Если бы не своя, естественная кончина по пути в Испанию, мог бы и загреметь Анатолий Васильевич на эту самую скамью подсудимых — тут без натяжки. Самых близких к Ленину людей ославили, а позже постреляли в тюремных закутках, как распоследних тварей, а он, блестящий нарком просвещения, чем лучше?
Руки за спину — и проволокой вокруг кистей, да потуже, а после сотня-другая шагов в подвал, а там куча песка. Пуля в затылок — и пинок под зад. Главное, «чтоб кровь не обрызгала гимнастерку».
Ссылка и являлась приготовлением к расправе, натешила бы его красавица жена, как жена врага народа, лагерных урок. «Розы против стали»…
А тут как бы и выручило сердце бывшего наркома, сразу на нет свело ненависть и презрение толстоусого хозяина советской страны.
А ведь, надо полагать, присутствовал на том диспуте в Женеве Анатолий Васильевич: и Чернов цитировал Маркса, и Ленин ему возражал, и Плеханов возвестил миру о будущем России…
Что за личность Георгий Валентинович! Властитель душ! Пророк! С ним в Россию шагнули марксизм и социал-демократия… Судьба России! Можно сказать, ее крест!..
Впрочем, мог и не быть тогда в Женеве Анатолий Васильевич… Какая разница! Он из тех, кто не только знал — вникал во все тонкости «женевского» ремесла и устава будущей республики — первой в истории республики рабочих и крестьян. Во всяком случае, заслуги его в рождении этой республики лагерных свобод бесспорны.
Что там ни толкуй, а события уже бросали отчетливую тень, и далеко вперед, аж в самую гущу могильных крестов и безымянных захоронений…
Дух народа, закованный в объятия скелета…
ГОЛОС ИЗ ТЕХ ЛЕТ…
ПИСЬМО ВТОРОЕ
«Ни мы, ни эта толпа, ни учреждения Америки еще к этому не готовы (к захвату власти в США. — Ю. В.). Я — марксист (слова видного американского социалиста Стоуна, с ним на митинге в Чикаго беседовал в свое время Короленко. — Ю. В.). По нашему мнению, капитализм еще не докончил своего дела. Недавно здесь был Энгельс. Он говорил: «Ваш капитал отлично исполняет свою роль. Все эти дома-монстры отлично послужат будущему обществу. Но роль его еще далеко не закончена…»
Общество не есть организм, но в обществе есть много органического, развивающегося по своим законам. Новые формы назревают в нем так же, как растут на дне океана коралловые рифы… Нужна была долгая органическая работа под водой, чтобы дать для этого устойчивое осногание…
На мой взгляд, это основа философии Маркса. И вот почему Энгельс в самом конце прошлого столетия говорит, что даже Америка еще не готова для социального переворота…
…Те страны, где есть наиболее развитые объективные и субъективные условия, как Англия, Франция, Америка, отказываются примкнуть к социальной революции…
Приезд делегации английских рабочих закончился горьким письмом к ним Ленина, которое звучит охлаждением и разочарованием (не одобрили красный террор. — Ю. В.). Зато с Востока советская республика получает горячие приветствия. Но следует только вдуматься, что знаменует эта холодность английских рабочих социалистов и приветы фанатического Востока, чтобы представить себе ясно их значение.
На днях я прочитал в одной из советских газет возмущенное возражение турецкому «социалисту» Валиеву, статьи которого по армянскому вопросу отдают прямыми призывами к армянской резне. Таков этот восточный социализм…
Азия отзывается на то, что чувствует в нас родного, азиатского.
До следующего письма…
И июля 1920 года»
От избытка сердца глаголят уста…
«Правда» молчит, но писатель, для которого совесть людей есть предмет занятий, молчать не может. Молчать — это уже значит не быть писателем.
Это письмо, пожалуй, самое короткое. Оно все о том же, набившем оскомину большевикам и знатокам Маркса: о захвате власти вопреки логике исторического процесса, о преступности насилия.
Вряд ли Владимир Галактионович был осведомлен о междоусобных партийных разногласиях и программах, но умом, культурой, опытом жизни сознавал, что нельзя строить высшие формы бытия, переступая через все предшествующие. Неспособны существовать по отдельности ветки, листва, ствол и корни дерева.
Как из отсталого вдруг слепится самое передовое? Подобное в природе исключено. Одно непременно служит ступенькой другому. Попытка добиться такого вопреки логике и законам развития неизбежно ведет к срыву, падению, а сбои в подобных обстоятельствах преодолеваются только кровью. Сохранение движения становится возможным лишь через постоянное насилие, а насилие уже само по себе ведет к искажению естественности связей в обществе, то есть уродует и разлагает общество. Идеал превращается в свою противоположность — горе, беды и отвратительное настоящее. Именно это не учитывал, то есть совершенно не принимал во внимание, Главный Октябрьский Вождь. Это революционное насилие не являлось тем лечебным и очистительным костоправием, за каковое выдавал его Ленин.
Авантюризм переворота, авантюризм в строительстве новой жизни, демагогия, переполняющая новую жизнь, оскорбляют Короленко. Жесток и безнравствен опыт, поставленный Лениным над русским обществом…
Ни одному человеку за всю историю мира не удавалось провернуть решения такой важности, столь круто изменить жизнь такого огромного народа и оказывать такое влияние на судьбы мира.
С часа Октябрьского переворота речь шла только о счастье людей, клятвенном заверении дать это счастье, избавить людей навсегда от горя и насилий. Как не двинуть за таким человеком и такой партией?..
Люди не могли усвоить существа социальных учений, но из церкви они вынесли представление о рае. Теперь он был им обещан, причем в скором будущем, — и они не двинули, а хлынули за ленинцами…
Короленко взволнован, потрясен: нельзя эксплуатировать эти чувства народа, они святы, они из веков борьбы за лучшую долю; убить их (эти чувства) — значит наложить тяжкую черную печать на весь облик народа. Преступно обманывать людей в самом святом — вере.
Разумеется, Владимир Галактионович не понимал классовой природы общества — ну на просвет это в нем! Отсюда и обывательский подход к исторической борьбе рабочего класса и большевиков за новую жизнь. Через казни, испытания, голод и страдания — к новой жизни, а как иначе добыть ее, кто даст ее людям? Только так: через тернии — к звездам.
Он что, ослеп старик или умом пообносился? Необходимо ломать сопротивление эксплуататорских классов! Людям надобны не слова, а хлеб насущный, земля, мир и своя, народная власть! Кто это им даст, как не сила, освященная большевистской идеей?!
Письмо Ленина английским рабочим появилось в «Правде» (по валовой выдаче лжи ей принадлежит бесспорное первенство в мировом печатном деле[114]) 17 июня 1920 г. До первого мозгового удара оставалось чуть меньше двух лет.
Ленин уведомляет, что выступает в письме не как «предста витель Советской России, а в качестве простого коммуниста» (положим, простому коммунисту «Правда» не даст места на своих страницах, если это только не отвечает интересам верхов партии).
«Меня не удивило, что ряд членов вашей делегации, — пишет «простой коммунист», — стоит не на точке зрения рабочего класса, а на точке зрения буржуазии, класса эксплуататоров», ибо вожди тред-юнионов и парламентские вожди вступили «в союз с буржуазией против революционной борьбы пролетариата».
«…Я беседовал с вашей делегацией в среду, 26 мая… В Англии еще есть «влиятельные рабочие вожди», помогающие капиталистам одурачивать рабочих!..
Искренние сторонники освобождения рабочих от ига капитала никак не могут быть против основания коммунистической партии, которая одна в состоянии воспитывать рабочие массы не по-буржуазному, не по-мещански… Но если кто продолжает еще быть в идейном рабстве у буржуазии, продолжает разделять мещанские предрассудки насчет «демократии» (буржуазной демократии), пацифизма и пр., то, разумеется, такие люди… не способны ни на что, кроме как на сладенькие «резолюции» против интервенции, составленные из одних мещанских фраз…
Некоторые члены вашей делегации с удивлением спрашивали меня о красном терроре, об отсутствии свободы печати в России, свободы собраний, о преследовании нами меньшевиков и меньшевистских рабочих и т. д… Наш красный террор есть защита рабочего класса от эксплуататоров… на сторону которых становятся эсеры, меньшевики, ничтожное число меньшевистских рабочих. Свобода печати и собраний в буржуазной демократии есть свобода заговора богачей против трудящихся, свобода подкупа газет и скупки их капиталистами. Я уже столько раз объяснял это в печати, что повторяться мне… не очень весело.
…Те же «вожди» рабочих, которые ведут политику не коммунистическую, на девяносто девять сотых являются представителями буржуазии, ее обмана, ее предрассудков…»
Жирными и решительными мазками очерчено настоящее и будущее России: насилие. О другом речи идти не может, все другое будет стерто.
Набьем землю трупами, но народ будет жить по-нашему.
Ленин высказывает непреклонную решимость лить любую кровь ради своей схемы счастья людей — существования другого он не допускает, его не может быть, все пути взяты на пробу: нет там решений. За любую другую схему сносили и будем сносить головы. Есть лишь один путь к счастью — через кровь и муки. Ленин знает твердо: никакого другого пути ни он, ни его партия не допустят. Только так: насилие!
«Чтоб кровь не обрызгала гимнастерку». Дух народа, закованный в объятия скелета…
И СНОВА ГОЛОС ИЗ ТЕХ ЛЕТ…
ПИСЬМО ТРЕТЬЕ
«…Бессудные расстрелы проходят у нас (в Полтаве. — Ю. В.) десятками, и опять мои запоздалые или безуспешные ходатайства… я узнал, что 9 человек расстреляны уже накануне (совершенно так же — замечу для Вас, Анатолий Васильевич, — как во время Вашего приезда), в том числе одна девушка 17 лет и еще двое малолетних. Теперь мне известно, что Чрезвычайная Комиссия «судит» и других миргородчан, и опять является возможность бессудных казней. Я называю их бессудными потому, что ни в одной стране в мире роль следственных комиссий не соединяется с правом поставлять приговоры, да еще к смертной казни. Всюду действия следственной комиссии проверяются судом при участии защиты. Это было даже при царях…