Сабрина вскрикнула от страха и спряталась за спину матери. Та не утратила хладнокровия.
– Это как же следует понимать? – резко спросила Равена.
– Как вооруженное ограбление, – любезно откликнулся гладко выбритый мужчина.
– Вон отсюда!
– Слушаю и повинуюсь, мэм, но прежде отдайте ваши деньги и драгоценности.
В коридоре послышались чьи-то торопливые шаги. Демонстрируя высокий уровень профессионализма, явно свидетельствующий о богатом опыте, налетчики мгновенно заняли место по обе стороны двери и вжались в стену.
На пороге появился Роджер.
– Равена, все в порядке? Быстро в туалет! И запри дверь!
Равена и слова не успела сказать, как Роджер уже был в купе. Мужчина в длинном пальто зашел ему за спину и с силой ударил рукояткой по затылку. Роджер без сознания рухнул на пол.
Равена пришла в ярость.
– Ах ты, трусливое животное! – Она изо всех сил ударила бандита по лицу. Тот от неожиданности и боли подался назад.
– Сука! – прохрипел он. – Сейчас я тебя… – Он снова поднял пистолет, но чисто выбритый быстро встал между ним и Равеной.
– Спокойно, Кид. Мужества этой маленькой леди не занимать. И это мне нравится. – Он улыбнулся, демонстрируя безупречно ровные зубы и ямочки на щеках. На вид, прикинула Равена, вполне симпатичный господин, вовсе не похож на преступника. Он нагловато оглядел ее своими пронзительно-голубыми глазами. – Беру свои слова назад, – протянул он. – Там, где надо, вы вовсе не маленькая.
Ответом послужила пощечина посильнее той, что заработал его сообщник.
– Ты прав, Буч, – ухмыльнулся усатый. – Храбрости этой дамочке действительно не занимать.
Тот потер горящую щеку и посмотрел на нее, на сей раз хмуро:
– Ладно, мэм, пора кончать с этими играми, времени нет. Выкладывайте все, что у вас есть.
– Мамочка, ну пожалуйста, сделай, как он велит! – Сабрина кинулась к матери на грудь. Видя, что девочка близка к истерике, Равена покорилась.
– Берите! – резко бросила она. – Шкатулка с драгоценностями в багажном отделении, над верхней полкой.
У Равены даже сердце защемило. В шкатулке хранились самые дорогие для нее вещи. Не просто в смысле стоимости: с этими вещами она, будь ее воля, не рассталась бы ни за какие деньги. Серьги, браслет и ожерелье, которые мать подарила ей Бог знает сколько времени назад, в тот памятный вечер, когда вице-король устраивал бал в своем дворце. И еще ожерелье из мелких, оправленных в золото изумрудов и кольцо с солитером. Их подарил ей Брайен два года назад на день рождения.
– Глянешь – ну прямо Изумрудный остров, – усмехнулся тот, кого назвали Бучем.
Глядя, как он роется в шкатулке, Равена с трудом удержалась от слез.
Буч же, поднеся изумрудное ожерелье поближе к свету, даже присвистнул от восхищения.
– Настоящее сокровище! На четыре-пять тысяч потянет, не меньше.
– Семь, – процедила Равена, – да и то пришлось поторговаться с одним продавцом из Макао. Вы лишены всякого вкуса, мистер…
– Кэссиди, мэм, но друзья зовут меня просто Бучем.
– В таком случае я буду называть вас мистером Кэссиди. Полагаю, бессмысленно обращаться к вашей совести? Эти вещи мне дороги, так дороги, что в цифрах их ценности не выразишь. Их подарил мне на день рождения покойный муж, которого я любила больше всего на свете… – Равена выжидательно замолчала.
Кэссиди положил драгоценности назад, в шкатулку из слоновой кости, поморщился и потер затылок.
– Видите ли, миссис…
– О’Нил.
– Видите ли, миссис О’Нил, в моем ремесле действительно нельзя позволять себе такую роскошь, как совесть. Ограбления в поездах отнимают много времени. Это ведь вам не просто так – сидишь вечером перед горящим камином и говоришь: «Эй ребята, а не взять ли нам поезд?» Недели уходят на то, чтобы все спланировать и подготовиться как следует. Так что если всякий раз уступать красивым женщинам вроде вас, без гроша в кармане останешься.
Улыбка у него была неотразимая, а неторопливая, спокойная манера речи чем-то напоминала Брайена. Встреться они при других обстоятельствах, этот мужчина даже понравился бы Равене.
– Пусть так, но имейте в виду, мистер Кэссиди: с этими вещами уходит и часть меня самой.
– Понимаю, – протянул Кэссиди вроде бы с некоторой долей искреннего сочувствия. – Знаете, миссис О’Нил, совесть, что бы вы там по этому поводу ни думали, у меня есть. Однако…
– Довольно, Буч, – с раздражением перебил его напарник. – Нет у нас времени на всякие там церемонии.
– Ты прав. – Кэссиди сунул шкатулку в широкий карман пальто. – Всего хорошего, миссис О’Нил, рад был познакомиться с вами. – Он приподнял котелок.
Равена уложила дочь на полку.
– Ничего, ничего, малышка, все будет хорошо. Полежи пока.
– У меня голова разболелась, мамочка.
– Сейчас положу холодный компресс.
Равена плеснула немного воды из графина на два полотенца и приложила одно к пылающему лбу девочки. Потом наклонилась и накрыла другим шишку размером с доброе яйцо на затылке Роджера. Он лежал не шевелясь, так что Равена даже забеспокоилась, уж не умер ли. Она взяла его руку и нащупала пульс. Слава Богу, Роджер был жив.
Снаружи, за окнами поезда, творилось нечто невообразимое. Били копытами лошади. Доносилась беспорядочная стрельба. Время от времени поезд дергался и тут же снова останавливался. Вызвано это было, как впоследствии выяснилось, тем, что люди Кэссиди пытались отцепить почтовый вагон, находившийся непосредственно перед последним, товарным. Сам Кэссиди пошел вперед, к локомотиву.
– По сигналу – два выстрела подряд в воздух – трогай, – велел он машинисту.
После этого Кэссиди вернулся назад, где Санденс Кид уже отдавал распоряжение взорвать бронированную дверь почтового вагона.
– Минуту, дело есть.
Он поднялся по ступенькам спального вагона, где ехала Равена, и прошел узким коридором к ее купе. Дверь была закрыта. Кэссиди вежливо постучал.
– Ну что вам еще нужно? – удивленно посмотрела на него Равена.
– По-моему, там, в следующем вагоне, нуждаются в вашей помощи. Рожает молодая женщина. Наверное, из-за всей этой кутерьмы начались преждевременные схватки.
– Последний вы негодяй, отбросы общества, мистер Кэссиди, – злобно сказала Равена. – Да как вы смеете пугать женщин и детей?
– Не стану отрицать, – понурил он голову. – Но ведь вы поможете ей, миссис О’Нил?
Равена обернулась. Сабрина спала. На верхней полке лежал пришедший в себя Роджер.
– Вынуждена согласиться. Я ведь человек, а не животное вроде вас. Погодите, только жакет накину.
Она открыла дверцу шкафа, расположенного рядом с полкой Сабрины, затем наклонилась и прижалась щекой ко лбу девочки. Жар как будто спал.
– Мама, мне приснился Донни, – пробормотала в полудреме Сабрина. – Он цел?
– Да, дорогая, цел и невредим. Пару часов назад я ходила к нему, накормила и дала воды. Проводник багажного вагона – славный человек, он любит собак не меньше нас с тобой. Он даже выпускает Донни из будки и дает ему побегать по вагону, когда поезд идет. А теперь спи. Маме нужно кое-чем заняться.
Она последовала за Кэссиди в переднюю часть вагона. В тамбуре он оглянулся на нее.
– Вы замечательная женщина, миссис О’Нил.
– А вы самый гнусный тип, какого я имела несчастье встретить в этой жизни. Ладно, где наша роженица?
– Да нет никакой роженицы, – осклабился Кэссиди. – Просто мне надо было поговорить с вами с глазу на глаз.
– С меня довольно. – Равена тронулась было назад, но он перехватил ее.
– Выслушайте меня, миссис О’Нил. Это по поводу ваших драгоценностей. Я все думаю…
– Думаете? Что-то новенькое.
– …о ваших словах – как, мол, дороги вам эти вещицы. Действительно думаю, не смейтесь. Лишать их вас было бы позором.
Равена с изумлением посмотрела на него:
– Смотри-ка, а в вас, оказывается, есть нечто человеческое. – Она протянула руку. – Давайте.
– Да нет, – прищурился Кэссиди, – боюсь, вы меня не поняли. Я вовсе не собираюсь возвращать вам драгоценности. Вместо этого я забираю с ними вас.
– Сукин сын! – прошипела Равена и, словно дикая кошка, бросилась на него. Ногти вонзились в щеки, удар коленом пришелся прямо в пах. Ему с трудом удалось заломить ей руки за спину. Но и теперь Равена продолжала пинать его ногами по голеням и коленям.
– Ко мне! – заорал Кэссиди. – Эй, Логан, Карри, кто там еще, на помощь! Да поживее, а то она убьет меня! – В конце концов Равену усмирили, связав ей руки и ноги обрывком лассо. – Давайте ее на мою лошадь, – скомандовал Кэссиди и отправился на помощь Санденсу.
– Динамит заложен?
– Можно подрывать. Но на кой черт тебе понадобилось разыгрывать эту дурацкую комедию?
– Это ты о женщине? Но ведь я уже говорил: она не только красавица, каких мне в жизни видывать не приходилось, но и настоящий огонь. Тигрица. Люблю таких.
– Люби не люби, – фыркнул Санденс Кид, – а эта женщина твоей не будет. Неужели не понятно? Да ты хоть в зеркало на себя посмотри – словно провел ночь в спальном мешке с рысью.
– Ничего, дай срок – обломаю, – хмыкнул Кэссиди. – Ладно, за дело.
Раздался взрыв, и стальная дверь почтового вагона разлетелась на кусочки. Охранник уцелел, но лежал без сознания. Его поспешно связали. Затем таким же манером подорвали дверцу сейфа. И какая же сладостная картина открылась жадным взорам! От пола до потолка – ровные упаковки денег, все в мелких купюрах.
– Вот это да! Наконец-то повезло по-настоящему, – восхищенно проговорил Кид.
– Ты даже не представляешь себе, насколько, – откликнулся Буч и бросил беглый взгляд на Равену, лежавшую поперек седла – так индейцы увозят женщин, похищенных у враждебного племени.
Он вытащил из кобуры пистолет и дважды выстрелил в воздух. Машинист откликнулся на условный сигнал протяжным свистком паровоза, вагоны дрогнули, колеса заскрипели на стыках рельс, и поезд медленно двинулся вперед.
Дождавшись, пока он пересечет мост, Буч дал в воздух еще два выстрела. Участники банды, укрывшиеся на подступах к опорам моста, подожгли фитиль и бросились врассыпную. Спустя несколько минут вверх взметнулся вихрь пламени и дыма.