27 декабря 1917 г. в Ростове штаб армии выпускает воззвание, которое провозглашает рождение новой армии, цели и причины движения (это как раз пора унизительных переговоров советской власти с немцами в Брест-Литовске):
«Пусть каждый знает, во имя чего создается Добровольческая Армия.
…Германия, пользуясь нашим настроением и прикрываясь обманным лозунгом мира, овладевает нашей Родиной. В Петрограде государственная власть уничтожена, и германский штаб диктует стране свою волю. Германии нужно продление в России разрухи и беспорядка, дабы не было со стороны законной власти отпора ее хищным вожделениям. Преступный мятеж большевиков сознательно нарушил выборы в Учредительное собрание. Ныне же надежда исстрадавшегося русского народа, Учредительное собрание, срывается наемниками немцев. Но завладеть всецело Россией можно лишь после полного уничтожения ее вооруженной силы. И вот наша армия, выдержавшая стойко три года войны, разрушается не открытой силой извне, но изнутри, силой предательства и измены… Цель эта (Германии. — Ю. В.) — полное экономическое порабощение России. Хранитель русских богатств, благодатный юг, обречен в будущем, по немецким расчетам, на окончательное рабство. Сейчас немцы стремятся немедленно завладеть южными нашими областями, дабы их средствами спасти Германию от грозящего ей истощения…
Создавшееся положение требует героических мер. В сознании смертельной опасности, угрожающей нашему Отечеству, русские люди должны забыть все разъединяющие их различия взглядов, партий, состояний и положений, должны слиться в едином могучем порыве. Разрастаясь и ширясь, он свяжет единой действенной волей к спасению России все государственно мыслящие силы страны, все слои широкой народной массы. Объединенными усилиями они должны ковать оружие защиты и освобождения. Нужна организованная военная сила, которая могла бы быть противопоставлена надвигающейся анархии и немецко-большевистскому нашествию. Долг всех русских людей — немедленно приступить к созданию этой силы, к образованию мощной духом и воинской дисциплиной Добровольческой Армии. В ней найдут место все, кто исполнен мужественной решимости поднять меч на защиту Отечества. Нужны средства, нужны люди. Пусть каждый внесет в это великое дело посильный дар. Сильные да войдут в ряды, слабые да помогут в деле организации и патриотической проповеди. Добровольческое движение должно быть всеобщим…
Армия эта должна быть той действительной силой, которая даст возможность русским гражданам осуществить дело государственного строительства Свободной России…
Новая Армия должна стать на страже гражданской свободы, в условиях которой хозяин земли русской — ее народ — выявит через посредство свободно избранного Учредительного собрания державную волю свою. Перед волей этой должны преклониться все классы, партии и отдельные группы населения. Ей одной будет служить создаваемая Армия…
Да будет это последним походом русских людей в эту тяжелую годину и да завершится честно и грозно святое дело освобождения России.
За свободную волю Русского народа — за Учредительное собрание — за возрождение Великой России!»
В основу положен добровольческий принцип: никаких мобилизаций и принуждений. Отсюда и название армии: Добровольческая. Очень скоро армия прибегнет к мобилизации не только офицерского состава, но и всего здорового мужского населения. Многие белые части будут на 60–80 процентов укомплектованы даже за счет пленных красноармейцев. Этим пленным станут всплошную пришивать погоны, чтобы в переменчивом ходе боя от них нельзя было избавиться и перебежать к красным.
Начальником первой дивизии назначен Деникин, хотя к январю 1918-го вся армия насчитывает около двух тысяч штыков — неполный полк старой армии. Ей-богу, курам на смех!..
До армии еще — дистанция космического размера, но это не сбивает с толку белых вождей. Пусть горстка людей, начнем с нею. Русь не останется глухой. Чай, из православных…
Генерал Алексеев, голос которого и манера выражаться отчетливо прослеживаются в декабрьском белом воззвании, провозглашен Верховным руководителем Добровольческой Армии. В его ведении по-прежнему хозяйственно-финансовое обеспечение движения и все, что относится к внешней политике.
Армия гола, без оружия и каких бы то ни было припасов. Готовы помочь немцы, но руководство Добровольческой Армии отвергает любые соглашения с ними.
Алексеев направляет к союзникам адъютанта, напутствуя его:
«Прошу вас хорошенько усвоить мой взгляд и твердо передать нашим союзникам, что вы являетесь к ним не как захудалый родственник за подачкой, а как посол России и что вы явились не просить, а требовать немедленной помощи. Скажите им, что если они теперь не помогут нам в борьбе с большевиками, то сами погибнут от них. Еще раз повторяю вам, что это вы должны сказать твердо. Если вы это сделать не можете, то лучше ничего не говорите, а только передайте эти письма».
Александра Васильевича Колчака генерал Корнилов намечает в состав будущего правительства.
Шульгин был одним из идейных организаторов белого движения.
Деникин писал ему:
«Вы боретесь мужественно. Мы это ценим. Что же касается монархии, то это только форма правления. Возможна конституционная монархия, возможна и толковая республика. Восемьдесят процентов моих офицеров — монархисты. Но казачество скорее республиканцы, а казаков — большинство в Добровольческой Армии».
Разумеется, Шульгин не мог остаться в стороне от дела, в которое старался вдохнуть жизнь. Он пробирается на юг.
«В Екатеринодаре я стал издавать газету «Россия», — вспоминал Шульгин полвека спустя во Владимире. — Если память не изменяет, первый номер вышел пятнадцатого августа (1918 г. — Ю. В.)…
В свое время считался командующим генерал Алексеев, бывший главком всей царской армии (Алексеев был начальником штаба Верховного главнокомандующего, которым являлся сам император Николай Второй. — Ю. В.). Но он уже был стар и слаб, фактически командовал Деникин, у которого был начальником штаба Романовский, а вроде как бы правительством — генерал Драгомиров.
Все эти лица участвовали в этой беседе… со мной.
Совещание открыл генерал Алексеев:
— Мы желали бы поговорить с вами относительно газеты «Россия». Вот Антон Иванович скажет.
Он начал так:
— Мне кажется неподобающим общий тон газеты. Вы употребили слово «чернь» вместо слова «народ». Кроме того, вы очень выпячиваете монархизм. Конечно, много офицеров-монархистов. Но у вас выходит так, что единственная цель Добровольческой Армии — восстановление монархии. Это не так. Ваша газета названа «Россия». Это — правильное название. Попираемую Россию мы и хотим восстановить. А форма правления — это вопрос второго порядка.
Выслушав это, я ответил так:
— …Я приехал сюда исключительно с целью помогать Добровольческой Армии, ни в коем случае не мешать… Поэтому я устраняюсь… Я не буду делать скандала, я не стану закрывать только что открывшуюся газету, но я лично больше в ней писать не буду. Будут писать другие… которые не будут вам мешать, а будут помогать…
Наступила длительная и тяжелая пауза…
Деникин почувствовал, что сочувствие других генералов на моей стороне. Он махнул рукой и сказал:
— Пишите что хотите! Только вставьте на манжетке, что газета «Россия» — ваше независимое издание.
На этом совещание окончилось».
Белая армия. Алексеев, Колчак, Корнилов, Деникин, Врангель…
Красная армия. Троцкий, Фрунзе, Тухачевский, Егоров, Буденный, Думенко, Миронов, Сокольников, Якир…
Две армии одного народа.
Кто уходил в белые, как бы заявлял: «Я против свободы и счастья народа». Ведь Ленин и большевики провозгласили своей целью мир, свободу и счастье народа. Это сразу выводило белую армию в разряд коренных врагов трудового народа.
Зато белые объявляли красных изменниками, предавшими Отечество немцам (один Брестский мир чего стоит), и христопродавцами (что тоже имело основание).
И сошлись две армии одного народа в схватке — пощады не было никому. Сечь без пощады. И не свои против своих, а два разных мира — не ужиться одному с другим. Два народа в одном народе, но несоединимые. Один язык, одни лица, а совершенно чужие.
И сошлись в смертном бое.
Красные.
Белые.
Примирение между этими мирами (но частями целого) было невозможно — каждый владел какой-то частью общей правды, а вместе они соединиться не могли. Сначала должен изболеть народ. И возвыситься над злом — это и будет означать преодоление кризиса. А этот кризис на десятилетия, может, на века. Суть в народе, новой нравственности народа.
И сейчас это вроде бы давнишний кризис — все в той же критической точке, даже еще глубже ушел. Не изжито зло, но уже ясно обозначилось в сознании народа то, чего прежде не было: люди поняли (пусть робко), начинают понимать, смутно чувствовать, что нельзя без души. Выражением этого процесса и является возрождение интереса к религии, храмам и вообще милосердию, добру. Это еще очень слабое, почти неуловимое прозрение, первый слабый свет его — но это уже знамение начала этого процесса. Здоровые силы народа ищут самоисцеления и обращаются к Добру.
Это первый признак выздоровления. Все дело в том, хватит ли у народа душевных сил шагнуть из зла, которое ему нарекли в божество, а он принял его и поклонялся ему, дав болезни столь глубоко, страшно глубоко проникнуть в свое тело.
Ведь суть не в том, как развивать промышленность и за кем будет земля (хотя это — вещественное выражение степени поражения заразой зла и ненависти, нетерпимости и себялюбия), а в том, насколько народ проникся отрицанием насилия, изживанием в себе демона насилия, отторжением зла. Только в осознании этих истин, осознании сердцем, душой, — выздоровление народа. Только здесь обновление.
Иначе не перешагнуть через распри, не быть народом.
Это внутренняя логика развития наций и народов. Или сойти с исторической сцены, упорно исповедуя зло, раствориться в вечном мире людей (тем и гасится зло — распадением сообщества зла). Или самим оставаться великой твердью, к которой пристают все потерпевшие крушения.