Между этим и следующим предложением осталось небольшое пространство, а почерк изменился, став ровным и уверенным, словно автор вернулся к написанию уже позже.
«Ходил посмотреть. От круга не осталось и следа. Наверное, какое-то время я провел без сознания – мы выложили круг прямо у входа в расщелину, но следов того, как я полз или катился до того места, где затем проснулся, нет, хотя в пыли остались следы от дождя. Одежда промокла, только я не знаю, от дождя ли это или от утренней росы, а может, я вспотел – когда я проснулся, солнце стояло высоко и сильно пригревало. Хочется пить. Так я отполз от расщелины и потом потерял сознание? Или меня отбросило силой перемещения?»
Я увидела, как Иэн смотрит на меня своими полными задумчивости карими глазами.
– Да, – прямо сказала я в ответ на его взгляд. – И я, и Брианна с Роджером.
Джейми заметил выражение наших с Иэном лиц, протянул руку и положил ее поверх моей.
– И много ты здесь разобрал, дружище? – спокойно спросил он.
– Довольно много, дядя, – ответил Иэн, не отводя от меня взгляда. – Не все, – его губ коснулась улыбка, – да и с грамматикой были трудности, но, думаю, я понял. А ты?
Непонятно, кому он задал этот вопрос, мне или Джейми. Мы оба молча переглянулись, а потом я снова посмотрела на Иэна и кивнула. Джейми тоже кивнул. И крепче сжал мою руку.
– Ага-а. – Лицо Иэна выражало глубокое удовлетворение. – Я так и знал, что ты не волшебница, тетя Клэр!
Иэн уже не мог сопротивляться сну и, зевая, наконец улегся, но перед этим схватил за загривок Ролло и держал его, пока я вызволяла из шкафчика шипящего Адсо. Бедняга кот распушился так, что стал в два раза больше. Я тоже взяла Адсо за загривок, чтобы он не распотрошил меня, унесла от греха подальше к нам в спальню, где бесцеремонно бросила его на кровать, а сама тут же повернулась к Джейми.
– Что было дальше? – спросила я.
Джейми уже зажигал новую свечу.
– Он не мог найти никого из своих друзей. Два дня обыскивал окрестности, звал их… Ни следа. Он был ужасно огорчен, но в итоге решил, что должен идти дальше, ведь ему нужна еда, а с собой только нож и немного соли. Ему надо было охотиться или найти людей.
По словам Иэна, книгу ему дала Тевактеньон, наказав передать ее мне. Она сказала, что книга принадлежала мужчине по имени Зуб Выдры – члену моей семьи.
При этой мысли я почувствовала ледяное прикосновение к спине, которое не исчезло. Ощущение тревоги будто прошлось по моей коже касанием призрачных пальцев. Это и правда моя семья.
Я никак не могла описать особую близость между путешественниками во времени и действительно сказала, что Зуб Выдры, возможно, из «моей семьи». Я не встречалась с Зубом Выдры – по крайней мере лично, – но если он именно тот, кто я думаю, то это его голова погребена на нашем небольшом кладбище – вместе с серебряными пломбами.
Может, я наконец узнаю, кем он был на самом деле – и как его настигла такая ужасная кончина.
– Охотник из него был не очень, – хмуро буркнул Джейми. – Не мог даже бурундука в ловушку поймать – в самый разгар лета!
К счастью, Зуб Выдры разбирался в съедобных растениях и был ужасно доволен собой, опознав папайю и хурму.
– Опознал хурму, господи, тоже мне подвиг, – прокомментировала я. – Она же на вид как оранжевый мячик!
– А на вкус как содержимое ночного горшка, – добавил Джейми, который терпеть не мог хурму. – Впрочем, к тому времени он проголодался, а когда чувствуешь сильный голод… – Джейми замолчал и неслышно зашевелил губами, переводя дальше.
Какое-то время мужчина бродил по дикой местности – хотя «бродил» не самое подходящее слово, ведь он выбрал конкретное направление, ориентируясь по солнцу и звездам. Странно, что же он искал?
В любом случае, в итоге он вышел к деревне. Он не знал языка жителей – «Да и откуда ему знать?» – удивился вслух Джейми, – но, судя по его словам, сильно расстроился, узнав, что женщины в той деревне готовят в чугунных котелках.
– Тевактеньон так и сказала! – перебила его я. – Когда она рассказывала мне о нем, – если только это тот самый человек, – добавила я для проформы, – то говорила, что он все повторял что-то про котелки, про ножи и ружья. Мол, индейцам… как же она выразилась?.. мол, индейцам надо «жить по заветам предков, иначе белый человек съест их заживо».
– Очень впечатлительный парень, – пробормотал Джейми, не отрываясь от книги. – И красноречивый.
Однако уже через пару страниц немного прояснилось, чем была вызвана странная озабоченность Зуба Выдры котелками.
– «Не получилось, – прочитал Джейми. – Слишком поздно».
Он выпрямился, посмотрел на меня и продолжил:
«Я не знаю, в каком я точно времени, и не смог бы узнать, даже если бы понимал их язык, – эти люди ведут отсчет лет незнакомым мне способом. Однако я уверен, что уже слишком поздно.
Прибудь я в нужное время, до 1650 года, в деревне, расположенной так далеко от моря, не было бы никакого чугуна. Здесь его широко применяют, значит, я опоздал как минимум лет на пятьдесят, а то и больше!»
Истина ввергла Зуб Выдры в глубокое уныние, и несколько дней он пребывал в полнейшем отчаянии. Затем, решив, что надо двигаться дальше, он взял себя в руки. И отправился на север в одиночестве, правда, жители деревни собрали ему в путь кое-какую еду.
– Не представляю, о чем он только думал, – заметил Джейми. – Но храбрости ему не занимать. Его друзья погибли или пропали, с собой ничего нет, он не знает, где находится, и все же идет дальше.
– Честно говоря, больше ему ничего не оставалось. – Я снова осторожно коснулась книги, вспоминая свои первые дни после прохождения сквозь камни.
Разница заключалась в том, что этот человек целенаправленно решил пройти через камни. Зачем и как он это сделал, пока было неизвестно.
Путешествующий в одиночку по дикой местности, Зуб Выдры, компанию которому составляла лишь эта маленькая книжечка, решил, что займет свои мысли, делая записи о путешествии, его целях и мотивах.
«Возможно, моя – то есть наша – попытка провалится. Сейчас мне кажется вполне вероятным, что я просто погибну в этой глуши. Мысль о том, что о нашей доблестной попытке останутся записи, будет мне утешением, – только так я могу почтить память моих братьев и спутников в этом приключении».
Джейми прервался и потер глаза. Свеча прогорела, и от зевоты у меня так слезились глаза, что в мерцающем свете я едва могла разглядеть страницу, а от усталости кружилась голова.
– Давай остановимся, – сказала я и положила голову на крепкое плечо Джейми, от тепла которого мне стало спокойнее. – Я больше не могу, глаза слипаются, а торопить эту историю неправильно. Кроме того, – я зевнула так, что хрустнула челюсть и меня покачнуло, – Бри и Роджер, возможно, тоже захотят послушать.
Посмотрев на меня, Джейми широко зевнул, затем потряс головой и поморгал, будто удивленная сова, которую столкнули с ветки.
– Да, саксоночка, ты права. – Он закрыл книгу и аккуратно положил ее на столик у кровати.
Я даже не привела себя в порядок перед сном, а просто сняла одежду, почистила зубы и в рубашке забралась в кровать. Счастливо дремавший на подушке Адсо был явно недоволен тем, что мы присвоили себе его пространство, но после настойчивых требований Джейми сердито протопал к изножью кровати, где и повалился на мои ноги пушистым покрывалом.
Уже через пару минут Адсо забыл свою обиду, осторожно помял когтями простыни – и мои ноги – и убаюкивающе заурчал.
Его присутствие успокаивало меня почти так же, как тихий размеренный храп Джейми. Большую часть времени я чувствовала себя в безопасности здесь, в этом месте, которое стало моим домом, и радовалась тому, что я рядом с Джейми, несмотря ни на что. Но иногда я вдруг отчетливо осознавала масштабы пропасти, через которую прошла, ощущала головокружение при мысли о мире, в котором я родилась и который потеряла, и чувствовала себя очень одинокой. И напуганной.
Слова этого мужчины, его паника и отчаяние напомнили мне об ужасе и сомнениях, которые испытала я при прохождении через камни.
Я прижалась к моему спящему мужу, надежному и полному тепла, и слова Зуба Выдры будто проникли мне в голову – крик отчаяния звучал сквозь барьеры времени и языка.
К концу той страницы мелкие буквы латинских слов писали второпях, вместо некоторых были лишь точки, а окончания исчезли в безумных каракулях. В последних строках автор от безысходности забросил латынь и перешел на английский.
«Боже, боже…
Где же они?»
Только во второй половине следующего дня мы сумели собрать вместе Брианну, Роджера и Иэна и уединиться в кабинете Джейми, не привлекая к себе нежелательного внимания. Прошлой ночью из-за волны накрывшей меня усталости после внезапного появления Иэна все казалось логичным. Однако утром, пока я занималась делами по дому, поверить в то, что дневник и правда существовал, а не приснился мне, становилось все труднее.
Но вот он, маленький, в крепком черном переплете, лежит на письменном столе Джейми. Вместе с Иэном Джейми все утро провел в кабинете, не отрываясь от перевода, и когда я присоединилась к нему, то по торчащим в разные стороны волосам Джейми можно было понять, что дневник либо невероятно увлек его, либо ужасно расстроил – а может, и то и другое.
– Я объяснил им, что это такое, – сразу сказал Джейми, кивнув в сторону Роджера и Бри, которые с серьезным видом сидели рядом на табуретах. Джемми не захотел оставаться без мамы и теперь играл под столом с ниткой резных деревянных четок.
– Вы дочитали до конца? – спросила я, присаживаясь на свободный стул.
Джейми кивнул и глянул на младшего Иэна, который не находил себе места и поэтому стоял у окна. Его волосы были коротко острижены, но взлохмачены почти так же, как у Джейми.
– Да. Целиком читать вслух не буду, пожалуй, начну с отрывка, где он решил записать все с самого начала.