аша весов решительно упала на сторону союзников. Германия, Австро-Венгрия, Болгария и Турция были обречены…
Маршалу Фошу принадлежат слова, в которых предельно обнажена роль России в мировой войне: «…если Франция не была вычеркнута с карты Европы, этим она прежде всего обязана России».
И последний мазок на величественном полотне замирения ленинцев с кайзеровской Германией. Воспользуюсь снова трудом, посвященным двадцатилетию ВЧК-ОГПУ-НКВД.
«….Когда после победы революции империалисты воочию убедились в победе рабочего класса, они начали готовиться к тому, чтобы взорвать, уничтожить эту победу. Один за другим организовывались на советской земле контрреволюционные заговоры, из которых крупнейшее место занимал заговор английского разведчика Локкарта. В этом заговоре объединенным фронтом действовали империалистические разведчики почти всех капиталистических стран, чтобы совместными усилиями свергнуть власть рабочего класса. В контакте с Троцким и его бухаринским охвостьем заговорщики пытались сорвать Брестский мир. В разных городах одновременно готовили они провокационные восстания, убийства вождей рабочего класса…
Они готовили провокационное восстание воинских частей, арест всего состава ВЦИК, убийство Ленина. Подкупом и провокациями заговорщики хотели открыть дорогу на Москву английскому экспедиционному корпусу в Архангельске…
Эту цепь объединенного контрреволюционного выступления на пролетарскую революцию разорвали во главе с Феликсом Дзержинским работники ВЧК.
Огромной заслугой ВЧК является и раскрытие другого большого военного заговора, организованного английским разведчиком Дюксом в период наступления Юденича на Петроград.
В мае 1919 г. Петроград был окружен кольцом армии Юденича. Подступы к Петрограду героически защищала Красная Армия под руководством товарища Сталина, которого партия командировала организовать и восстановить дезорганизованный предателем Троцким фронт…»
В общем, рука всевышнего (то бишь Чижикова) Отечество спасла…
15 сентября 1990 г. я дописывал в свой манускрипт эту страничку. Рукопись «Огненного Креста» никто не берет — а я так спешил ее дать людям. На глазах рассыпается смысл жизни. Зачем громоздилась вся та жизнь — риск ареста, поиск материала, открытия, выводы, бессонницы, болезни… Зачем все это было?
Покоится на столе высоченная кипа белых мертвых страниц — и ничем они не помогли и не помогут людям. И я бессилен.
Жена обижается, а я называю рукопись «трупом книги».
А ближе к вечеру пришел незнакомый человек и рассказал о Сахарове — что знал о его аресте. Он это прослышал от тогдашнего заместителя генерального прокурора СССР по госбезопасности В. И. Илюхина на закрытой лекции.
Расправиться с Сахаровым замыслил Андропов, привлек на свою сторону генерального прокурора Руденко — того самого, что обличал военные преступления гитлеровцев на знаменитом Нюрнбергском процессе. Ирония судьбы…
Словом, подали документ на утверждение политбюро с требованием уголовного наказания именитого ослушника. Для него это означало: суд, лагерь на долгие годы, глумление уголовной сволочи (из купленных и притравленных). При здоровье Сахарова лагерь автоматически влек смерть. Это и требовалось для вождя чекистов.
Политбюро, надо полагать, не из-за человеколюбия, а во избежание громкого процесса смягчило «уголовное» ходатайство Андропова и Руденко. Мятежный физик был доставлен в Горький — в объятия местных чекистов и «славного» доктора Обухова.
Веселая компания: политбюро из нарушителей закона, генеральный прокурор, подпирающий беззакония, шеф тайной службы, помышляющий сломать ноги артисту балета Нуриеву (посмел остаться в США!), и собственно насильники чекисты…
А потом Андропов стал генеральным секретарем ЦК КПСС и главой государства. Все его понимание необходимости реформ свелось к ловле прогульщиков. Их взялись ловить по баням, гостиницам, кинотеатрам и просто на улицах. Выше этого партийно-полицейский мозг бывшего комсомольского «вожака», затем посла, секретаря ЦК, шефа тайной службы представить ничего не мог…
Человек, который рассказал мне историю со ссылкой Сахарова, назвался. Я заметил, что этого лучше не делать, ему может несдобровать, мой дом прослушивается насквозь[32]. Он упрямо повторил:
— Пусть. Я их не боюсь…
Я дописал эту историю и сунул листок в рукопись — «труп книги». Сунул, а сердцу больно: так и не послужила людям…
Глава IVБЫВШИЕ
Белое движение складывается на юге России с конца разрушительно-смутного 1917 г. Вождями его проявляют себя генералы Алексеев и Корнилов, на полшажка позади — Деникин.
15 ноября 1917 г. Алексеев публикует обращение к офицерам. Первый генерал бывшей русской армии призывает их на Дон. Там, на Дону, должна возродиться армия для освобождения Родины от большевизма.
Советская историческая энциклопедия сообщает:
«Алексеев, Михаил Васильевич (1857–1918) — русский военный деятель, генерал от инфантерии, один из главных организаторов буржуазной помещичьей контрреволюции в 1917–1918 гг. Родился в семье сверхсрочнослужащего солдата…»
Энциклопедия умалчивает — этот сверхсрочнослужащий солдат за мужество и военные способности был произведен в офицеры и выслужился в штабс-капитаны. Один из приказов по 64-му пехотному Казанскому полку за 1857 г. ставил в известность: «…штабс-капитан Алексеев рапортом донес, что у него родился сын Михаил. Перемену эту внести в послужной список штабс-капитана Алексеева…»[33]
Стало быть, Михаил Алексеев был на 13 лет старше Ленина.
В Вязьме Михаил Алексеев поступил по экзамену вольноопределяющимся во 2-й гренадерский Ростовский полк, из полка — в Московское юнкерское училище. Училище Алексеев заканчивает в 1876 г. по первому разряду и выходит прапорщиком в свой родной, 64-й полк, с которым после и отбывает в Турецкий поход (1877–1878).
За храбрость Алексеев получает Станислава третьей степени и Анну третьей и четвертой степеней. Из прапорщиков он уверенно поднимается до штабс-капитана. По реестру выслуги тех лет от прапорщика до подпоручика полагалось три с половиной года службы, от подпоручика до поручика — около четырех лет и от поручика до штабс-капитана — от пяти до шести.
В 1887 г. Алексеев поступает в Академию Генерального штаба, за плечами Турецкий поход и четыре года командования ротой, а всего 12 лет пресно-суровой строевой службы. В 1890 г. Алексеев первым в выпуске оканчивает академию, ему присуждают Милю-тинскую премию и назначают в штаб 1-го армейского корпуса.
«…Благодаря исключительной работоспособности, — сообщает Советская историческая энциклопедия, — приобрел большой опыт и широкие познания. С 1898 г… профессор военной истории в военной академии». В русско-японскую войну 1904–1905 гг. он — генерал-квартирмейстер 3-й Маньчжурской армии.
Еще в марте 1904 г. Алексеев произведен в генерал-майоры. Принимал участие в печально известном Мукденском сражении. По возвращении в Петербург назначен обер-квартирмейстером Главного управления Генерального штаба. Это уже признание его способностей.
С 1905 г. разворачивается основательная перестройка русского военного дела. Горький опыт русско-японской войны не оставлен без внимания. Заметное влияние на эту работу оказывает генерал Алексеев. Он служит в Главном штабе, является членом ученого комитета и по-прежнему читает лекции в Академии Генерального штаба.
В 1908-м — Алексеев — начальник штаба Киевского военного округа. Он, без представления своими начальниками, произведен Николаем Вторым в генерал-лейтенанты. Честь для избранных! Как-то ответит на нее Михаил Васильевич…
В 1912-м генерал Алексеев назначен командиром 13-го армейского корпуса.
В 1914 г., с получением известия о мобилизации в Австро-Венгрии, в Петербурге была проведена военная игра для срочно созванных командующих пограничными военными округами и их начальников штабов. Действия Алексеева оказались настолько выше, грамотнее, что тут же было принято решение назначить генерала начальником штаба Юго-Западного фронта, действующего против Австро-Венгрии.
«Алексеев работает неутомимо, — писал Лемке, — лишая себя всякого отдыха. Скоро он ест, еще скорее, если можно так выразиться, спит и затем всегда спешит в свой незатейливый кабинет…
Удивительная память, Ясность и простота мысли обращают на него общее внимание. Таков же его язык: простой, выпуклый и вполне определенный… Если вы видите генерала, внимательно, вдумчиво и до конца спокойно выслушивающего мнение офицера, это Алексеев…
Алексеев — человек рабочий, сурово воспитанный трудной жизнью бедняка, мягкий по выражению чувств своих, но твердый в основании своих корней… Человек, которого нельзя себе представить ни в какой другой обстановке, практик военного дела, которое знает от юнкерского ранца до руководства крупными строевыми частями; очень доступный каждому… товарищ всех подчиненных, неспособный к интригам…
Алексеев глубоко религиозен. Он всегда истово крестится перед едой и после… Отсюда же у него неспособность всегда предвидеть чужую подлость. Он готов в каждом видеть хорошее…
Жена его очень симпатична, проста, деятельна и внешне до сих пор красива и моложава. Единственный их сын[34], Николай Михайлович, корнет лейб-гвардии Уланского Его величества полка, все время в строю…
Алексеев отнюдь не разделяет курса современной реакционной политики, чувствует грубые ошибки правительства и ясно видит — царь окружен людьми, совершенно лишенными здравого смысла и чести…
Корнет Н. М. Алексеев имел разговор с Пустовойтенко… Пустовойтенко убеждал молодого человека выйти из строя, чтобы успокоить отца, который нервничает и тем иногда, может быть, портит дело государственной важности. Он все выслушал, очень достойно заявил, что из строя не уйдет, и вчера же отправился в свой полк…»