Последним помещением, куда они зашли, была проходная. Директор наскоро перелистал корешки пропусков. Там было отмечено, что 21 февраля завод посетила группа из 31 человека — все с завода № 36. Имя руководителя группы было записано.
— И здесь 31 человек, — прошептал Косев.
— Да, так я и думал, — откликнулся подполковник.
Они прошли в заводскую читальню, где собрались рабочие, подобранные директором и партсекретарем.
Сперва Огнянов думал объяснить собравшимся истинную цель беседы, но после обхода завода отказался от этого. Он заявил, что работает на заводе № 36, и спросил, помнят ли они о приезде группы отличников этого завода. Да, рабочие хорошо об этом помнили.
Затем он показал им счетную линейку.
— И я был в этой группе, — сказал он. — Тогда я забыл где-то на вашем заводе, думаю, что в одном из механических цехов, логарифмическую линейку, точно такую, как эта, что в моих руках. На оборотной стороне той линейки медная пластинка, с русской надписью. Для меня это дорогая память, подарок советского товарища. Если кто-нибудь нашел линейку, пусть скажет мне. А я ему дам взамен вот эту, точно такую же.
Он положил линейку на стол. Рабочие переглянулись. Одни из них стали заверять, что они ничего не видели, другие только покачали отрицательно головами.
Молодой рабочий, сидевший в углу, заметил:
— Я видел, когда вы работали с этой линейкой у нас в цехе, но не слыхал, чтобы кто-нибудь нашел ее.
— Я в нескольких местах делал вычисления, — ответил Огнянов. — Вы где меня видели?
— Возле шлифовального станка.
— Кто работает на этом станке?
— Спиров! — ответил чей-то голос.
— Он сейчас здесь, на заводе? — спросил директор.
— А ну-ка, если возможно, вызовите его, — попросил Огнянов.
Один человек пошел за Спировым. Остальных директор отпустил.
Через несколько минут явился пожилой, седоватый рабочий — шлифовальщик Спиров.
— Нет, не этот, — обратился подполковник к директору. — Возле этого я не останавливался.
Директор объяснил Спирову, зачем его вызвали. Тот тоже вспомнил о приезде гостей с завода № 36. Он тогда даже слегка поспорил с инженером или техником из приехавших относительно одной детали. Гость проверил размеры детали, затем что-то подсчитал на линейке и признал, что ошибся. Однако линейку он взял с собой.
— Это был инженер Христов, — заметил Огнянов.
— Мы с ним потом говорили об этом случае.
— Имени своего он не назвал, он такой, высокий.
— Христов не очень высокого роста.
— Но и не низкого, — настаивал шлифовальщик. — Впрочем, мы с ним всего минутку поговорили, я его не очень и рассматривал, некогда было.
В Искрино они задержались не более часа.
Огнянов накануне отдал распоряжение в окружное управление, чтобы майор Петров ждал их в сельсовете. С Петровым они давно были знакомы.
— Здесь милиционер? — едва поздоровавшись, спросил подполковник. — Позовите его.
Вошел молодой подтянутый человек в чистеньком мундире.
— Знаете вы людей, которых застали возле упавшего самолета?
— Знаю. Местные люди, крестьяне.
— А где они живут?
— Я хорошо знаю только одного из них. Могу и дом показать.
— Идемте к нему!
Идти было недалеко. По узкой замощенной дорожке они пересекли большой двор под ожесточенный лай привязанной под навесом собаки.
Подполковник отказался сесть на стул, предложенный смутившимся хозяином.
— Этот? — спросил он милиционера.
— Так точно! Этот самый.
— Слушай! — строго сказал подполковник и нахмурил брови. — Сейчас же принеси все, что ты взял с упавшего самолета! Все выкладывай! Что на земле нашел и что в карманах у убитых.
Остолбеневший крестьянин, ничего не сказав, вышел в другую комнату и вынес оттуда зажигалку.
— Только и всего?
— Только это, она валялась в стороне от самолета.
— А другие вещи? — так же строго спросил подполковник.
— Они у Илии, — хозяин испуганно поглядел на милиционера.
— Идем к нему! Далеко это?
— Недалеко, третий дом отсюда.
Там разговор был еще короче. Илия, низенький человечек, с тонкими обвислыми усами и хитрыми мигающими глазками, увидев, что сосед ведет к нему посетителей, тотчас догадался, в чем дело.
— Знаю, зачем вы пришли, — сказал он майору Петрову и ему первому протянул руку.
— Ну раз знаешь, тогда живо! — отрезал майор.
Крестьянин вошел в дом и вскоре вынес майору Петрову толстую авторучку и счетную линейку.
— Ничего другого ты не брал? — спросил его Огнянов.
— Нет, ничего не брал, — с хитрой усмешкой ответил Илия.
— А ты? — обратился подполковник к первому крестьянину.
— Да я ж вам уже говорил. Только зажигалку поднял с земли.
Больше Огнянов не задавал вопросов.
В канцелярии сельсовета он внимательно рассмотрел зажигалку, авторучку, линейку. В авторучке и зажигалке ничего особенного он не обнаружил. Но в линейке он сейчас же увидел то, что искал: в одном из желобков движка торчали два металлических крючочка, а буква «о» на обратной стороне линейки прикрывала в сущности миниатюрное отверстие. Этого ему было достаточно.
Двое крестьян поджидали во дворе. Прежде чем отпустить их, Огнянов спросил Илию:
— Ты из какого кармана убитого вытащил авторучку?
— Я в одежде не рылся. Она на земле валялась.
— Врешь! Линейка упала на землю, но ручка…
— Ну, раз ты уже знаешь, — Илия вопросительно переглянулся с соседом, — я тебе скажу: из внутреннего кармана куртки, ручка там была.
Огнянов и Косев попрощались с майором Петровым.
Когда машина выехала из деревни, подполковник ласково спросил своего молодого помощника:
— Ну, Косев, что вы думаете?
— Насчет чего, товарищ подполковник?
— Агент в своей работе пользовался микрофотоаппаратом, монтированным в логарифмической линейке. Он фотографировал и механический цех завода № 36. Видимо, это не представляло для него затруднений. Где же, по-вашему, надо его искать?
— Конечно, среди тех, кто был в группе, посетившей заводы в Русе и Коларовграде.
— Вы так думаете?
— Уверен в этом.
— А я, Косев, в этом сомневаюсь.
— Да почему? Найти его нетрудно. Круг лиц, среди которых надо его искать, совсем сузился. Всего тридцать человек. К тому же, мы знаем две отличительные черты.
— Какие?
— Человек этот высокого роста. Так сказал вам рабочий в Коларовграде.
— А вторая отличительная черта?
— Человек работает на счетной линейке, что не каждый умеет.
— Ну так что же?
— Да ведь, значит, мы уже многое знаем.
— Конечно, немало, — сухо сказал подполковник.
— Что же еще нужно?
— Вы кое-что упускаете из виду, Косев!
— Не понимаю, что такое упущено.
Огнянов молча усмехнулся. «Пусть сам сообразит», — подумал он.
Машина перевалила через возвышенность и быстро покатила по ровной асфальтированной дороге.
СВЯЗЬ ВОССТАНОВЛЕНА
Поток пассажиров вылился с перрона через два выхода на широкую вокзальную площадь и оттуда медленно стал растекаться по улицам большого города.
Среди пассажиров был невысокий смуглый человек в синем костюме. В одной руке он держал небольшой чемоданчик, через другую руку был переброшен синий непромокаемый плащ. На темные волосы надвинута небольшая синяя кепка. Это был Красновский.
Он прошел в толпе через вокзал на площадь и огляделся.
«Ничего не изменилось», — мелькнуло у него в мыслях.
С последней группой пассажиров, возбужденно торопившихся, он проследовал к трамвайной остановке. Но не вошел вместе с другими в стеклянную будку, а обошел ее, пересек рельсы и зашагал по правому тротуару бульвара.
Весна, распустившаяся во всем своем блеске и великолепии, покрыла бульвар роскошной зеленью. Пышные кроны каштанов бросали широкие тени.
На первом перекрестке Красновский замедлил шаги и растерянно усмехнулся. На углу он прочел на металлической табличке название бульвара. Это не было прежнее, знакомое ему имя, а новое.
Бульвар, все такой же широкий, просторный, тонущий в зелени, вел к центру города. Вдалеке рисовался грандиозный силуэт Витоши, кое-где покрытой еще снеговыми пятнами.
Красновский продолжал медленно шагать дальше. Мимо него в прохладе бодрого весеннего утра торопливо шли вереницы людей. Время от времени он останавливался и осматривал витрины, где были выставлены материи, мебель, радиоприемники и другие товары. На губах его играла какая-то неопределенная усмешка, которой он прикрывал охватывавшее его смущение.
Он пересек тенистый бульвар, отскочил от зазвонившего за его спиной трамвая, прошел еще сотни три шагов и остановился на широком перекрестке. Влево высоко в небо подымался шпиль Дома партии. Лет десять назад, когда он в последний раз проезжал здесь, приютившись в немецкой военной автомашине, вся площадь была в развалинах. В ту осень вздымались со всех сторон остатки разбитых бомбами стен.
Несколько часов Красновский бродил по городу. Не раз он останавливался, стараясь ориентироваться. Город стал неузнаваем.
Около полудня он остановился на одном углу, недалеко от центральной площади. У газетной будки стояли два покупателя. Красновский подождал, пока они отойдут, наклонился к окошечку и спросил несколько листов бумаги и конвертов.
Пока продавец отсчитывал конверты, Красновский внимательно разглядывал его лицо. Оно было широкое, круглое, с большим родимым пятном на щеке.
— Погода сегодня хорошая, — медленно произнес Красновский, получая бумагу и конверты, и пристально посмотрел продавцу прямо в глаза.
— Да, хорошая, — безразлично ответил продавец. — Весна!
Красновский поглядел по сторонам и после легкого колебания добавил:
— Но погода может испортиться!
— А вы посмотрите на Витошу. Есть ли на ней облака? Так вернее всего можно предсказать погоду, — все тем же тоном подал реплику продавец.
Красновский склонился еще ниже к оконцу и обнаружил, что в будке сидит еще один человек. В полутьме нельзя было его рассмотреть, видна была только его зеленая парусиновая куртка.