— Ну как там? — окружили девушку повстанцы.
В небе рвалась шрапнель, пули срезали стебли кукурузы. Мимо Искры пронесли убитого, вблизи стонал, истекая кровью, раненый. Все это заставило ее забыть о своей боли.
— Передаю распоряжение командира. Георгий Дамянов приказывает перенести огонь левее, противник сосредоточил свои силы там.
Повстанцы тотчас же выполнили приказ. У орудия, захваченного при взятии города, стоял Христо Михайлов. Он был опытным артиллеристом, но сейчас оказался в затруднительном положении. На орудии не было прицела, его унесли бежавшие от повстанцев солдаты. Приходилось стрелять, определяя расстояние до цели на глаз.
— Огонь! — скомандовал Христо.
Снаряды один за другим стали рваться прямо на позициях врага. Повстанцы перешли в атаку. Искре показалось, что в их мощном «ура» слышен голос отца. Еще несколько выстрелов повстанческого орудия — и путь к станции Бойчиновцы был свободен. Враг позорно бежал.
Обрадованная девушка вскочила на коня и понеслась к городу. Ей было поручено явиться в штаб к Георгию Димитрову и доложить ему о результатах боя. Она гордилась тем, что ее послали к самому Георгию Димитрову, имя которого было известно всем жителям края. Искру останавливали, спрашивали пароль. Она с нескрываемым восторгом отвечала, ее с неменьшим восторгом пропускали. Наконец она добралась до штаба. Там соскочить по-мужски с коня не смогла, захромала на глазах у часовых.
— Да ты ранена, девочка! — сказал один из повстанцев и подхватил ее.
Искра увидела, что рукав ее блузки в крови.
— Пустяки! Я должна лично доложить Георгию Димитрову о результатах последнего боя!
— В таком виде к Димитрову нельзя! Сначала перевяжем.
Забинтовали раненное шальной пулей плечо и отвели девушку к Димитрову. Потом она снова вернулась на фронт. Там ей довелось присутствовать на митинге, где командовавший повстанцами Гаврил Генов возвестил о разгроме противника и победе восстания.
Столько переживаний! За трое суток Искра стала вдвое взрослее, из девушки-подростка превратилась в повстанца! И все это произошло ошеломляюще быстро. Ее сверстницы обычно еще не расстаются с детскими забавами, а она уже стала связной командира повстанческого отряда, посланцем Димитрова, скакала на коне под пулями.
Когда бои кончились, Искра стала работать в повстанческом госпитале. Раненых было много — и повстанцев, и солдат, и офицеров. Раненый — не враг. Таков закон революции. Здесь, в госпитале, в отдельной комнате лежал капитан Попов, который командовал ротой, оборонявшей станцию от повстанцев. Он был ранен в лицо. Но больше других Искре приходилось ухаживать за тяжелораненым юношей. Тот бредил, вскакивал и, стоя на коленях, что-то бормотал. Удержать его было невозможно. «Огонь! Смерть, смерть гадам!» — в исступлении кричал он. Пришла его мать. Когда юноша успокоился и уснул, мать заплакала и попросила: «Помогите ему, сестричка, доченька моя…» В ее словах было столько горя, что заплакала и Искра. Как ему помочь? Доктора сказали, что нужен лед. Она прикладывала лед ко лбу раненого и сидела, сидела около него… Представляла, каким он был до ранения, о чем мечтал. Мать, плача, рассказывала:
— Один он у меня. Отец погиб в войну. А сейчас… Лучше бы и меня убили. Помогите, спасите его. Отдам все, что у меня есть.
Искра понимала чувства матери. Но что могла сделать мать, чтобы вернуть жизнь сыну? У нее самой, по ее рассказам, не было ничего, кроме старого дома, в котором она жила с золовкой, да клочка земли. Сын был любимцем села.
Он вел молодежь. «Рабство скоро кончится, мамочка, и мы станем людьми, часто говорил он, — рассказывала мать. — Вот победим, женюсь. Увидишь, какую сноху тебе приведу. Но в селе не было у него невесты. Если останется жив, — мать посмотрела на Искру взглядом, полным надежды, — ты будешь…» В этот момент юноша запел в бреду: «Смело, товарищи, в ногу…»
Искра дежурила по очереди с матерью. За эти тяжелые дни она сроднилась с юным повстанцем.
— Доктор Илиев, — попросила она однажды, — сделайте ему укол, чтобы он успокоился.
Врач стал делать уколы, но состояние раненого ухудшалось с каждым днем. Как-то утром он бросился к двери с криком: «В атаку!» В этот момент дверь резко распахнулась и ударила раненого по голове. Глаза юноши широко раскрылись, и он упал. В двери, злорадно ухмыляясь, стоял раненый капитан Попов. Он был в офицерском кителе, еще сохранившем следы крови.
— Конец. Теперь вы наши пленники. Все поняли — город в руках карателей.
— Мы в больнице! — крикнула Искра. — Зачем убили юношу?
— Всех вас перебью, — прошипел офицер. — Вы думали, я ослеп и не видел, что вы делаете в этой коммунистической больнице?
— Мы всех лечим одинаково. Для нас все больные равны.
— Знаю, видел. Где доктор Илиев? Он от меня не убежит.
— Он у раненых, где же ему быть.
Юноша лежал на кровати и тихо стонал. Теперь он больше не вскакивал и не кричал. Глядя на умирающего повстанца, Искра окончательно поняла, что такое враг. Бесчеловечность, жестокость. Когда капитан ушел искать доктора Илиева, девушка подошла к матери повстанца и сказала:
— Зверье! А мы их жалеем.
Доктор Илиев знал о приходе карателей.
— Доктор Илиев, есть приказ покинуть больницу! — говорили ему сестры.
— Я больницу не оставлю, а вы позаботьтесь о себе.
— Но они будут искать вас.
— Я врач и до конца выполню свой долг.
— Но они не поймут вас.
— Я остаюсь на посту, а вы побыстрее скрывайтесь.
Большинство сестер убежали, а Искра осталась с доктором Илиевым. Вскоре в больницу ворвались солдаты. Командовал ими капитан Попов. Он показал на доктора; «Этот. Я знаю, он лечил повстанцев». Искра видела, как гордо шагнул навстречу смерти доктор. Его вывели из больницы, а некоторое время спустя с берега Огосты послышались выстрелы. «Мамочка… его убили!» — крикнула Искра и упала как подкошенная. Когда она очнулась, ее повели в подвал полицейского участка. Там места не оказалось, и Искру отправили в школу, где содержались арестованные повстанцы-мужчины. Искра рассчитывала увидеть здесь и отца, но его среди арестованных не оказалось. В ответ на ее расспросы арестованные только как-то странно переглядывались, и у девушки мелькнула мысль, что отца расстреляли вместе с доктором Илиевым. Усилием воли Искра прогнала эту тревожную мысль, сумела справиться с волнением. Кроме нее в помещении оказалась еще одна девушка, тоже сестра из больницы. Когда наступил вечер, мужчины отгородили партами место для девушек.
— Зачем вы строите эти баррикады? — спросила Искра Лило Боровишки, учителя, который во время восстания стал кметом города.
— Для вас. Сюда каждую ночь приходят пьяные офицеры и вызывают, кого захотят. Если вас увидят, уведут.
Стемнело. Искра и Райничка спрятались за партами. К полуночи, когда все задремали от усталости, кто-то толкнул дверь. Искра вскрикнула от неожиданности. Ей почему-то вспомнился раненый юноша, которого капитан ударил по голове. Если бы не этот удар, юноша выжил бы. Мать унесла его полумертвым, и, вероятно, пока они добирались до села, он скончался.
— Лило Боровишки, — крикнул караульный, и все арестованные вздрогнули.
— Я… — отозвался кмет, поднялся и стал снимать с себя одежду.
— Выходи, покажешь, как может управлять общиной красный кмет, — захихикали убийцы. Девушки не смели поднять головы. Искра сквозь щели между партами увидела, как кмет снял часы, галстук, верхнюю одежду, свернул все и сказал: «Прошу тех, кто уцелеет, передать это моим». Оставшись в белой рубашке, повернулся и крикнул, обращаясь к повстанцам:
— Я только об одном жалею. Жалею, что мы щадили их, не расстреливали сразу. И потому завещаю: в новой революции не давайте этим зверям никакой пощады. Революция и милосердие не совместимы.
И снова в ночной темноте грянули залпы на берегу Огосты. Повторялись они не раз и днем. И каждый раз сердца девушек замирали от ужаса.
Однажды утром пришел какой-то чиновник. Он никого не вызывал. Постояв у дверей, вошел внутрь и стал разглядывать арестованных. И как девушки ни прятались, он заметил их.
— Пошли со мной, — сказал он им.
Искра испуганно вскрикнула:
— Нет, отсюда не выйду.
— Вы поймите, вам же будет лучше, — мягко сказал чиновник.
— Пусть с нами будет то же, что и с другими.
— С вами может произойти нечто ужасное, а потому идемте со мной.
Искра обняла подружку. Арестованные настороженно следили за чиновником. Он был один, без охраны.
— Не трогай девчат, — строго сказал кто-то из арестованных. Он дал понять чиновнику, что ему несдобровать, если он явился со злым умыслом. — Если собираешься безобразничать, поищи женщин из тех, что на свободе, а девчат не тронь.
— Я хочу спасти их от солдатни. Узнали, что здесь есть девушки и… Для их же добра переведу в полицейский участок. Там под моим контролем этого не произойдет. Понимаете, какая опасность грозит им здесь.
Чиновник говорил тихо, словно старался, чтобы девушки не слышали его. Но Искра все слышала. По дрожи в голосе чиновника, по выражению его лица она поняла, что тот не обманывает. Девушки собрали вещи и пошли за чиновником. Немного погодя в школу нахлынули пьяные жандармы.
— Где девчонки?! Дайте нам девчонок, а не то перебьем всех!
— Нет здесь никаких девчонок и не было. Ищите, если хотите.
В полицейском участке Искра с подругой подметали двор. Полицейские смотрели на голые ноги девушек и заигрывали с ними. Заигрывания были противны им, но они молча продолжали работать. Что им оставалось делать? Потом девушек заставили мыть пол в помещении, и здесь они снова чувствовали на себе похотливые взгляды дежурных полицейских.
— Могли бы и не делать этой грязной работы, если бы согласились… — пристал к ним какой-то полицейский.
Искра не выдержала и хлестнула его тряпкой. Он набросился на девушку и стал срывать с нее одежду. Но она не растерялась и позвала на помощь. Как это ни странно, прибежавшие полицейские не дали своему коллеге надругаться над Искрой.