, что проболтался: лучше было молчать. Но через мгновение он твердо ответил:
— Да, осведомлены.
— И, несмотря на все, полковник Диксон послал вас?
— Может быть, так было нужно. Для Диксона я просто пилот.
— Пилот… или конкурент?
Дэглиш вскочил. Конечно, нет никаких сомнений, и здесь тоже разгадали грязную проделку его начальника: конкурент, павший при исполнении служебных обязанностей!
— Можете вы… — нерешительно проговорил Дэглиш, — дать мне бумаги и авторучку. И… предоставить подходящую обстановку… на несколько часов?
— Зачем?
— Чтобы свести кое-какие счеты. От этого и вам будет польза.
— Ладно, — согласился подполковник Огнянов. — Ступайте с человеком, который привел вас ко мне.
Дэглиш вышел с капитаном Везневым.
Огнянов внимательно посмотрел на них. Для него допрос Дэглиша был проверкой нервной и моральной устойчивости обеих сторон. Легкая усмешка заиграла на его лице, когда он наблюдал напряженную походку высокого иностранца, сохранившего, даже в теперешних обстоятельствах, показную самоуверенность. Считает ли он себя неуязвимым? Конечно, он действовал как солдат, и нельзя его равнять с изменниками и предателями.
Огнянов еще раз усмехнулся и вслух докончил свою мысль:
— А все-таки, этот верзила напишет то, что знает и что может оказаться полезным в дальнейшей нашей работе.
В РУСЕ
На берегах Дуная весна запоздала. Косев заметил это, как только вышел из самолета. Воздух был еще прохладен и влажен. Солнце сияло, но не грело. На деревьях едва начинали наливаться почки, и ветер колыхал голые ветки. Над землей неслись легкие, мягкие волны тумана.
Лейтенант поторопился накинуть пальто поверх штатского костюма.
Вышедшие из самолета пассажиры переговаривались громко, еще под влиянием шума моторов, и направлялись к аэропорту.
Косев не воспользовался рейсовым автобусом аэродрома. Он знал, что его ждет заводская машина.
Когда пассажиры разошлись, к лейтенанту подошел молодой человек в ватнике и синей кепке набекрень.
— Товарищ Косев?
— Он самый.
— Я с завода сельскохозяйственных машин… Симеонов, — представился юноша.
— Извините, — сказал Косев, — мне надо еще заскочить в аэропорт.
Через час Косев вошел в кабинет директора завода. Там сидело двое: один — крупный, плечистый, с сединой в волосах, другой — с подвижными глазами и лысым черепом, с легким нервным тиком правой щеки.
Они познакомились. Крупный человек, с громким, низким голосом, оказался директором завода, а другой — секретарем заводской парторганизации.
Во взгляде обоих Косев уловил некоторое разочарование. Действительно, из Софии их предупредили, что приедет человек из госбезопасности, которому надо оказать содействие. Они приготовились, и вдруг… является какой-то желторотый птенец.
«Да он еще комсомолец», — подумал партийный секретарь, пожимая руку лейтенанту.
Косев преодолел мгновенное смущение и выложил на стол фотографию механического цеха завода.
— Вот снимок, о котором я говорил сегодня утром по телефону. Надо установить, кем он сделан и когда.
Директор надел очки. Секретарь склонился над столом. Оба вгляделись в фотографию.
— Это наш цех, — сказал партийный секретарь.
— Механический цех, — уточнил директор.
— Бросается ли вам в глаза что-нибудь особенное на этой фотографии? — спросил лейтенант Косев.
— Нет, — ответил директор. — Ничего особенного не замечаю.
— Что тут можно особенного заметить? — недоуменно отозвался секретарь.
— В какие часы механический цех работает? — спросил Косев.
— Работа там не прекращается с шести утра до десяти вечера, — ответил секретарь.
— Какое это имеет в данном случае значение? — удивился директор.
Разведчик слегка усмехнулся.
— Большое значение. — И, стараясь сохранить спокойствие, продолжал задавать вопросы:
— Бывают ли такие дни, когда цех не работает?
— Да, конечно, по праздникам, — ответил директор.
— Да к чему этот вопрос? — проворчал себе под нос секретарь.
— Посмотрите, на снимке нет никаких людей, — заметил лейтенант. — Это показывает…
— Да, — нервно прервал его секретарь. — Снято в выходной день, когда завод не работал.
— Задача в том, чтобы определить, какой именно был этот день. Разрешить такой вопрос можно только здесь, у вас.
— Мы постараемся вам помочь, — любезно вставил секретарь. — Но как?
— В году столько праздничных дней! — воскликнул директор.
— Но по убранству помещения можно приблизительно определить, — заметил лейтенант.
Партийный секретарь и директор переглянулись. Многолетняя совместная работа научила их понимать друг друга с одного взгляда. Этот хлопец, присланный из Софии, начинал им нравиться. «Знает толк в своем деле», — говорили их глаза.
Директор нагнулся и долго разглядывал снимок в лупу. Потом поднял голову и молча подал лупу партийному секретарю.
Тот тоже сосредоточенно рассмотрел фотографию.
— Убранство ко дню Советской Армии, — сказал директор.
— В нынешнем году, — дополнил секретарь. Оба разглядели подробности убранства, им удалось прочитать лозунг, висевший на стене цеха:
«Слава Советской Армии — освободительнице народов!»
— Можно ли определить, когда именно повесили лозунги и когда их убрали?
Директор взглянул на партийного секретаря.
— Помнится, что повешены они были за два или три дня до 23 февраля. Но когда их сняли — труднее сказать.
Партийный секретарь задумался. Тик на правой его щеке усилился.
— Может быть, комсорг цеха поможет? — неуверенно сказал он.
Директор поднял телефонную трубку и велел позвать руководителя цеховой молодежи.