Захарий тотчас загорелся идеей:
— Есть ли шанс, что «Ибис» войдет в их число, сэр? Мы стоим без дела, и я бы очень хотел поддержать наших отважных солдат и моряков.
Мистер Бернэм улыбнулся и потрепал его по плечу:
— Ваша горячность делает вам честь, Рейд! Мысль об «Ибисе» меня посещала. Я попробую замолвить словцо, но ничего не обещаю. Все, даже парсы, жаждут предоставить свои суда, так что вклиниться будет непросто.
В последующие дни Захарий весь извелся. Уж так ему хотелось поучаствовать в походе, что он даже не мог сосредоточиться на постройке нового склада мистера Бернэма. Никаких новостей не было до того дня, когда истек срок ультиматума. А в полдень на стройплощадке появился улыбающийся мистер Бернэм и сообщил потрясающую весть: наступление британских войск начнется через день-два, «Ибис» включен в список шести вспомогательных кораблей, отбывающих вместе с эскадрой. Его задача — подвоз боеприпасов и прием на борт тяжелораненых.
От радости Захарий ошалел. Мог ли он мечтать, что своими глазами увидит этакое зрелище, как морской бой!
— А вы, сэр, отправитесь в поход?
— О да, — гордо сказал мистер Бернэм. — Я буду на «Уэлсли». Коммодор Бремер пригласил меня на свой флагманский корабль. Это большая честь.
— Спору нет, сэр, но вам просто воздают должное. А что миссис Бернэм? Останется на «Анахите» в гонконгской бухте?
— Да, она будет здесь. Коммодор советует торговым кораблям перебраться к Ша Чау, но я думаю, он излишне осторожен. По-моему, тут совершенно безопасно.
— Конечно, вы правы, сэр.
Мистер Бернэм глянул на карманные часы и хлопнул Захария по спине:
— Ну что ж, ступайте, Рейд, сейчас на «Ибисе» дел невпроворот.
Весь в жажде деятельности, Захарий поспешил на шхуну, однако там его поджидала маленькая неприятность. Первый помощник-финн, рубашка которого была забрызгана кровью, встретил его на палубе, прижимая компресс к запрокинутому лицу. Врезался в распахнутую дверь каюты, пояснил он, упал и, похоже, получил сотрясение; во всяком случае, службу нести не может.
У Захария возникло подозрение, что помощник просто надумал предлог, чтобы слинять с корабля; он рассчитал финна и велел ему тотчас освободить каюту.
Искать замену было некогда, но Захарий не дал остыть своему энтузиазму, решив, что вдвоем со вторым помощником они вполне справятся.
Вечером накануне выхода капитан Ми вызвал к себе Кесри для ознакомления с боевым планом. На столе лежала большая карта оборонительных укреплений в низовьях Жемчужной реки.
Восстановленные и новые фортификации были помечены красной тушью, и оттого район Тигриной пасти выглядел пиршеством алого цвета. Давеча уничтоженные форты Чуенпи и Тайкока отстроены заново, сказал капитан, через фарватер вновь протянуты цепи, кое-где в дно вбиты колья, препятствующие проходу кораблей.
Наиболее грозные укрепления возведены на острове Северный Вантун, расположенном посреди Тигриной пасти между Чуенпи на востоке и Тайкоком на западе. Остров ощетинился пушками: одна батарея развернута на восток, вторая смотрит на запад, третья занимает позицию на горном хребте.
Капитан и еще несколько офицеров совершили вылазку, с палубы «Немезиды» осмотрев фортификации Северного Вантуна. Выглядели они внушительно: еще месяц назад на острове было всего несколько дюжин пушек, а теперь их число возросло до двух сотен, изумляла уже сама переброска стольких орудий за очень короткий срок.
Но вот какая штука, сказал капитан: к югу от мощно укрепленного Северного Вантуна расположен остров поменьше, Южный Вантун. Он на расстоянии орудийного выстрела от своего северного соседа, но китайцы, бог знает почему, его не заняли и там не оборудовали позиции. С тактической точки зрения это грубейший просчет: захват Южного Вантуна обеспечит рычаг, который взломает всю оборону Тигриной пасти. Посему боевой план английских войск предписывает первым делом занять этот остров.
Бенгальские волонтеры с полным составом обозников и всем снаряжением вновь отправятся на корабле «Назарет Шах». Вероятно, боевые действия продлятся дни, а то и недели, сипаям следует подготовиться к долгому пребыванию на корабле.
— Нынче без вариантов, хавильдар, — сказал Ми. — Что бы там ни было, потом нас ждет Кантон.
Утром гонконгскую бухту накрыла буря взволнованного ожидания. Все — купцы и ласкары, судовладельцы-парсы и китайские лодочники — понимали, что наступает судьбоносный момент. Когда пришла пора боевым кораблям поднять паруса, череда английских торговых судов, украшенных вымпелами и британскими флагами, покинула гавань и выстроилась этаким почетным караулом: на палубах толпились пассажиры — одни выкрикивали здравицы, другие шептали молитвы, — на мачтах гроздьями висели матросы, желавшие проводить эскадру.
Возглавляли конвой три линкора, «Уэлсли», «Мелвилл» и «Бленхейм», с семьюдесятью четырьмя пушками, следом шли фрегаты «Друид» с сорока четырьмя и «Юпитер» с двадцатью четырьмя орудиями. Провожая сей величественный строй, зрители вопили, точно на регате.
Вспомогательные и транспортные корабли подняли якорь последними. На выходе из бухты их сопроводили «Куин» и «Мадагаскар», в кильватер которым встали торговые суда, перебиравшиеся в безопасный приют острова Ша Чау. «Анахита» была в числе немногих кораблей, оставшихся в гонконгской бухте.
Погода выдалась чудесная, было свежо, но не зябко, небо сияло синевой, и под устойчивым ветром корабли шли резво. Захарий впервые направлялся к устью Жемчужной; он уже повидал впечатляющие ландшафты китайского побережья, но сейчас был сражен грандиозностью открывшегося вида: река уподобилась огромной лазоревой долине, раскинувшейся меж серовато-зеленых гор.
Сборный пункт был назначен в миле от острова Южный Вантун. Вспомогательные суда прибыли на место, когда там уже началась подготовка к атаке. Боевые корабли выстроились уступом во главе с флагманом и двумя линкорами. За ними встали фрегаты, боты и канонерки. Поддержкой парусникам были три парохода с мощным вооружением.
Строй этот напоминал наконечник стрелы, нацеленной на форты Северного Вантуна, сам же остров походил на сфинкса, развернувшегося к британской эскадре; на макушке его уселась крупная батарея с уже открытыми бойницами, откуда выглядывали пушечные рыла, а возлежал он в неразрывном кольце укреплений, охватывающих все склоны, мысы и вершины Тигриной пасти.
С квартердека «Ибиса» Захарий имел хороший обзор приготовлений к атаке. Три парохода деловито шныряли меж заякоренных кораблей, и только «Немезида», занявшая позицию на острие удара, была неподвижна. Вокруг нее теснилась дюжина буксиров, выгружавших солдат и боеприпасы, за кормой стояла связка ботов, готовых к буксировке.
На закате из высокой трубы «Немезиды» вырвалось густое облако черного дыма, зашумели паровые котлы, и корабль вздрогнул, точно скаковая лошадь на старте, жующая удила, а потом вдруг с места рванул и, таща за собою три бота, устремился к островку, отделенному от Северного Вантуна неширокой полосой воды.
Если б не пара маленьких взгорков, крохотный Южный Вантун можно было принять за отмель. На фоне своего величавого северного соседа он съежился, точно мышь перед котом.
Едва «Немезида» пришла в движение, две китайские батареи — на высотках Северного Вантуна и в форте Хумэня на другом берегу реки — одновременно открыли огонь. Первые ядра легли мимо, и, прежде чем китайские пушкари поправили прицел, «Немезида» достигла островка, ткнувшись носом в берег, прикрытый взгорком.
Батареи еще вели бессмысленный огонь, но высадка уже состоялась, и синяя форма артиллеристов тотчас расцветила унылые холмы.
Захарий приник к окуляру подзорной трубы. В бывшем корабельном плотнике взыграл профессиональный интерес к тому, как оно все устроено и из чего состоит. Представшая глазам картина завораживала: две сотни человек работали невероятно слаженно, точно осы, строящие гнездо.
Оружейники привезли с собою кипу джутовых мешков и теперь насыпали в них береговой песок. Заполненные мешки по цепочке передавали в седловину, разделявшую два островных взгорка. Там офицер королевской артиллерии, стоя в укрытии склона, руководил возведением брустверов.
Тем временем пушкари выгрузили с парохода разобранные орудия: сначала огромные медные и чугунные стволы, каждый весом не меньше полутонны, затем колеса и станины лафетов. Разрозненные части пушек соединились с удивительной быстротой, и еще до захода солнца на берегу встала небольшая батарея.
Все это время китайские орудия усиливали огонь, ядра били по острову, но артиллеристы, работавшие под прикрытием холма, ничуть не пострадали.
Спустилась ночь, и Тигриная пасть превратилась в громадную панораму огней. Близлежащие мысы мерцали кострами, на которых китайские войска готовили ужин. Орудия Северного Вантуна не смолкали, и во тьме островные высоты смотрелись жерлами вулканов, неустанно изрыгающими огненные языки.
На укрытой холмами части Южного Вантуна тоже всю ночь мигали огни — индийские и английские пушкари продолжали обустраивать огневую позицию. Рассвет показал, что с работой они справились успешно, ибо в седловине меж двух взгорков вырос бастион, защищенный основательным бруствером из мешков с песком, — три гаубицы, две восьмифунтовые пушки и одна медная двадцатичетырехфунтовая. На задах позиции расположилась платформа для запуска ракет Конгрива.
Около восьми утра, когда все речное устье купалось в ярких солнечных лучах, лившихся с безоблачных небес, новорожденная английская батарея заговорила. Поначалу она била с недолетом, ядра врезались в береговой утес, дробя камни и вздымая землю. Но постепенно разрывы поднялись выше и теперь крушили бойницы и зубчатые стены укреплений. Вскоре пушки перешли на стрельбу картечью и шрапнелью, осыпая китайские позиции смертоносным градом. Затем в воздух взвились ракеты Конгрива, начиненные взрывчаткой. Окончание их полета сопровождалось страшным громом. Взрыв порохового погреба вышвырнул огромную шестидесятивосьмифунтовую пушку из бойницы. Зацепившись колесами за край амбразуры, мгновенье она висела над обрывом, а потом, сорвавшись, полетела вниз, оглушительно лязгая в соударениях с утесом, и рухнула в реку, взметнув водяной столб.