Очнувшись, она увидела в окне кроны грабов. Высокие голубовато-белые стволы, редкие ветви, пожелтевшая листва закрывали горы, ложбины, где совсем недавно бушевали пожары. Искру приняли в доме у тетки, как больного ребенка. Близкие знали, что произошло, и делали все, чтобы к ней вернулся душевный покой. Ее привели в таком виде, что родные перепугались, опасались, как бы от пережитых ужасов у нее не помутился рассудок. Девушка из дома не выходила. Немного придя в себя, стала вышивать, сидела у окна и поглядывала на грабовую рощу. Осыпавшиеся листья обнажали мощь стволов. Казалось, потеряв наряд, лес обрел еще большую силу. Он готовился встретить лютую зиму. Все соки из корней теперь шли на укрепление дерева. Крепка сердцевина — весной быстро зазеленеют листья.
Искра вышивала очень хорошо. Еще в детстве мать научила ее этому искусству, а потом, уже в школе, Искра вышила тетке скатерть.
— Пошла бы погуляла, — предлагала тетка, заметив, что племянницу не покидают грустные думы. — Интересуются тобой, спрашивают, как твое здоровье. Почему не выходишь на улицу?
— Здесь посижу. — Искра жалась в уголке. — Не хочу, чтобы расспрашивали.
— Да ведь наши люди добрые. Ты же знаешь, какие они хорошие.
Село Габарево участвовало в восстании только один день, и убитых из числа жителей не было. Большинство селян принадлежало к партии земледельцев, и, пока коммунисты уговаривали их, в других селах восстание уже разгорелось. Руководители восстания в селе успели скрыться, и расстрелов здесь не было. Каратели только сожгли клуб, но никого из жителей не тронули.
Село находилось вдали от повстанческих бурь, и Искра могла здесь успокоиться. Но крестьяне нигде не остаются безучастными и равнодушными к большим событиям. То, что совершила Искра, было для них чем-то значительным, превышающим силы обыкновенной девушки. Еще до появления Искры в селе пошла молва о девушке, спасшей отца и село. Кто эта девушка? Какая она?
Молва облетела окрестные села. Каждому хотелось знать подробности. В тяжелые после разгрома восстания дни рассказы о смелом поступке девушки были живительным источником. Кругом шли расстрелы, сжигались села. Людям хотелось услышать что-то ободряющее, зовущее на подвиг. В них пробудилось неудержимое желание увидеть героиню, расспросить ее. Крестьяне стали часто приходить к дому, где жила Искра. Сначала девушка пугалась, но тетка успокаивала ее:
— Не бойся, это наши. Опять идут на тебя взглянуть.
Искра оставляла вышивку, пыталась спрятаться. Но куда денешься?
Стали приходить девушки, парни. Постепенно Искра познакомилась и подружилась со многими из них. Они ни о чем не расспрашивали, старались не вызывать горьких воспоминаний, и это располагало к ним Искру.
Девушкам удалось уговорить Искру выйти погулять, и, где бы Искра ни появлялась, люди с восторгом смотрели на нее. Подходили, здоровались.
— Смотрю я на тебя, ребенок ведь! И откуда ты силы набралась, не испугалась винтовок!
— Не надо вспоминать, — одергивали девчата любопытного.
— Знаю, но хочу сказать, что были мужчины, которые видели, как убивают их сыновей, и с места не двигались. Всякому жизнь мила, а вот ей, Искре…
Повсюду Искру встречали, как героиню.
— Где сейчас твой отец? Что делает?
Искра отвечала неохотно, хотя и видела, что расспрашивают из сочувствия.
— А ты учиться дальше будешь?
— Да ты рехнулся, что ли? Только вырвалась из когтей этих зверей, а ты — учение…
— Ну и что? Раз помиловали, значит, помиловали.
— Вот сделают тебя судьей, тогда и будешь наводить порядок. А сейчас оставь девушку в покое.
— Эх, думаю я об этом полковнике. Столько людей расстрелял, а тебя помиловал. Что же это за человек?
При одном упоминании о полковнике Искра мрачнела. Ей самой было непонятно, почему он так поступил. Может быть, решил показать себя перед людьми? Смотрите, не такие уж мы кровожадные. Наша власть хочет одного — чтобы вы не бунтовали. Но такое объяснение не устраивало девушку, и при этой мысли она мрачнела. Не хотелось вспоминать того, что было связано с полковником. Подруги все понимали и не бередили рану. Парни и девушки все чаще собирались у нее, звали к себе в гости. Искра быстро сошлась с молодежью села. Однажды, когда она шла домой, ее остановил директор школы:
— Цветанов. Много слышал о вас, но, к сожалению, мы еще незнакомы.
Искра смутилась. Сделала несколько шагов, выдернула руку, повела плечом и направилась к дому. Учитель пошел рядом.
— Есть герои, которые погибают в сражениях, — продолжил он разговор. — Они — пример для поколений. Но есть герои, которые не погибают. Они остаются воспитывать поколения.
Цветанов был на несколько лет старше девушки, вырос в Габареве. Дошли до калитки. Девушка попрощалась с ним. Но Цветанов вслед за Искрой вошел в дом. Тетка сразу стала усаживать его.
— Искра, а ну посмотри там, в буфете, нет ли чего? — крикнула она Искре. — Надо угостить директора. Он ведь наш человек.
Эти слова успокоили девушку.
Учитель был высоким, плечистым, но, как показалось девушке, скованным и в движениях, и в разговоре. Он тщательно подбирал слова, говорил медленно, возможно, старался произвести на нее лучшее впечатление. Но кто она такая, чтобы для нее стараться? Так, гимназистка. Если бы была жительницей села, учил бы и ее.
— Я полагаю, можно как-то устроить, чтобы вы кончили гимназию. Последний год, аттестат зрелости…
Искра вздрогнула. Это было ее мечтой. Она уже думала об этом. Вернувшись в гимназию, она, возможно, освободилась бы от тягостных мыслей, которые сжимали сердце, заставляли вздрагивать, жить в постоянном страхе.
— Если вы обратитесь в министерство с прошением, могут разрешить.
Искра хотела сразу уйти в другую комнату, но эти слова задержали ее.
— Можете сдать экстерном. Подготовитесь и в конце года придете на экзамен. Получите аттестат.
— Я согласна, — вырвалось у Искры. Глаза ее заблестели. — Но разве мне разрешат?
— У них нет оснований отказать вам. Ко мне приходят взрослые люди за свидетельством о семилетнем образовании. Ваш отец, наверное, тоже экзаменовал таких. Это старый закон, и он не отменен. Пока не поздно, пишите прошение и готовьтесь. А если что не поймете, я помогу.
— Лучше пусть подождет, — вмешалась тетка. — А вдруг начнут копаться, кто она… Не накликать бы беды. Не окончит гимназию, не умрет. Ведь училась, это известно. Когда все утихнет, доучится. Время есть.
Но Цветанов был человеком настойчивым.
— Нет ничего страшного в том, что Искра подаст прошение в министерство. Она ведь не осуждена, прав не лишена.
— Это так, но… — продолжала возражать тетка.
— Напротив, своим поступком она принудила их, своих врагов, расчувствоваться и подарить жизнь отцу и ей. А почему бы им сейчас не растрогаться, узнав, что она хочет учиться?
— Люди-то ведь, знаешь, какие! Скажут, хватит с нее и того, что в живых оставили. Начнет учиться, много будет знать. Не дают они бедноте прозреть… — не успокаивалась тетка.
— Это верно, и все же надо попробовать.
Цветанов встал, поискал глазами Искру и стал прощаться с хозяйкой. Тетка проводила его до калитки.
— Директор наш — хороший человек, — вернувшись, сказала она Искре. — Не был он здесь в те дни, а если бы был, арестовали бы.
— А где он находился? — полюбопытствовала Искра.
— В другом селе. После восстания вернулся к нам.
После разговора с Цветановым Искра стала задумчивой. Листья с грабов еще не слетели, несмотря на наступление осени. Стада на лугах бодро звенели бубенцами.
Однажды вечером пришла из города двоюродная сестра Искры. Сестры не были похожи. Искра — задумчивая, молчаливая. Живка — веселая, шаловливая, жизнерадостная. Она всех заражала бодростью молодости.
Живка подробно рассказала о жизни в городе после восстания. Парни и девчата снова собираются, но уже тайно. Живка называла эти встречи вечеринками, но Искре они представлялись прежними собраниями, и она уже жаждала таких встреч с теми, кто имеет цель в жизни…
Живка дождалась, пока домашние лягут, и тогда — они с Искрой спали на одной кровати — зашептала:
— А знаешь, ваш командир опять появился!
Искра вздрогнула.
— Так говорят. Тайком перешел границу и скрывается в горах.
Тропки, грабы, буки… Родные горы! Расступитесь, леса буковые, покажите того, кто послал ее тогда на белом коне с боевым заданием. Только бы разок глянуть на него!
— Что замолчала, рассказывай, — потребовала Искра.
— Так говорят. Власти выслеживают его. Обещают награду тому, кто предаст.
Искра сжалась, сердце заколотилось. Всю ночь она тормошила Живку:
— А что еще? Говори, говори!
— Да что говорить? Учимся.
— Что проходите?
— Ты же проходила, знаешь.
— Принеси мне учебники. Я буду готовиться к экзаменам.
На следующий день Искра проводила сестру почти до перевала, до грабов, и там задержалась с подругами допоздна.
Стволы грабов с одного бока покрыты мхом — это северная сторона. Свет туда почти не проникает, и там холодно. С другого бока — солнце, там настоящая жизнь. Сейчас и ее жизнь делилась на два мира: светлый и мрачный. Она рвалась к свету, к солнцу.
Такой застала Искру мать. Удивилась, увидев дочь с румянцем на щеках, возбужденную. Может, потому, что вернулась с прогулки! И глаза прежние — блестят.
— Собирайся, домой пойдем! — сказала мать.
— Не-е-т, не пустим, Искре и здесь хорошо.
— Гостить можно день-два, а тут месяцы. Это и своим в тягость.
— Сестра, как ты можешь так говорить!
— Надо и совесть знать.
— Не пустим ее в ваше сожженное село. Здесь замуж выдадим. — Тетка засмеялась. Мать помрачнела.
— И этого не миновать, но сейчас мы пойдем. Отец так сказал.
— Что случилось? — встревожилась Искра. — Неужели что-нибудь с папой?
— Нет, отцу хорошо в кооперации. Но нам сообщили, что тебя приглашают вернуться на учебу в гимназию.