– Невероятно много крови, – произнесла я, положив локти на колени и уткнувшись подбородком в ладони. – Никогда такого не видела.
Я говорила правду. Диагноз не давал мне покоя, я прокручивала в голове различные варианты. Ни один не подходил.
– Да. – Желтоватые щеки Фентимана покрылись красными пятнами. – Я… если бы я подумал…
Я вновь коснулась его руки, утешая.
– Уверена, что вы сделали все возможное. Вчера ведь у нее не было кровотечения изо рта, так?
Доктор покачал головой и сгорбился еще сильнее.
– Нет. И все же я виню себя самого.
– Каждый врач винит себя, – печально заметила я. – Всегда остается чувство, что можно было сделать что-то еще.
Фентиман удивленно повернулся, уловив глубину переживаний в моем голосе.
– Вы… вы так хорошо это понимаете, миссис Фрейзер.
Я грустно улыбнулась. Может, он и шарлатан, может, он и невежественный, высокомерный тип… но он тотчас примчался на зов и изо всех сил боролся за жизнь пациентки. Для меня он был настоящим врачом и заслуживал сочувствия.
Доктор накрыл мою ладонь своей. Мы немного посидели молча, наблюдая за течением реки, темной и мутной от ила. Каменная скамья была холодной, а утренний ветерок щипал кожу, пробираясь под тонкую рубашку, но я слишком увлеклась размышлениями, чтобы замечать такие мелочи. Запах высыхающей на одежде крови вновь вызвал перед глазами сцену на чердаке. От чего же, черт возьми, умерла Бетти?
Я осторожно расспросила доктора, стараясь выяснить как можно больше подробностей, однако это не помогало. Доктор зачастую был весьма невнимателен, да и в такую рань на чердаке стояла темнота. Впрочем, Фентиман разговорился, постепенно освобождаясь от гнета личной вины, которая часто терзает неравнодушных врачей.
– Надеюсь, миссис Кэмерон… то есть миссис Иннес не сочтет, что я не оправдал ее гостеприимства, – с тревогой произнес он.
Да, Бетти все-таки принадлежала Иокасте. Наверное, помимо личной неудачи, Фентимана беспокоило то, что хозяйка может обвинить его в смерти рабыни и потребовать возместить ущерб.
– Уверена, миссис Иннес поймет, что вы сделали все возможное, – мягко сказала я. – Я ей расскажу, если вам угодно.
– Моя дорогая. – Фентиман благодарно сжал мою ладонь. – Вы столь же добры, сколь и красивы.
– Вы правда так думаете, доктор? – донесся сзади холодный мужской голос.
Я подскочила на месте, выпустив руку Фентимана, словно она была под током. Прислонившись к иве, к нам обращался Филип Уайли с крайне язвительным выражением лица.
– Должен сказать, что слово «добра» вряд ли приходит на ум первым. Возможно, подлая. Совершенно точно – своенравная. Хотя красивая – да, соглашусь.
Уайли окинул меня с ног до головы дерзким взглядом, который я сочла бы исполненным порицания… и вдруг я осознала, что мы с доктором Фентиманом сидим, держась за руки, да еще и оба в ночном белье.
Я встала и с огромным достоинством запахнула пеньюар. Уайли уставился на мою грудь – уже в который раз, наверное. Я с вызовом сложила руки под грудью.
– Вы забываетесь, мистер Уайли.
Он невесело рассмеялся.
– Забываюсь? А вы сами ничего не забыли, миссис Фрейзер? Например, платье? Вы, случайно, не замерзли? Или вас согревают объятия доброго доктора?
Такой же потрясенный, как и я, Фентиман тоже поднялся на ноги и шагнул вперед, пылая от гнева.
– Сэр, как вы смеете! Как вам хватает наглости говорить с дамой подобным тоном? Имей я при себе оружие, сэр, я тут же вызвал бы вас на дуэль, клянусь!
Уайли, прежде пялившийся на меня, перевел взгляд на Фентимана и увидел засохшую кровь. Его дерзкий вид потерял былую уверенность.
– Я… что-то случилось, сэр?
– Не ваше дело. – Фентиман ощетинился, как маленький петушок, а затем величественно подал мне руку. – Пойдемте, миссис Фрейзер. Вам нет нужды выслушивать оскорбительные насмешки этого щенка. – Он яростно глянул на Уайли. – Позвольте сопроводить вас к мужу.
При слове «щенок» лицо Уайли тут же исказилось. Столь ранним утром он еще не успел нанести пудру, и краснота, залившая его светлую кожу, походила на сыпь. А еще он заметно надулся, словно злобная лягушка.
Мне вдруг захотелось разразиться истерическим смехом, но я благородно сдержала этот порыв. Закусив губу, я приняла предложенную руку доктора. Он едва ли доставал мне до плеча, однако круто развернулся на голых пятках и увел меня прочь с поистине генеральским достоинством.
Я оглянулась через плечо. Уайли так и стоял под ивой, глядя нам вслед, и я слегка махнула рукой ему на прощание. Золотое кольцо блеснуло на солнце, и Уайли еще сильнее напрягся.
– Надеюсь, что мы успеваем на завтрак, – бодро произнес доктор Фентиман. – Думаю, ко мне вернулся аппетит.
Глава 51. Подозрения
Гости начали отбывать после завтрака. Иокаста и Дункан стояли на веранде, изображая образец счастливой семейной пары, и желали всем доброго пути. По аллее медленно тянулись кареты и повозки. Прибывшие на свадьбу по реке ожидали паром. Женщины напоследок обменивались рецептами и сплетнями, а мужчины курили трубки и почесывались, наконец избавившись от неудобной праздничной одежды и париков. Потрепанные слуги сидели на тюках с вещами и зевали.
– Мам, ты выглядишь уставшей.
Бри была не лучше – они с Роджером не спали всю ночь. От ее одежды исходил слабый запах камфоры.
– Даже не знаю, почему, – отозвалась я, подавив зевок. – Как Джемми?
– У него насморк, – ответила Бри, – но жара больше нет. Он поел каши и…
Я машинально кивнула и отправилась с ней посмотреть на состояние малыша, который радостно шумел, хоть еще и не выздоровел полностью. Его вид напомнил мне ощущения, которые я порой испытывала, когда летала из Америки в Англию. Десинхрония, как ее называли, случалась из-за смены часовых поясов. Странное чувство, когда ты в сознании, но все равно как будто находишься не в своем теле.
За Джемми следила Гасси, бледная, с покрасневшим глазами, как и у всех в доме, однако скорее от скорби, чем от похмелья. Смерть Бетти поразила всех рабов, и они приступили к уборке почти в полной тишине.
– Ты в порядке? – спросила я Гасси, когда осмотрела ушки и горлышко Джемми.
Она вздрогнула от неожиданности, потом смутилась. Наверное, ей никто не задавал подобных вопросов.
– Ой. Да, мэм. – Она пригладила передник обеими руками, явно нервничая.
– Хорошо. Тогда я проведаю Федру.
Вернувшись в дом с Фентиманом, я перепоручила его Улиссу, чтобы тот покормил и переодел доктора в чистое, а затем направилась прямиком к Федре. Разве что вымыла руки и сменила одежду, чтобы не явиться к ней в крови ее же матери.
Тогда Федра сидела в кладовой Улисса, оцепеневшая, на стульчике, на котором он обычно полировал серебро, с нетронутым бокалом бренди. С Федрой была Тереза, которая при виде меня с облегчением выдохнула.
– С ней что-то не так, – пробормотала мне Тереза, качая головой, и бросила на подопечную полный тревоги взгляд. – Ни слова не сказала, ни слезинки не проронила.
Красивое лицо Федры было словно вырезано из какого-нибудь фруктового дерева. Обычно оно было нежного цвета корицы, но сейчас выцвело, а глаза неподвижно смотрели на стену за открытой дверью кладовой.
Я коснулась ее плеча, теплого, но безжизненного, словно Федра превратилась в нагретый солнцем камень.
– Мне жаль, – произнесла я. – Очень жаль. Доктор Фентиман сделал все, что мог.
Я говорила правду, оценивать медицинские познания доктора сейчас было бессмысленно.
Ответа не последовало.
Кто сможет ее утешить. Иокаста? А она уже в курсе смерти Бетти? Дункан, понятное дело, все знал, однако мог отложить рассказ до отъезда гостей.
– Священник! – вдруг осенило меня. – Хочешь, чтобы отец Леклерк благословил тело матери?
Для соборования, наверное, уже слишком поздно, – если Федра вообще знала, что это такое, – но я была уверена, что священник не откажет девушке в утешении. Он еще не уехал, я видела его в столовой – он деловито расправлялся с тарелкой свиных отбивных, залитых жареным яйцом и подливкой.
Плечо под моей рукой дрогнуло. Спокойное красивое лицо с непроницаемыми глазами повернулось ко мне.
– И что с того? – шепнула Федра.
– Ну… – растерялась я. Впрочем, она уже уставилась в новую точку – пятно на деревянном столе.
В итоге я дала Федре немного настойки опия, решительно закрыв глаза на такую жестокую иронию, и попросила Терезу уложить ее в постель в гардеробной Иокасты, где та обычно спала.
Теперь я распахнула дверь этой самой гардеробной, чтобы проведать Федру. В крошечной темной комнатке без окон пахло крахмалом, жжеными волосами и цветочными духами Иокасты. Койка Федры располагалась в углу, за ширмой.
Я слышала дыхание девушки, размеренное и глубокое, и это меня успокоило. Пройдя вперед в темноте, я слегка сдвинула ширму. Федра лежала лицом к стене, свернувшись калачиком.
Бри вошла следом и заглянула через мое плечо, обдав ухо теплым дыханием. Показав знаком, что все в порядке, я вернула ширму на место.
Уже в дверях Брианна вдруг замерла, а потом бросилась мне на шею. Из светлой комнаты тут же донеслись вопли Джемми:
– Мама! Ма! Ма-ма!
Вонь чердака и запах туалетной воды, которые я до сих пор ощущала, напрочь отбили аппетит. В столовой до сих пор сидели гости – особые друзья Иокасты, что намеревались задержаться на пару деньков. Я с улыбкой кивнула им, но на приглашение присоединиться ответила отказом и пошла на второй этаж.
В спальне было пусто, окна открыли для проветривания. Вычищенный камин не горел, и в комнате стало холодно, но главное, что там стояла тишина. В гардеробе по-прежнему висел мой плащ. Я прилегла на матрас, укрывшись плащом, и тут же уснула.
Проснулась я уже после заката, жутко голодная и почему-то встревоженная. Запах крови и цветов сменился мылом для бритья и нагретого телом полотна, а в бледно-золотом луче солнца, который упал на подушку, лежал длинный рыжий волос: Джейми приходил и спал рядом.