Санитарное состояние города потрясающее. Дома за отсутствием ремонта, по неимению нужного материала и рук накануне полного разрушения. Вследствие недостатка топлива все деревянные дома, бараки и окрестные леса снесены. Водопроводные и канализационные трубы полопались. Нечистоты, мусор, грязная вода выбрасываются куда попало, на лестницу, во двор, через форточку на улицу… Температура как в частных квартирах, так и в большинстве учреждений на нуле. Все и на службе и дома сидят в шубах и шапках. Спят не раздеваясь… белье не меняют по месяцу за отсутствием мыла и, конечно, вшивеют. Вши повсюду: в вагонах, больницах, трамваях, школах… Смертность в Петрограде ужасающая, эпидемии возвратного сыпного тифа, испанки, дизентерии и холеры. Население в 1917 году было 2 440 000 в Петрограде, в 1920 году насчитывают всего 705 000, конечно, расстрелы, эмиграцию тоже надо иметь в виду… Врачебный персонал сам повально болен. Больные отмораживали себе руки и ноги и умирали от замерзания…
Приезжавшие из провинции уверяли… в таком положении вся… страна».
С Кутеповым РОВС круто меняет характер деятельности — везде и во всем стремится вмешаться в жизнь Советского Союза. Это ведь годы начала коллективизации. Партия открывает новую сокрушительную войну против крестьянства.
Александр Павлович верит в успех вооруженной борьбы. По его разумению, вооруженное выступление против большевистской власти не может не отозваться восстанием. Крестьянство отвергает правление большевиков. В России нет свободы, есть одна голая диктатура, подавление любых человеческих несогласий кровавым террором и лагерями. Материальное положение народа не только не улучшается, а явно идет на спад… Все те же карточки, очереди… Это особенно поднимает роль пайков. Пробиться в ту часть России, которая допущена к пайкам, становится золотой мечтой посвященных. Это — настоящее разложение, растление и в то же время уничтожение народа…
И эта партия Ленина — которая развалила Россию, привела не к государственному кризису, нет, а к национальной катастрофе, когда речь уже идет о самом бытии народд как могучей, независимой нации, — оправившись от потрясений разоблачения правдой (наглухо спрятанной до сих пор, все преступления — под чугунной плитой забвения и запрета), твердит сегодня об очищении, поудобнее усаживается все в тех же креслах власти и, обеспечив абсолютное большинство на Съезде народных депутатов СССР и в Верховном Совете СССР, диктует народу свою волю. Что это за парламент, что это за народные избранники? В декабре 1989 г. на втором Съезде народных депутатов СССР эти избранники народа голосуют против внесения в повестку дня вопроса об отмене 6-й статьи Конституции о руководящей роли партии. А через два месяца, на внеочередном Съезде народных депутатов СССР в марте 1990 г., эта статья отменяется. Откуда прозрение? А его и не было, этого прозрения. Была команда руководства партии — и съезд послушно отголосовал, поскольку это не избранники народа, а слуги «аппарата». Для них воля народа — ничто. Для них существует только команда генерального секретаря партии.
Где стыд, где совесть у этих… растоптавших Россию, доведших народ до одичания, предельной нужды и по-прежнему держащих власть в своем кулаке? Когда проснется народ и скажет им «нет»?!
Партия продолжает вести войну против своего же народа. Вместо того чтобы открыто, честно передать власть народу, виляет, крутит, выжидает — авось положение улучшится, и тогда можно будет сохранить все то же безраздельное господство над страной.
Александр Павлович Кутепов уже развертывает практическую подготовку. Россия вкусила обещанного рая, и отныне Гражданская война примет качественно иной заворот. У него, Кутепова, точные данные: Россия кипит мелкими крестьянскими бунтами, ее терзают карательные отряды. Она примкнет к его выступлению, офицерские кадры готовы — хоть завтра сажай на десантные суда.
Для начала следует высадиться где-то на юге, в районе Кавказа; высадиться небольшими силами, дабы иметь маневренность, а уж народное восстание на Кубани смоет большевиков.
С этого момента Кутепов был обречен.
В апреле 1928 г. российская эмигрантская печать сообщила о болезни барона Врангеля. На фотографии в журнале «Иллюстрированная Россия» (Париж, № 155,28 апреля 1928 г.) в кресле — исхудалый человек в элегантном черном костюме с бумагами в руках, под глазами — черная обожженность от смертельного нездоровья. И подпись: «Живущий в настоящее время в Брюсселе генерал П. Н. Врангель серьезно заболел. Последние бюллетени о состоянии его здоровья говорят о серьезности положения. Однако врачи надеются на благополучный исход».
Через 42 дня с обложки того же журнала (№ 161, 9 июня 1928 г.) смотрит Александр Павлович Кутепов. Он на банкете «отвечает представителю казачества, приветствовавшему его по случаю назначения председателем Общевоинского Союза».
Петр Николаевич вопреки надеждам эмиграции и врачей скончался.
Судя по снимку на обложке, генерал Кутепов достаточно крепок, что называется, мужчина в соку… а и впрямь, годов-то — сорок шесть! Вон и о платочке не позабыл, торчит кончик из нагрудного кармана. Александр Павлович лыс — этого не скроешь, зато над короткой бородкой бравые усы. В высоко поднятой руке — бокал с вином. Во всем облике — спокойная уверенность. Да что и толковать, крупный травленый зверь. Только сложи годы, что на крови. Год войны с японцами, почти четыре года — с кайзеровской Германией и четыре — с большевиками. Заржаветь можно от крови.
Александр Павлович Кутепов родился 28 сентября 1882 г. в Череповце. Окончил юнкерское училище в Петербурге, по собственному желанию направлен в действующую армию. Россия с оружием выясняла отношения с Японией.
Развал империи в Феврале семнадцатого застает его в столице: полковник Преображенского полка Кутепов в отпуске. Он мечется, стараясь повернуть преображенцев из запасного полка против восставшей столицы. Но такие, как он, тогда составили исключение. Россия пела «Марсельезу» (но еще не «Интернационал»).
В августе 1918-го Александр Павлович уже военный губернатор Новороссийска — главной базы белого Юга. Он получает под командование дивизию, затем — корпус. Даже среди общего озверения Гражданской войны (а правильнее бы — бойни) Кутепова выделяла особая ненависть к большевикам, исключительная решительность и холодная, высокого накала жестокость. Области под войсками, которыми командовал генерал Кутепов, и белые, и само население называли Кутепией. Генерал вводил там порядки, даже по меркам Гражданской войны жестокие…
В середине января 1930 г. нового председателя РОВСа похищают на парижской улице. Разумеется, об этом никто не знает, кроме самых первых на Лубянке. Эти с величайшим нетерпением ждут живую «бандероль».
Похищению содействует — кто бы мог подумать! — молодой генерал Скоблин, ближайший помощник Кутепова по РОВСу.
Вещь невероятная, не укладывающаяся в сознании: Николай Владимирович Скоблин яро ненавидел советскую власть, вогнал в землю тысячи и тысячи красных. В его послужном списке значится командование самым надежным, самым стойким из белогвардейских соединений — Корниловской дивизией.
Не лишены оснований доводы некоторых исследователей, которые считали молодого генерала агентом-двойником: работал и на Советы, и на фашистскую Германию.
Как же это верно: избави меня, Боже, от друзей, а с врагами я и сам справлюсь!
Генерал Скоблин радовал преданностью и дружбой своего бывшего комкора. А жена Скоблина — Плевицкая!.. Это же соловей! Голос ее долго хвалила и помнила эмиграция.
Сколько чудных вечеров вместе, сколько планов на будущее, горячих тостов — сколько огненных слов и святой веры в свое назначение!..
Всегда ищи предателей среди друзей. Они (предатели) только здесь!
Стремление ряда историков и писателей представить Корнилова и Кутепова только храбрыми вояками, а в остальном совершенными посредственностями несостоятельно. Это очередные басни недоброжелателей России, все равно какой — белой или красной.
Лавр Георгиевич славился в кадетском корпусе математическими способностями, они давали ему заметное преимущество и в артиллерийском училище. Он неизменно шел одним из первых в своих выпусках. Лавр Георгиевич успешно закончил и Академию Генерального штаба. Анализ боевых распоряжений Корнилова, их язык, политическое чутье (генерал безошибочно улавливал характер развития событий); кругозор военного дипломата, широко объездившего Восток; монографии, написанные им; анализ бесед, сохраненных в описаниях современников, — все это укладывается в сугубо однозначное представление о мятежном генерале.
Корнилов был лишен позы, напыщенности и в то же время держал себя сдержанно, немногословно. Выдавать это за ограниченность можно только при крайней недоброжелательности, заданности взгляда на историю России вообще. А завистников у отважного генерала водилось, как и у всякой даровитой личности, более чем в достатке. Сын бедного казака вознесся на вершину военного и политического руководства России — ее белого движения. Это ли не свидетельство незаурядности натуры.
В равной мере сие относится и к храброму из храбрых — Кутепову. С той лишь разницей, что Александра Павловича еще выводила вперед кровавая непримиримость к большевизму — непримиримость высочайшего закала. Но Гражданская война и характерна потусторонним ожесточением и, как следствие, обилием крови и слез. Народ топит в крови народ.
Промахи белых генералов в другом — в непонимании природы большевизма. Это учение о борьбе классов, диктатуре пролетариата и «повальном» равенстве выводило отношения в обществе на такой уровень — поведение господ генералов, их миропонимание выглядели уже недоумочными. Большевизм отметал прежние ценности, возводя на их месте совершенно немыслимые прежде величины. Обман, подлоги, шкурничество, кровь не имели значения, становились нормой жизни. Красный террор опрокидывал всякие Представления о возможном не только в политике, но и в военных действиях, в первую очередь — организации «масс». Вот здесь генералы определенно смотрелись недомерками от политики.