— Где вы находитесь? — был его первый вопрос.
— На 74-м разъезде.
— А разъезд где?
— А вот разрушенное здание.
Начальник автобронетанкового отдела армии прошелся вокруг развалин железнодорожного разъезда, поднял обломок кирпича со следами копоти, осмотрел его со всех сторон и сокрушенно вздохнул.
— Да, много разрушений терпим от гитлеровцев. А сколько еще будет, — проговорил он раздумчиво. — Но ничего, выдюжим. И все отстроим заново. Лишь бы врага изгнать с родной земли.
Через некоторое время прибыл ко мне заместитель начальника штаба армии по политчасти. Он тоже был удивлен большими разрушениями вокруг. И похвалил за стойкость, с которой подразделения дивизии отстаивали 74-й разъезд.
По показаниям пленного немецкого солдата, перед фронтом нашей дивизии исходное положение для наступления занимали все полки 297-й пехотной дивизии, усиленные тремя батареями шестиствольных минометов и сорока танками, которые располагались группами по балкам.
Начальник разведки дивизии майор Батулин пытался выяснить и сроки наступления противника, но солдат сказал, что он их не знает. Об этом я доложил командующему армией Шумилову. Михаил Степанович усомнился в достоверности того, о чем я доложил, потому что ранее эта дивизия перед фронтом 64-й армии не отмечалась. Поэтому он дал указание еще раз проверить через «языка», кто находится перед нашим передним краем и доложить о готовности отразить атаки новой дивизии противника.
Оборонительные работы шли во всех частях и подразделениях, все делалось для того, чтобы противостоять любым натискам врага. Саперы дивизии, работая днем и ночью, установили несколько тысяч противотанковых мин на танкоопасных направлениях. Были восполнены потери техники в предыдущих боях.
Более чем за месяц ожесточенных боев на Дону и на дальних подступах к Сталинграду, на совершенно открытой местности, везде доступной для танков, личный состав дивизии научился стойко обороняться, проявляя чудеса храбрости и самоотверженности, подлинного героизма.
Ночь на 23 августа была немного беспокойнее обычного, командиры полков Печенюк, Маслов и Гуняга, майор Батулин несколько раз докладывали, что делается в стане врага. Обстановка предвещала жаркий бой.
Так оно и случилось. Едва солнце поднялось из-за горизонта, как степь наполнилась артиллерийскими разрывами, гулом самолетов и воем авиабомб. В 4.30 два вражеских пехотных полка при мощной поддержке танков атаковали полк Печенюка и 18-й учебный батальон и повели наступление на северо-восток от 74-го разъезда. Для отражения атаки противника на этот участок был сосредоточен огонь артиллерии, поддерживавшей полк Маслова, и всех орудий дивизии. Докладывая командованию обстановку, я одновременно попросил дать несколько залпов из катюш. Михаил Степанович Шумилов разрешил дать два залпа.
— Сергей Яковлевич, готовь цели, по которым надо дать огонь, — сказал я начальнику дивизионной артиллерии.
Цели ползли по полю боя, надо было лишь определить их координаты. Через несколько минут команды на открытие огня пошли командирам эресовских полков. Реактивные снаряды были положены хорошо и задержали продвижение танков и пехоты противника. Части дивизии, и особенно полк Печенюка и учебный батальон, оказали ожесточенное сопротивление превосходящим силам врага.
Батальон под командованием старшего лейтенанта Бабыкина сражался исключительно героически и, несмотря на потери, стойко оборонял свои позиции и ни на шаг не отступил. Противник, более чем в пять раз превосходящий в живой силе и технике, несколько раз пытался атаковать бабыкинцев, но всякий раз вынужден был откатываться, оставляя на поле боя убитых и раненых. В течение шести часов отражались атаки врага, и только когда старший лейтенант Бабыкин, комиссар батальона политрук Федоров, многие бойцы и командиры пали на поле брани, фашистам удалось занять район обороны батальона. Прорвавшись, противник стал развивать наступление дальше и окружил командный пункт полка. Работники штаба полка были подготовлены к отражению вражеской атаки. Командир полка майор Печенюк в это время находился на наблюдательном пункте, который был отрезан от штаба. Офицеры штаба полка под командованием его начальника старшего лейтенанта Лапшина, бойцы комендантского взвода, саперы и связисты проявили мужество и отвагу, отразив одну за другой несколько атак гитлеровцев. И только с наступлением темноты, по приказу Печенюка отважные командиры и бойцы забрали с собой раненых, вышли из окружения и присоединились к своим подразделениям.
Стойко сражался и первый батальон этого полка. Перед ним на поле боя лежало много убитых и раненых гитлеровцев. Однако и батальон понес потери, был тяжело ранен командир батальона старший лейтенант Учава, убит комиссар старший политрук Боков. Бой за район 74-го разъезда 23 августа продолжался шестнадцать часов. За это время противник понес большие потери в живой силе и технике. Было сожжено 10 танков, из которых пять бойцы подожгли бутылками с горючей жидкостью.
Противник трижды атаковал превосходящими силами пехоты, поддержанными танками, и батальон старшего лейтенанта Г. Ф. Сигоненко. Но под сильным, хорошо организованным огнем из стрелкового оружия и пушек враг всякий раз отступал. Бойцы батальона при этом захватили у противника четыре пулемета и троих гитлеровцев взяли в плен.
Автоматчик Т. Ф. Садовников, занимая выгодную позицию, уничтожил двадцать вражеских солдат и одного офицера. Раненный во время боя на этом участке командир орудия Сиваков заявил политруку батареи, когда тот хотел вывести его с поля боя:
— Никуда я от своего орудия не уйду, за свою пролитую кровь я отомщу фашистским мерзавцам сам, сейчас же, — и продолжал командовать расчетом орудия до конца сражения.
Эти боевые эпизоды говорят о мужестве и беспримерной стойкости воинов.
Во второй половине дня 23 августа большое облако дыма от горевшего Сталинграда было видно на расстоянии около шестидесяти километров в районе обороны дивизии. Вечером этого же дня до нас дошли сведения, что фашисты особенно жестокой бомбардировке подвергли центральную часть города и заводские районы, включая Тракторозаводский. Все вокруг рушилось и горело. Горе и смерть вошли в десятки тысяч сталинградских семей. Дым пожарищ Сталинграда, информация всего личного состава об обстановке в городе еще больше ожесточали весь личный состав дивизии.
В течение 24 августа противник неоднократными атаками пытался прорвать нашу оборону, но дивизия, усиленная двумя артиллерийскими полками и полком катюш, успешно отразила их все. В ходе боя я неоднократно разговаривал с командирами полков Масловым, Гунягой и Печенюком, которые докладывали, что фашисты наступают не особенно густыми цепями, видимо, в боях 23-го августа они понесли большие потери.
Генерал Ганс Дёрр о событиях юго-западнее Сталинграда пишет: «4-я танковая армия… в полном составе сосредоточилась в районе Абганерово и вынуждена была перейти к обороне, что явилось следствием недостатка сил и в первую очередь танковых и моторизованных соединений. Стало ясно, что 4-я танковая армия без дополнительно выделенных в ее распоряжение сил не сможет продвигаться дальше. 6-я армия передала две дивизии (24-ю танковую и 297-ю пехотную) 4-й танковой армии»[7].
Получив подкрепление, 4-я танковая армия пыталась решить задачу выхода на правый берег Волги в районе Красноармейска, но была остановлена нашими войсками.
Г. Дёрр продолжает: «Армия остановилась всего в 20 км от Волги: снова наступил решающий момент не только для действий 4-й танковой армии, но и для всей битвы за Сталинград».
Уместно сказать несколько слов и о темпе наступления противника, свидетельствующем о сильном сопротивлении наших войск, ведущих ожесточенные бои юго-западнее Сталинграда. Во второй половине дня второго августа 1942 года противник танками захватил Котельниково. В результате многочисленных и ожесточенных боев от Котельниково до Тингуты (120 километров) 4-я танковая армия противника наступала 26 дней, в среднем 4,6 километра в сутки. Такой темп продвижения, к тому же танковой армии, конечно, не успех.
Отмечая хорошие боевые действия дивизии в районе разъезда 74-й километр, Военный совет 64-й армии 23 августа 1942 года всему ее личному составу объявил благодарность.
С 25 по 29 августа противник занимал рубеж, на котором был остановлен нашими частями, производил перегруппировку и активно вел разведку. Самолет-разведчик «фокке-вульф» с утра до вечера «висел» над полем боя. С ним наши бойцы вели борьбу. Особенно меткий огонь из пулемета по самолету вел сержант Смышляев.
Разведчик был серьезно поврежден, быстро пошел на снижение и сел на поле в расположении своих войск, не дотянув до аэродрома. Стрелки очень сожалели, что он не упал на нашей стороне.
По всем признакам перегруппировок, происходивших в стане противника, можно было предполагать, что он готовится к наступлению. Но мы не знали, где ожидать удар. Активная работа разведки не давала ответа. Командарм М. С. Шумилов неоднократно предупреждал меня о возможном наступлении врага, интересовался нашей готовностью достойно отражать атаки. Подполковник Шуба держал постоянную связь с соседями: 29-й и 204-й стрелковыми дивизиями. Обменивались «последними» данными о противнике со штабом армии, но ответа на вопрос — «где и когда» — не было.
Враг произвел перегруппировку и к исходу 28 августа сосредоточил ударную группировку: 14-ю, 24-ю танковые и 29-ю моторизованную дивизии 48-го танкового корпуса немцев. 2-ю и 20-ю пехотные дивизии 6-го румынского армейского корпуса. Ночью на 29 августа противник вел разведывательные поиски, и наши воины были особенно бдительными. С рассветом я отдал распоряжение о готовности к отражению атак врага.
29 августа с восходом солнца противник при сильной авиационной и артиллерийской поддержке перешел в наступление на участке 126-й стрелковой дивизии и правого фланга 29-й стрелковой дивизии. Главный удар наносил в направлении Зеты. Перед фронтом же нашей дивизии враг проявлял лишь огневую активность стрелковым оружием и производил изредка огневые налеты артиллерии по частям первого эшелона. По нашим огневым артиллерийским позициям, командному пункту, средствам управления и тылам дивизии противник совершил пятнадцать авиационных налетов, в которых участвовало в общей сложности до пятисот самолетов. Вражеские самолеты буквально весь день «висели» над боевыми порядками дивизии. И мы понесли немалые потери в людях, технике, боеприпасах и горючем.