покажу тебе пляжи Маль-Серены и сады царицы морской? Там пахнет сочной травой, яблоками и ягодами и ходят прекрасные женщины в легких одеждах, раздуваемых бризом…
Царица Иппоталия, только что вернувшаяся в свою опочивальню, бросила взгляд в окно и насторожилась, увидев сияние чужой белой ауры. Накинула на плечи тонкую накидку и тихо, чтобы никого не потревожить, прошла по своим садам к берегу моря.
Там, взбивая воду длинным хвостом, катался по песку, урча и подгибая лапы, свиваясь кольцами, молодой огромный серебристый змей. Царица подняла брови – ей показалось, что это Гюнтер решил порезвиться, – но любовник был крупнее и очевидно сдержаннее. Да и аура не принадлежала ни ему, ни Луциусу.
Иппоталия подошла ближе, поцокала языком, тихонько и переливчато свистнула. Змей замер, перекатился на лапы и начал отползать в море.
– Ты кто такой? – спросила она со смехом. – Чей ты, змееныш?
Он встопорщил перьевой воротник, чуть приподнялся, изогнув длинное тело дугой и опираясь на передние лапы. Из-под груди его показались изломанные шезлонги.
– Да ты не змееныш, а свиненыш, – с укоризной заметила царица. – Ты только не смей жрать тут никого, в море полно рыбы. А то накажу.
Змей пристыженно и одновременно агрессивно зашипел.
– Ну-ну, не пугай, – сказала Талия успокаивающе. – Или ты меня боишься? Смотри, какая я маленькая по сравнению с тобой. Я ведь совсем не опасная.
Серебристое чудище чуть склонило голову и вдруг насмешливо фыркнуло.
– Видишь ауру? – догадалась морская царица. Похоже, для ночного гостя это стало открытием – он заклекотал, пораженно заморгал третьими веками. Она снова рассмеялась. Мальчик совсем ведь. – Обернись, малыш, а то одуреешь от запаха. Кто тебя одного-то отпустил?
Змей слушал ее зачарованно, поворачивал большую башку то одной стороной, то другой, и голубые глаза его мерцали.
– Красивый, – проворковала царица, – такой большой и красивый… ну же, покажись, милый. Кто ты?
Змеиная шея приобрела явно горделиво-кокетливый изгиб, да и сам обладатель чешуи успокаивался. Она только открыла рот, намереваясь еще что-то сказать, как с небес метнулся второй змей, куда крупнее, рухнул на пляж, поднимая песочную пыль, боднул сородича лбом в бок, что-то раздраженно прошипел – и первый явно нехотя поднялся в воздух.
«Извини, Талия».
– Да ничего, Лици! – крикнула она вслед весело, постояла на берегу еще минутку и медленно пошла обратно.
Интересные дела творятся. Надо будет попытать Гюнтера на предмет его новообретенного сородича.
«Никакой самодисциплины, – бурчал его змейшество, подгоняя ученичка порывами ветра, – никакой сдержанности. Сказал же: лети в Блакорию. По прямой линии! В следующий раз ветер тебя на Туну зазовет, к вулканам, – и туда полетишь?»
«На острове воздух вкус-с-снее», – огрызнулся Люк, с тоской оглядываясь на удаляющуюся, сияющую огнями больших городов Маль-Серену. Чем дальше они улетали от владений царицы, тем светлее становилось в голове.
«Лукас, – твердо прошипел наставник, – искушений стихия дает много. Но она и не прощает ошибок. Думай. Всегда думай, что делаешь. Ветер любит поиграть, но не он твой хозяин, а ты – его».
Он помолчал, повернул голову к летящему рядом чешуйчатому герцогу, который был очевидно подавлен.
«Я сам виноват, – примирительно и несколько суховато признал наставник, – не предупредил тебя. Очень много мне нужно дать тебе, Лукас».
«Нет. Ты прав. Мне же не пять лет. Спасибо, что учишь. И еще… у меня ничего не получается с целительством».
«Получится. Значит, нужно время. У тебя есть вопросы?»
«Да. Я сильно наследил на ферме. Тебе сообщили?»
«Сообщили».
«Слухи все равно пойдут. Людей не заставишь молчать. Начнут шептаться, вспомнят пересуды про королевскую ипостась».
«Во-первых, есть много способов заставить молчать, Лукас. Даже о важнейших вещах».
Люк недоуменно повернул голову к собеседнику, тут же вильнул – потерял концентрацию и поспешил выровняться в полете. В голосе его величества звучала глухая печаль.
«Во-вторых, Розенфорд умеет не спрашивать о том, что его не касается, а наш дом надежно хранит свои секреты. Лорд Дэвид получил указание запустить информацию, что это стихийные духи так шалили и что их изловили и рассеяли. А люди поговорят и забудут. Учись управлять мнениями, Лукас. Еще вопросы?»
Они уже пересекли границу с Блакорией; далеко впереди вставали горы.
«Почему нельзя касаться зеркал?»
Наставник поколебался и неохотно ответил: «Воздух – это не только смесь газов и ветер. Это не только жизнь. В метафизическом, изначальном смысле стихия Белого Целителя является измерением пространства. И мы способны путешествовать сквозь пространство с помощью отражений. Для этого можно использовать тихие водоемы или отполированный камень… так и делали раньше, когда Белые были куда ближе к Инлию и сильнее. Сейчас это можно делать через обычное зеркало. Я научу тебя. Когда придет время, когда ты освоишься, вызову тебя во дворец и покажу. А пока не трогай. Заблудишься, и даже я вряд ли сумею тебя вывести».
«Опасное умение».
«Не опаснее, чем твои гонки, Лукас».
Этой ночью Люк сотворил свой первый смерч и растопил снег на склоне теплым ветром, понаблюдал, как наставник медленно распыляется серебристым сиянием, потоком возносящимся в небо и разгоняющим облака, и как обращается обратно в большого змея. И в конце, когда они опять поохотились, послушно обернулся человеком, уселся на нагретый ветром камень и, глядя на его величество Луциуса, старательно учился ставить ментальные блоки и пытался прочитать королевскую память. Не получалось.
– Принцип ты понял, – сухо проговорил его величество, встав к нему спиной и глядя на бесконечные горы и бледнеющее небо. – Тренируйся обязательно. Завтра жду тебя здесь.
– Завтра меня не будет, – хрипло сказал Люк. – Я обещал выходные другому человеку, ваше величество. Простите.
Луциус оглянулся, насмешливо оглядел измотанного ученика.
– Этот человек, что, не будет ночью спать?
– Не будет, – честно признался Люк, стараясь сохранять каменное выражение лица.
– Сделай ее женой, Дармоншир. И как можно скорее.
– Я работаю над этим, ваше величество.
Луциус едва заметно поморщился, кивнул на прощание, отвернулся и прыгнул со скалы, оборачиваясь на лету.
Люк встал, подошел к краю, посмотрел вниз. Километра два, не меньше. Пропасть манила, пропасть жадно смотрела темными провалами и мерцала белым снегом.
«Тренируйся обязательно».
Вздохнув, сделал несколько шагов назад, разбежался и прыгнул вниз, навстречу с готовностью раскрывшей объятия бездне. Задохнулся от бьющего в лицо ветра, запаниковал на мгновение, в висках взорвалась боль – и вдруг снова увидел разноцветные потоки, с лаской принявшие его. Некоторое время Люк расслабленно парил над склоном, успокаиваясь, а после обернулся змеем.
Он не видел, как отлетевший совсем недалеко Луциус Инландер в момент его прыжка рванулся к нему, готовясь подхватить, и как с облегчением выругался после удачного оборота и поднялся за облака.
Лорд Дармоншир приземлился рядом со своей «Колибри», когда небо уже наливалось голубым и на далекой трассе мелькали огни автомобилей. Оделся, взял из машины термос, покурил, запивая табак терпким горячим кофе и расслабленно любуясь рассветом.
Ветерок игриво щекотал тело, трепал длинную челку, бросая в лицо соленую морскую пыль, гнал дым в небо, снова звал поиграть, полетать с ним.
– Извини, – проговорил его светлость, пропуская крошечные завихрения между пальцами. – Не сегодня.
Люк направился к машине и через пару минут уже ехал по трассе к замку Вейн. «Колибри», как и раньше, была послушна и быстра, и легко подчинялась его воле, и мчалась, обгоняя косые полосы дождя из тонких редких облаков.
Но ветер был лучше.
Дворецкий открывал дверь с выражением лица «я готов ко всему». Но хозяин не оправдал его надежд и страхов; смутить мог разве что покрасневший от ожидания выдающийся нос, выглядывающий из-под отделанного мехом капюшона зимней куртки.
– Доброе утро, ваша светлость. Двойной завтрак? – в голосе слуги слышалось облегчение.
– И горячий кофе, – мечтательно простонал Люк, стягивая перчатки и расстегивая куртку. – Много кофе, Ирвинс.
Поднявшись в свои покои, лорд Лукас принял ванну, поигравшись в мини-шторм и едва не устроив потоп, когда созданный на поверхности воды небольшой вихрь внезапно начал набирать силу. Не иначе как со страху удалось развеять – поднятая вода с плеском обрушилась обратно, – и Люк, счастливый и довольный собой, выбрался из ванны.
В таком же расслабленном состоянии он свалился на кровать после завтрака, закинул руку за голову и закурил, глядя в открытое отремонтированное окно, куда уходил дымок. Скоро нужно подниматься, спускаться в кабинет и браться за дела: скопилось несколько сотен просьб о встречах от жителей герцогства, от директоров школ до волонтеров благотворительных организаций. Да еще и местный историко-географический институт просил возможности студентам и аспирантам в один из дней посещать библиотеку замка Вейн, а так как Люк не жаждал, чтобы по его владениям сновала любопытная молодежь, надо подумать о строительстве корпуса библиотеки вне замка… Да и библиотекарь вчера деликатно намекнул, что фонд давно не пополнялся и что надо бы закупиться…
Текучка, унылая текучка. И не переложишь пока ни на кого; а вот в перспективе нужно озаботиться штатом финансистов и управляющих.
Вытянул лорда Дармоншира из расслабленного состояния неугомонный Майки Доулсон: даже по его нервному стуку было слышно, что случилось нечто непредвиденное.
– Ваша светлость!
– Да, Доулсон, – лениво отозвался Люк, и не подумав приподняться. – Обрадуйте меня, скажите, что у вас прошел ревматизм или язва желудка.
– Увы, нет, милорд, – грустно сказал Доулсон-младший, – но, с другой стороны, есть и позитивная сторона: мое сердце все еще бьется.