Находясь в резерве армии, дивизия проводила несколько частных наступательных боев в особо трудные моменты обстановки в Сталинграде. В этих случаях нас активно поддерживала армейская артиллерия. В таких наступательных операциях больших территорий мы не захватывали, бои шли за отдельные опорные пункты. Однако к участку нашего наступления противник стягивал резервы, сосредоточивал танки и артиллерию, что в какой-то степени облегчало борьбу непосредственным защитникам города.
После двух-трех дней боя, с установлением относительной стабилизации обстановки, дивизия снова отходила в резерв.
5 октября около 18 часов позвонил командующий армией М. С. Шумилов и спрашивает:
— Иван Ильич, чем занимаешься?
— Сейчас думаю пить чай, товарищ командующий.
— Если чай хороший, то это приятное занятие, — говорит Михаил Степанович. — А что бойцы дивизии делают?
— Собираются тоже ужинать, а потом и отдохнуть.
— Да, это все хорошо, — вздохнул командарм. — Но сделать надо вот что, товарищ Людников. С наступлением темноты дивизию необходимо вывести в район переправ через Волгу у Бекетовки, чтобы за ночь всю переправить на остров Сарпинский. Отдашь распоряжение и сейчас же о комиссаром приезжайте сюда и здесь на месте получите все организационные указания.
По пути в штаб армии мы с Николаем Ивановичем Титовым высказывали разные предположения по поводу столь срочного отвода дивизии. Одно лишь было ясно, что не для отдыха, а чтобы ввести в бой на другом участке фронта. Я знал, что В. И. Чуйков назначен командующим 62-й армией. Он хорошо знает нашу дивизию, и, может быть, по его просьбе нас передадут в 62-ю армию. А возможно, и в штабе фронта что-нибудь придумали для нас?.. На войне всего ожидать можно.
Начальник штаба армии полковник И. А. Ласкин вручил мне распоряжение штаба фронта; 138-я стрелковая дивизия переходит в резерв фронта, переправляется на левый берег Волги и располагается в лесах восточнее заводской части Сталинграда.
За ночь дивизия переправилась на остров Сарпинский. Части разместили в рощах, чтобы бойцы могли спокойно отдохнуть до вечера.
Утром с Н. И. Титовым мы прибыли на КП армии с докладом Военному совету о прибытии дивизии на остров. Нас приняли командарм М. С. Шумилов, члены Военного совета З. Т. Сердюк и К. К. Абрамов. Они выразили благодарность воинам дивизии за ратные дела и пригласили нас к столу. За завтраком мы выпили по чарке и затем отправились к берегу Волги на катер. Такое теплое прощание не всегда бывало. Мы это восприняли как дань уважения всему личному составу дивизии за мужество и героизм. Возвратившись на командный пункт, я решил отдохнуть. Чтобы не беспокоить своих помощников, попросил оперативного дежурного разбудить меня в случае чего и уснул на походной бурке.
Но не успел проснуться, как подошел Шуба и спросил:
— Что будем делать дальше? — Печенюк и Гуняга уже по нескольку раз звонили и спрашивали по этому поводу.
— Хорошо, соберите командиров и комиссаров, чтобы всем сообщить, что будет дальше, — сказал я.
На совещании прежде всего была обрисована обстановка в Сталинграде. А она в первых числах октября была здесь чрезвычайно сложная и тяжелая. После захвата немцами Орловского выступа и заводских поселков, бои подошли непосредственно к территории сталинградских заводов. Врагу удалось также овладеть частью центра города и выйти к Волге в районе пристани Купоросное, что в значительной степени осложнило связь с левым берегом реки. Ограниченность территории, занимаемой нашими войсками, очень затрудняла организацию обороны.
Вся глубина обороны 62-й армии простреливалась артиллерией, минометами и пулеметами. Передвижение даже мелкими подразделениями было возможно лишь непосредственно вдоль берега Волги и только ночью.
Вопреки чрезвычайным трудностям соединения и части 62-й армии продолжали упорно обороняться и в ожесточенных уличных боях перемалывать живую силу и технику врага.
Рассказав о положении в Сталинграде, я сообщил собравшимся, что дивизии предстоит совершить ночной марш и сосредоточиться в районе Цыганская Заря — Рыбачий. Район сосредоточения дивизии удален от переднего края сражающихся войск в Сталинграде на 12–15 километров. Все говорило о том, что и нам, наверное, придется воевать в Сталинграде.
Это было 6 октября. Позднее я узнал, что 5 октября из Ставки Верховного Главнокомандования на имя командующего Сталинградским фронтом пришла телеграмма следующего содержания: «Требую, чтобы вы приняли все меры для защиты Сталинграда. Сталинград не должен быть сдан противнику, а та часть Сталинграда, которая занята противником, должна быть освобождена. Сталин»[9].
7 октября утром в штаб дивизии приехал заместитель командующего Сталинградским фронтом генерал-майор Советников. Он весь день знакомился с тем, что в дивизии есть и в чем она нуждается. В результате подробного изучения генерал Советников пришел к выводу, что дивизия имеет мужественный, храбрый состав. Но он очень малочислен. Стрелковые роты имеют по 15–20 человек, то есть 20 процентов их штатного состава, а в артиллерийском полку только 25 процентов орудий (против нормы), средств связи настолько мало, что трудно установить связь со всеми частями, несмотря на короткие расстояния между ними. Дивизии необходимо пополнение как в людях, так и в технике. Генерал Советников выслушал все наши просьбы и перед отъездом из дивизии пообещал сегодня же доложить обо всем Военному совету фронта.
На второй день меня вызвали в отдел укомплектования штаба фронта, где сообщили о возможном пополнении. Это подняло настроение.
Отдел кадров был щедрым. Почти на пятьдесят процентов удовлетворил нашу заявку на командный и политический состав. Остальная часть офицеров должна прибыть с маршевыми ротами.
Сложность обстановки продолжала нарастать. Хотя мы и находились на левом берегу Волги, но расстояние, отделяющее нас от Сталинграда (всего десять километров, близость переднего края и сильных боев в городе), не выключало нас из боевой действительности, мы продолжали жить боем.
Беседую с командирами, комиссарами и начальниками штабов полков. Но особенно меня интересуют разговоры с командирами батальонов. Обстановка заставляет полагать, что нам предстоит вести ожесточенные бои в городе. Основная тема нашего разговора состоит в том, что на степных просторах между Доном и Волгой, несмотря на ожесточенность боев, управление частями и подразделениями организовать было проще, там правофланговый солдат полка мог видеть левофлангового солдата своего полка, а командир полка видел одновременно бой на всем участке полка. А в городе каждый солдат должен самостоятельно уметь воевать, так как он часто может оказываться в изоляции от своих боевых товарищей, в этом существенная и главная особенность тактики боя в условиях города.
Забегая несколько вперед, хочу рассказать о сержанте Иване Злыдневе из 344-го стрелкового полка, начальнике гарнизона второго этажа одного из домов. При моем посещении этого гарнизона он доложил:
— Начальник гарнизона сержант Злыднев.
— А где же ваш гарнизон?
— Товарищ полковник, утром в моем гарнизоне нас было три человека. Но после десятой атаки я остался один, двоих раненых перенес в подвальное помещение дома. Их оттуда эвакуировали на медпункт. Но оружие раненых осталось в бою. Видите, вон там ручной пулемет, а вон там винтовка, — показал мне сержант, — у меня автомат. И в зависимости от того, откуда и какой силы пойдет противник, я веду огонь из пулемета, винтовки или автомата. Пусть противник думает, что наша огневая позиция не обессилена и гарнизон всегда готов к бою.
Вот это и есть пример правильной тактики городского ближнего боя и стойкости советского воина.
Сегодня был в 344-м стрелковом полку. Им уже больше полумесяца командует полковник Д. А. Реутский.
— Ну, как дела, Дмитрий Александрович? Что нового и каково настроение командира полка?
— Новое для меня то, что я, кажется, понял мои обязанности командира полка в настоящей войне и думаю, что дальше все пойдет лучше. Что же касается моего настроения, то оно определяется настроением воинов. Я хорошо познакомился с людьми, они имеют отличную боевую практику, стойко держат себя в бою, у всех бодрое настроение, непреклонная вера в нашу победу над фашизмом. Прислушиваясь к тому, что творится в Сталинграде, ветераны-солдаты, улыбаясь в «гвардейские усы», говорят: «Если нам будет дано право оборонять Сталинград, мы постараемся вывернуть фрицам души наизнанку». Точно такое настроение и у меня. Одно только неважно — людей в полку маловато, необходимо пополнение.
— Да, народ у нас замечательный, когда вы получите пополнение, надо организовать так воспитательную работу по передаче боевого опыта, чтобы новички в короткий срок усвоили и впитали боевые традиции дивизии и стали такими же, как и наши «старые» воины.
Когда возвратился в штаб дивизии, Василий Иванович Шуба доложил, что получено распоряжение штаба фронта приготовиться к приему пополнения. Первая партия в несколько маршевых рот прибудет уже этой ночью.
— А наряды на оружие есть? — поинтересовался я.
— Пока нет, — ответил подошедший Тычинский.
— Надо немедленно и активно хлопотать оружие, — сказал я ему. — Здесь обстановка сложней той, которая была на Дону, и нехватка оружия может создать для дивизии большие неприятности. А вам, товарищ Шустов, — сказал я своему заместителю по тылу, — ко времени прибытия пополнения надо подготовить хороший обед. Неважно, что он будет даже в середине ночи. Дать каждому по сто граммов фронтовых. И обязательно курево, нашей русской махорки, она лучше греет.
— Товарищ полковник, мы же сейчас не на передовой, — взмолился прижимистый Шустов. — И такая роскошь не положена.
— Знаю, знаю, что не полагается, а вот пополнение нужно принять достойно. К тому же, говорят, у вас есть кое-какой запасец. Вот и растрясите его.