Предположение тут же подтвердил истошный визг с задней части дома. Я высунула голову в коридор: миссис Баг вылетела из кухни как ошпаренная. Не заметив меня, она пронеслась мимо, выскочила через парадную дверь и скрылась в лесу, не переставая вопить. Обернувшись, я увидела индейца, стоящего на пороге кухни.
Некоторое время мы настороженно изучали друг друга; поняв, что я не собираюсь кричать и убегать, гость немного расслабился. Я тоже, поскольку ни оружия, ни боевой раскраски, ни прочих признаков враждебного настроя не наблюдалось. Индеец (судя по всему, чероки) был одет для визита: три рубашки, домотканые штаны и странный головной убор вроде недокрученного тюрбана, какой мужчины надевают на официальные мероприятия, да еще длинные серебряные серьги и красивая брошь в форме восходящего солнца.
– Osiyo[8], – поздоровалась я вежливо.
В ответ он ослепительно улыбнулся и что-то сказал. Я беспомощно пожала плечами и тоже улыбнулась. Так мы и стояли бы целую вечность, кивая и улыбаясь, но тут его осенило: сунув руку за ворот самой нижней рубашки – щегольского одеяния, расшитого желтыми алмазами по голубому полю, – он вытащил кожаный шнурок, на котором висели черные когти одного или нескольких медведей.
Индеец помахал ими в воздухе и поднял брови, оглядываясь, словно ища кого-то.
– А! – догадалась я. – Вам нужен мой муж, Медвежатник! – Я сделала вид, будто целюсь из ружья.
В награду за сообразительность гость снова ослепил меня безупречными зубами.
– Он будет с минуты на минуту. – Я махнула в сторону леса, куда умчалась миссис Баг, – несомненно, уведомить Самого, что в дом ворвались красные дикари и сейчас воцарится хаос, кровавая резня и осквернение чистых полов. – Входите, пожалуйста, выпейте чего-нибудь.
Джентльмен охотно последовал за мной. Мы уселись за стол и принялись мирно пить чай, продолжая обмениваться улыбками и кивками. Вскоре вошел Джейми, сопровождаемый не только миссис Баг, но и Питером Бьюли.
Оказалось, что наш гость по имени Цаца’ви – брат жены Питера; живет в небольшом поселке милях в тридцати, приехал повидать сестру.
– Прошлой ночью мы малость подымили после ужина, – объяснил Питер, – и Цаца’ви рассказал моей жене, что у них в деревне приключилась беда, а она перевела мне – он-то не знает английского, а я не говорю по-ихнему, разве что «спасибо» да «пожалуйста»… В общем, он рассказал про медведя, который последнее время повадился шастать в деревню.
– По-моему, Цаца’ви и сам мог бы разобраться с этим делом, – сказал Джейми, кивнув на ожерелье из медвежьих когтей и для убедительности ткнув себя в грудь. Тот явно понял смысл комплимента и разулыбался. Мужчины слегка поклонились друг другу над чашками чая в знак взаимного уважения.
– А то, – согласился Питер, облизывая уголки губ. – Наш Цаца’ви – охотник хоть куда и с обычным медведем справился бы сам. Только это непростой зверь. Вот я ему и говорю: пойдем к Макдубу – авось выкроит время да разберется.
Он кивнул в сторону Джейми с гордостью собственника: видал? А что я говорил!
Я спрятала улыбку. Джейми поймал мой взгляд, скромно кашлянул и поставил чашку.
– Ну… Прямо сейчас не могу; разве когда сено уберем. Что же за медведь такой необыкновенный?
– Призрак, – весело отозвался тот.
Я подавилась чаем. Джейми озадаченно потер подбородок.
– Э-э… И что он натворил?
Впервые медведь появился в округе около года назад, хотя никто его не видел. То сушеную рыбу утащит, то связки кукурузы, что висят возле хижины, то мясо; словом, обычные проделки зверя, но хитрого – простой медведь совершенно не заботится, видели его или нет.
– Понимаешь, он приходит только по ночам, – принялся объяснять Питер. – И шуму не поднимает. Люди утром выходят – запасов как не бывало!
Брианна, заметившая стремительное отступление миссис Баг, тоже явилась в кухню. Слушая рассказ о медведе, она принялась напевать себе под нос знакомую мелодию, и память тут же услужливо подсунула слова: «Он проспит до обеда, а потом пойдет гулять, из-под носа у семейства все вкусняшки воровать…»[9] Я прижала салфетку ко рту, делая вид, что вытираю губы.
– И они сразу поняли, что это медведь, – по следам, – уточнил Питер.
Цаца’ви уловил знакомое слово и положил руки на стол, растопырив пальцы, чтобы наглядно продемонстрировать размер, затем коснулся самого длинного когтя на своем ожерелье и многозначительно кивнул.
Селяне, давно привыкшие к медведям, приняли обычные меры предосторожности, убрали запасы в более защищенные места и по вечерам выпускали собак. В результате несколько собак исчезло – и опять совершенно бесшумно.
Дальше – больше. То ли собаки стали осторожнее, то ли зверь оголодал. Первой жертвой стал мужчина, убитый в лесу. Полгода спустя пропал ребенок (на этом месте Брианна резко замолчала) – утащили вместе с переноской, пока мать стирала на берегу реки. В грязи остался лишь отпечаток лапы.
За последующие месяцы погибли еще четверо. Двое детей собирали клубнику; одного потом нашли – шея сломана, сам цел. Второй исчез; судя по следам, его утащили в лес. Женщину убили на собственном кукурузном поле и частично съели. Последняя жертва, мужчина, был охотником.
– Нашли только его лук да куски окровавленной одежды, – сказал Питер.
Позади меня раздался скрип: миссис Баг тяжело осела на скамью.
– Так значит, они его искали? – спросила я. – Или, точнее, пытались?
Рассказчик перевел взгляд на меня и медленно кивнул.
– Да, миссис Клэр, так они и узнали, в конце концов, кто это был.
Небольшой отряд охотников, вооруженных буквально до зубов – копья, луки, два ружья, – методично обходил деревню по спирали, рассудив, что далеко он не ушел. Ничего, кроме старых следов, не обнаружили.
– Цаца’ви был с ними. – Петер указал пальцем на зятя. – Как-то ночью они сидели с другом у костра, караулили, пока остальные спали. Взошла луна, и он отошел в кусты. Вернулся и едва успел увидеть, как эта тварь тащит в зубах его бездыханного друга!
Цаца’ви внимательно следил за рассказом. На этом месте он изобразил какой-то сложный жест, сходный по смыслу с нашим крестным знамением, и продолжил повествование, помогая себе руками.
Разумеется, он тут же закричал, разбудив товарищей, и кинулся на медведя, рассчитывая, что зверь испугается и бросит добычу, хоть человек уже и мертв. Цаца’ви склонил голову набок, изображая сломанную шею, и свесил язык; в других обстоятельствах зрелище было бы уморительное.
Собаки тоже бросились на пришельца; тот выронил добычу, но вместо того, чтобы сбежать, помчался прямо на Цаца’ви. Охотник успел отпрыгнуть в сторону; тогда медведь ударом лапы сшиб собаку и скрылся в лесу, преследуемый вторым псом, градом стрел и парой пуль, однако ранить его не удалось.
Индейцы погнались за ним с факелами, но так и не смогли найти. Вторая собака вернулась с пристыженным видом – Цаца’ви так живо изобразил эту сцену, что Брианна не удержалась и прыснула. Остаток ночи охотники провели у костра, а утром вернулись в деревню и решили просить помощи у Медвежатника – изящный жест в сторону Джейми.
– С чего они взяли, что это призрак? – заинтересовалась Брианна, позабыв о кровавых ужасах.
Питер поднял бровь.
– Ну, он не сказал… Или сказал, но не так, чтоб понятно… Зверь был крупнее обычного – и белый, как снег, да еще глаза сверкали красным, как пламя. Они сразу поняли, что это призрак – потому стрелы в него и не попали.
Тут снова встрял Цаца’ви, указав сперва на Джейми, затем на свое ожерелье и, к моему немалому изумлению, на меня.
– А я тут при чем?
Уловив нотки удивления, индеец перегнулся через стол и коснулся моей руки – без каких-либо посторонних намерений, просто указывая на кожу. Джейми тихонько фыркнул.
– Ты белая, как сметана, саксоночка. Может, медведь решит, что вы с ним – родственные души, – пояснил он, улыбаясь.
Цаца’ви, уловив смысл сказанного, серьезно кивнул, выпустил мою руку и издал каркающий звук – крик лисы.
Мне стало не по себе. Судя по всему, жители поселка слышали не только о Медвежатнике, но и о Белой Лисе. Любое животное-альбинос приобретало мистическое значение, зачастую зловещее. Уж не знаю, должна ли я обладать какой-то особой властью над медведем-призраком или просто служить приманкой, но, похоже, приглашение распространили и на меня.
Таким образом, неделю спустя, когда в сарае уже лежало сено, а в коптильне висела оленина, мы выдвинулись в сторону границы заниматься экзорцизмом.
С нами отправились Брианна с Джемми, два близнеца Бердсли и Питер Бьюли в качестве проводника – его жена ушла вперед с Цаца’ви. Брианна не хотела идти; я думаю, больше из-за нежелания тащить ребенка в дикий лес. Однако Джейми настоял, упирая на то, что в походе очень пригодятся ее стрелковые качества. Не планируя отнимать Джемми от груди, она была вынуждена взять его с собой. А вот малышу, похоже, путешествие нравилось. Сгорбившись в седле перед матерью, он то лепетал себе под нос впечатления от дороги, то блаженно посасывал палец.
Что касается Бердсли, Джейми был нужен именно Джосайя.
– Как-никак, он убил двух медведей, – сказал мне Джейми. – Сам видел шкуры на сходке. А если брат захочет присоединиться, я лично не против.
– Я тоже. Но Бри-то зачем? Уж, наверное, вы и без нее справитесь!
– Может быть, – невозмутимо отозвался Джейми, полируя ствол ружья промасленной тряпкой. – Но ведь две головы лучше, чем одна, а три совсем хорошо, разве нет?
– Да ну? – скептически хмыкнула я. – И все?
Он покосился на меня и ухмыльнулся:
– Ты подозреваешь скрытые мотивы?
– Я не подозреваю – я точно знаю.
Джейми засмеялся и склонил голову над ружьем.
– Ну ладно, – сдался он через пару минут. – Я подумал, девочке стоило бы завести друзей среди индейцев – на всякий случай, чтобы было куда идти.