Так почему же я сижу здесь, пялюсь во тьму и глотаю соленые слезы, вместо того, чтобы радоваться?
Замок Уштор был огромен, черен и по большей части пуст, за исключением покоев хозяина — седобородого старика, такого древнего, что он походил на скелет, каким его рисуют на иллюстрациях лекарей.
Вырубленный прямо в скале, замок омывался со всех сторон бушующим морем — волны разбивались о его основание, плавно переходящее в камень, а брызги иногда достигали окон на самом последнем этаже строения.
Когда-то Уштор принадлежал могучему, богатому клану, был ухожен и полон челяди, однако за три века его неумирающий хозяин сумел полностью разорить и родовое гнездо, и сам клан — вовлекши всех в аферу, которой не было конца и не было исхода.
Хозяину было плевать на деньги, плевать на славу и почести. Его не интересовало ничего, кроме ЦЕЛИ — его единственной, великой и несбыточной мечты. Того, ради чего он поддерживал в себе жизнь все эти века, пусть даже и Темной Магией.
Потому что, в отличие от потомков, проклинающих его за расточительство, старик помнил нечто гораздо более важное, чем все материальные блага мира вместе взятые.
Старик помнил, каково это — летать.
— Дед! Дед! — хромающий на одну ногу худосочный юноша с необычайной для него скоростью передвигался по коридору, спеша в центральную залу. Сначала он бежал, опираясь на трость, потом отбросил ее и захромал чуть ли не в припрыжку.
— Что ж ты так кричишь… — поморщился старик, зябко кутаясь в объемистую черную робу.
— Там… там… — хромый юноша, наконец, добежал до огромного, потемневшего от древности трона, схватился за подлокотник и согнулся в три погибели — то ли кланяясь, то ли пытаясь отдышаться. — Дед, там… Чучело…
Старик вдруг подался вперед — слишком резко для трехсотлетнего полутрупа.
— Что Чучело?
— П-повернуло голову… на север…
Опираясь о подлокотник, старик поднялся — с трудом, борясь со слабостью и дрожью в коленях. Тонкие ноздри его дрожали, бледная, похожая на папирус, кожа покрылась нездоровым румянцем…
— Что ты несешь?! Уж не выпил ли ты чего на ночь глядя, Теренс?
Юноша яростно замотал головой.
— Нет… Я спал… как всегда в своей комнате, рядом с Башней… И вдруг… жуткий скрежет… Я проснулся, подумал, может это ставня опять сорвалась с петель, пошел проверить… а там… чучело… Дракон… он дышит, дед… и башка свернута… на север…
Не дослушав, старик сорвался с места, поковылял, опираясь на плечо Теренса, в сторону, откуда тот явился.
— Этого не может быть… — бормотал он себе под нос. — Столько лет… я ведь думал, они уже все повымерли, эти Проклятые…
— Может, Дракон испортился и среагировал на какую-нибудь ерунду?
— Нет. Некромагия все еще сильна — пока я жив, во всяком случае… И если тебе не померещилось… это действительно случилось. Но если померещилось… Клянусь, Теренс, я не посмотрю на то, что ты мой правнук и отправлю летать над морем — без всяких крыльев.
Хромой фыркнул.
— Праправнук, если уже на то пошло. И нет, не померещилось.
Вместе, помогая друг другу, старик и юноша дошли до разваливающейся винтовой лестницы, поднялись, вздыхая и останавливаясь, до самого верха — до смотровой башни с узкими, слепыми оконцами.
И остановились на пороге, с одинаковым изумлением вбирая в себя открывшуюся их глазам невероятную картину.
— О да… Это снова она, — старик вдруг почувствовал слабость, закачался и присел на скамью у входа, вглядываясь в установленную на широком постаменте мумию дракона.
Огромный, черный, и явно мертвый, подпертый со всех сторон кольями и щепами, дракон будто бы ожил — повернул голову в сторону одного из оконец и, вытягивая шею, широко раздувал ноздри…
— В прошлый раз ты еще не родился… — проговорил наконец старик глухим голосом, не сводя с мумии глаз. — Я пытался забрать ее… твоему отцу.
— Ты рассказывал, — нетерпеливо перебил Теренс, явно горя желанием что-то делать.
— Не перебивай! Тогда твой отец слишком долго думал, не желая терять силы даже ради Великой Цели, а когда надумал… было уже поздно. Мы не успели…
— Помню — ее забрали для короля, и девушка выбросилась в окно — так сильно не хотела ложиться с этим ублюдком… Но я ж не собираюсь долго думать — я согласен…
— С тобой другая проблема… — старик снова поднялся, добрался до стола с разложенными на нем картами и принялся настраивать похожий на астролябию прибор. — Ты юн… и слаб здоровьем… Чтобы зачать дитя и так нужно много времени… а с тобой… Боюсь мы не удержим девчонку до того времени, как ты успеешь ее обрюхатить… а уж если будет сопротивляться…
— Чушь! — Теренс тоже вскочил на ноги. — Я справлюсь, вот увидишь! Мы… мы уболтаем ее, задарим богатствами… Любая самка согласится родить дракона на таких условиях!
Старик горько хохотнул…
— Какими богатствами? Ты забыл, что я только на словах «Великий Моррах»…
Юноша сник.
— Я не хочу никого насиловать, дед… Даже ради сына-Дракона.
— Знаю… — смягчился старик. — Поэтому мы будем действовать… по-другому.
— Как?
— Скоро узнаешь, Теренс. А сейчас… — не договорив, он подковылял к голове Дракона, — помоги мне…
Вместе они установили «астролябию» в направлении поворота головы мертвого чудовища. Старик записал на клочке бумаги координаты, вернулся к картам и, нацепив очки, принялся шарить по ним треугольной линейкой.
— Что «сейчас»?
— Сейчас, главное… успеть забрать ее — до того, как ее заберут… другие. Или с ней случится еще какая-нибудь беда — как было с той несчастной из мира Дев, с которой господин все же лег, не поверив в сказки о Проклятых…
— А что с ней было? Этого ты мне не рассказывал.
Старик поднял на секунду на него глаза поверх очков.
— Лорд Феррес потерял силы. И в гневе убил свою наложницу.
Юноша ахнул, а старик, наконец нашел то, что искал. Постучал костяшками тонких пальцев по столу.
— Что ж… Дело усложняется, дорогой праправнук. И для Его Величества, и для нас.
— Почему?
Старик устало опустился на стул, снял очки и потер переносицу.
— Потому что Лорд Варгос, внучатый племянник короля и Повелитель Валлиорской Долины, невероятно силен, очень опасен и… совершенно непредсказуем.
Глава 9
Большую часть дороги я проспала. Измотанная происшествиями и сильными эмоциями, просто свалилась без сил на мягкое сиденье кареты и уснула — глубоко и без сновидений.
Проснулась уже на рассвете — отдохнувшая, укрытая и устроенная на чьем-то колене. С треском потянулась и открыла было рот, чтобы зевнуть, но тут же напряглась, чувствуя, как на моем плече сжимается чья-то рука.
— Когда ты сделала вот так в прошлый раз, то чуть не свалилась мне под ноги, — сухо сообщил сверху знакомый голос.
Я резко закрыла рот. Надо же, забыла, где я… И с кем. И кем меня здесь считают.
— Можете больше не держать, — так же сухо сообщила я, и рука на моем плече немедленно убралась, позволяя подняться и сесть. — Вообще не понимаю, зачем такие церемонии с… как вы меня назвали в последний раз? А то я уже путаюсь…
Я все же не удержалась и зевнула — во весь рот, еле успев прикрыть его рукой. Губы пересохли, и я быстро облизнула их, чтоб смочить.
Когда закончила тереть глаза и потягиваться, глянула на Огненного Лорда, успевшего снова отсесть от меня на противоположное сиденье. И чуть не вскрикнула от испуга — до того голодным, обжигающе-напряженным был его взгляд. Мне даже стало его немного жаль — меня-то ведь он удовлетворил… а сам — вон как страдает. Я мельком глянула на его пах, но там все было закрыто плащом и грубыми, мешковитыми штанами. Ничего не видать.
Но ведь, стояк же, наверняка… Вон как дышит, раздувая ноздри и оголяя верхний ряд зубов…
А может, помочь? — мелькнула шальная мысль. Не обязательно же секс, раз он для него со мной опасен… Можно ведь как-нибудь… по-другому. Рукой, допустим. Глядишь и оттает мой «господин». Подобреет… передумает меня всяким Инквизиторам на допросы отдавать.
От воспоминания о твердо-бархатистом органе — о том, как прекрасно он скользил у меня вдоль живота, во рту еще больше пересохло, и я отвела взгляд в окно, насильно заставляя себя не кусать губы, не облизываться и вообще не думать в неправильную сторону. Потому что, если он сейчас меня подозревает в подставе — при том, что я вовсю отбивалась и пыталась избежать контакта — стоит мне проявить хоть чуточку инициативы, он точно решит, что я засланный казачок.
Только это тебя и останавливает? — плюнул мне в душу некто язвительный. А ничего, что этот гад со своим слугой обсуждал, как тебе присунуть собирался? А потом заявил, что больше ценности ты для него не имеешь? Ничего?
Вот и пусть теперь сам с собой забавляется — своей же рукой.
А я лучше в оконце посмотрю — какие там в этом мире еще пейзажи имеются, кроме пыли и навоза с соломой? Возбужденного самца, в конце концов, можно в каждом троллейбусе встретить, а другие миры на дороге не валяются.
Пейзажи оказались весьма радующие глаз.
Во все стороны, куда только проникал взгляд, растянулась широченная, разбитая на огороженные поля и виноградники долина — именно что долина, судя по высившимся вдали заснеженным горам.
Будто на иллюстрации к туристической рекламе какой-нибудь Новой Зеландии, с гор сбегала, шумя водопадом, бурная река, а по обе стороны ее спускались в низину деревушки — живописные и утопающие в зелени, как и все вокруг.
Поражали пейзажи не столько своей живописностью, сколько невероятно резким контрастом со всем, что я видела с момента своего пленения до сих пор. Будто некая высшая сила взяла в руки метлу и разом смахнула куда-то всю грязную солому с конским навозом, а вместе с ней всякую другую мерзость — чепчики, протухшее мясо и невольничьи рынки с вибраторами на батарейках.
Будто с глаз моих вдруг сорвали черно-белые очки и показали истинные цвета этого мира. Фантастически яркие, насыщенные, будто изнутри подсвеченные нежно-розовыми лучами рассвета и переливом утренней росы.