Везнев следовал за ним на расстоянии. Через широкое окно кафе Везнев увидел, что радист в синем пальто сидит за столиком в самой глубине зала. Везнев тоже вошел и сел неподалеку от него.
«Радист» заказал рюмку коньяку. Немного погодя к его столику подошел человек в темно-зеленом пальто, попросил позволения присесть, закинул ногу на ногу, вынул из кармана пачку папирос и положил на стол.
Везнев медленными глотками пил свой кофе и с видом любопытного, скучающего бездельника оглядывал весь зал, не упуская из виду обоих мужчин.
Человек в зеленом пальто заказал кружку пива, закурил и стал посматривать на улицу.
Через несколько минут он начал нервничать и все чаще глядеть на часы.
Низкий, плотный «радист», как его прозвал Везнев, спокойно читал газету. Только время от времени он бросал взгляд на входную дверь.
Незнакомец в зеленом пальто выпил пиво, расплатился и пошел к выходу, оставив на столе раскрытую пачку папирос.
Другой посидел еще немного, допил коньяк, поднялся, взял со стола папиросы и спокойно положил в карман. Проходя мимо Везнева, он нервно вытянул шею, несколько раз дернул головой. Видимо, у него был тик. В это мгновение Везнев вздрогнул всем телом, у него усиленно забилось сердце.
«Да ведь это… поручик Красновский!» — молнией пронеслось в его мыслях. Он едва преодолел охватившее его волнение, наскоро заплатил за кофе и поспешил вслед за «радистом».
«Много воды утекло с тех пор, и ты сильно изменился, а все-таки, миленький, я узнал тебя!» — думал он, глядя на шагавшего перед ним человека.
Тот никуда больше не заходил. Доехал на трамвае до предпоследней остановки, дошел до розового домика Раденкова, огляделся по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, вошел в калитку.
Везнев в эти минуты стоял, укрывшись за близким углом. Он опять прошел по боковой улочке и пробрался в дощатый сарайчик. Волнение его все еще не совсем улеглось. Усевшись на пустой кадке, он посмотрел на свою левую искалеченную руку. На двух пальцах не хватало крайних суставов. Сколько лет пронеслось, а он снова почувствовал жгучую боль в изуродованной кисти.
В родном селе Везнева поручику Красновскому дали когда-то прозвище «Ворон». Командир жандармской роты Красновский прославился своей жестокостью. Он избивал и расстреливал при малейшем подозрении. Вечно пьяный, с опухшими, налитыми кровью глазами, Красновский непрестанно был в движении. Издали увидев его, люди в страхе заворачивали в другую улицу.
Шестнадцатилетним мальчиком Везнев на себе испытал жестокость Ворона. Старший брат Везнева уже целый год был в партизанах. Как-то ночью он прокрался домой, но какой-то предатель увидел и выдал его. Донесли Красновскому. Но когда тот, со своей бандой палачей, ворвался в дом, смелого партизана там уже не было. Ворон излил свою ярость на отце, матери и младшем брате. Их отвели в сельское управление. Отец был расстрелян, мать сослана, дом их — сожжен. Везнева три ночи подряд допрашивали, стараясь выведать, где его брат. На четвертую ночь отвели его к самому Ворону. Тот и на этот раз был пьян. Он смеялся и шутя вертел в руках большой кухонный нож.
— Слушай, малый, давай поговорим по-хорошему! — обратился он к подростку. — Отец твой уже нам сказал, где твой брат, но я и от тебя хочу это услышать.
— Не знаю, где брат, очень давно не видал его! — упирался Везнев.
— А ну-ка, дай сюда руку. Я по ней узнаю, что тебе известно.
Мальчик недоверчиво протянул руку и тут же потерял от боли сознание. Красновский одним резким ударом ножа отхватил ему два сустава. Через месяц, когда его выпустили, он нашел только пожарище опустевшего родного дома.
«Тогда тебе удалось ускользнуть, но теперь я тебя не упущу!» — настойчиво твердил капитан Везнев.
Ленкова описала Огнянову внешность «человека с линейкой». Подполковник внимательно выслушал и в конце сказал:
— Да, знаю. Ходит в темно-зеленом пальто.
— Может быть. На заводе, в библиотеке он был в синем комбинезоне.
Огнянов отдал распоряжение:
— Через час рабочая смена выйдет с завода. Подожди у остановки заводских автобусов и проследи этого… «человека с линейкой».
Легко ступая, в своем элегантном сером костюме, Ленкова шла, поглядывая на ручные часы и часто останавливалась у витрин. Ярко светило солнце, улицы были полны народу.
К остановке только что подошел первый автобус, за ним второй. Рабочие кучками стояли на остановке. Ленкова тотчас заметила библиотекаршу Валю, а рядом с ней «человека с линейкой». Валя тоже ее увидела и поспешила подойти.
— Вот хорошо, что встретились. Ты куда? — улыбнулась она.
— Без определенной цели! — уклонилась Ленкова. — Была поблизости по делу, теперь решила прогуляться.
— Значит, определенной цели не имеете? — вмешался, быстро приблизившись, «человек с линейкой».
Ленкова бросила на него внимательный взгляд. Высокий лоб, лукавые глаза, нос с горбинкой. Через левую руку перекинуто темно-зеленое пальто.
— Идем с нами! — пригласила Ленкову Валя. — Ты ведь свободна?
— Не знаю… — заколебалась та. — Я вам не помешаю?
— Что за глупости! — настаивала Валя. — И у нас определенной цели нет. Просто гуляем. Ну пошли.
Они втроем двинулись по одной улице, завернули в другую. Перед кафе «Опера» их кавалер посмотрел на часы.
— Извините! У меня здесь дело, всего на несколько минут. Будьте так добры, подождите меня.
Он вошел в кафе, а девушки остались поболтать на улице. Ленкова успела заметить, как «человек с линейкой» медленно прошел между двумя рядами столиков, вдруг остановился и присел к одному столику.
Валя взяла Ленкову под руку.
— Давай, пройдемся немножко по улице.
Они медленно стали ходить взад и вперед по тротуару. Несколько раз прошли мимо кафе. Каждый раз Ленкова заглядывала в витрину и наконец увидела, что «человек с линейкой» выходит из дверей и направляется к ним.
Какой-то молодой высокий субъект, держа руки в карманах, неожиданно остановился перед ним и заговорил. «Человек с линейкой» тревожно оглянулся, посмотрел на часы и сказал что-то. Другой тотчас умолк. Они распрощались и разошлись.
— Я не напрасно заходил сюда! — сказал девушкам «человек с линейкой».
— А что, у тебя с этим было свидание? — полюбопытствовала Валя.
— Да, — ответил он рассеянно.
В его голосе Ленкова уловила беспокойство.
— Как он поразительно похож на тебя! Не брат ли он тебе? — продолжала допытываться Валя.
— Нет, просто мой приятель.
Они дошли втроем до кино «Москва», здесь Ленкова оставила парочку. У «человека с линейкой» были заранее куплены два билета: для него и для Вали.
Со вчерашнего дня в проходной сектора «С» завода № 36 появился новый человек: среднего роста, смуглый, с привлекательным взглядом мягких темных глаз. Его кудрявые волосы были взъерошены, по обеим сторонам носа пролегли глубокие складки. Выражение лица его было одухотворенное. Еще не старый, он мог бы работать на производстве, если бы… не рука. Каждый, посмотрев на него, прежде всего замечал, что правая его рука наполовину парализована и лежит почти неподвижная на широкой черной перевязке, перекинутой через шею.
Заводские рабочие с первого же дня свыклись с ним. Он был очень внимателен и по-видимому не слишком строг при проверках. К тому же у него очевидно была прекрасная память: он уже на следующий день многих помнил по имени.
Этот новый человек, по фамилии Стоянов, был назначен вахтером по рекомендации Огнянова, своего близкого приятеля. Он пострадал от несчастного сличая на работе, приходилось искать нового занятия.
— Но почему вы его пристроили сюда? — спросил Лечев своего начальника.
— Чтобы он мог медленно обыскивать карманы и задерживать людей в проходной, — смеялся Огнянов.
В этот вечер рабочие при выходе были несколько нетерпеливы. Производственное совещание, состоявшееся после работы, длилось долее обычного, люди торопились домой.
Предпоследним вошел в контрольную кабину проходной высокий мужчина в темно-зеленом пальто. Он открыл перед Стояновым длинную черную коробку и вынул из нее счетную линейку.
— Моя собственная, — заявил он. — Я выношу ее с собой.
— Так, — кивнул Стоянов, взял линейку в парализованную правую руку и двумя пальцами левой руки толкнул движок по линейке. — Я такие линейки делал! — усмехнулся он. — Не совсем такого типа, правда. Эта — советской выработки.
Человек в зеленом пальто невозмутимо стоял перед ним.
Стоянов еще раз толкнул движок.
— Пожалуйста! — сказал он, возвращая линейку.
Последним вышел шофер заводского автобуса. Стоянов уже хорошо знал его, этот шофер по десять раз на день входил и выходил через проходную.
— Если ничего не имеешь против, — предложил Стоянов, — идем вместе. Я тоже ухожу. Моя смена кончается.
Они уселись в кабину автобуса.
— Что у тебя с рукой? Покалечился?
— Да, несчастный случай.
— Нельзя поправить?
— Говорят, что вылечат. Но нерв задет.
— А лечили тебя?
— Как же, и на курорт посылали. Летом, обещают, опять поеду.
У первого кабачка шофер остановился и выглянул в окошко.
— Что, зайдем? — спросил Стоянов.
Тот промолчал.
— Ничего, давай зайдем. Только по стаканчику, я угощаю.
— По какому случаю?
— Ну как же. По случаю новой должности!
Через десять минут между ними шел оживленный разговор. Стоянов нащупал слабое место шофера. Он в третий раз постучал по столу.
— Еще по стаканчику?
— Ну что же! — засмеялся тот.
— А знаешь, — нагнулся к нему Стоянов, — ведь я как будто давно тебя встречал.
— Что ж, возможно.
— Да, видал тебя. И сейчас вспоминаю, где именно.
— Где?
— В Русе.
— Ошибаешься. Я там не жил.
— Нет, там тебя видел. Я работал на заводе земледельческих машин, тоже в проходной. В конце февраля приезжала одна группа с завода № 36.
— Верно!
— Вот видишь!
— Да, я вел машину. Мы проехали через Пловдив, потом через Тырново и Коларовград.