– Я как раз над этим работаю, детка. Не волнуйся. До четверга еще есть время.
– Работай, – попросила она несчастным голосом. – Но если не получится, только посмей мне не сказать! Слышишь, Кембритч?
– И что? – спросил он, будто забавляясь. – Опять наплюем на все обещания и поженимся?
Она испуганно вздохнула. Но тон ее был твердым:
– Да. Какая, собственно, разница – сейчас или потом? Можно будет устроить тайную свадьбу, умаслить Луциуса, а через полгода провести нормальную церемонию.
– Отчаянно смелая принцесса, – это прозвучало очень искренне. – Решила спасти меня.
– Не смейся.
– Ни за что, Маришка. Я считал, что ты, только услышав это, убежишь в ужасе и видеть меня не захочешь.
– Я и сейчас в ужасе, Люк. И очень надеюсь, что у тебя получится решить это другим образом. Но если нет…
– Я постараюсь, Марина, – пообещал он чистую правду. – Я очень-очень постараюсь. Хотя, – он понизил голос, – искушение сделать тебя своей так скоро очень велико.
– Но ведь вы не будете обманывать меня, ваша светлость? – с нежностью поинтересовалась она, и он сжал в руках пачку сигарет, комкая ее.
– Нет, детка. Ни за что.
– Вот то-то же! – проговорила Марина строго.
Он улыбнулся.
– Утром в четверг я позвоню тебе. Надеюсь, с хорошими новостями.
– Да даже если с плохими, Люк, – мягко сказала принцесса. – Звони. И… мне жаль, что я не могу сейчас быть с тобой.
– Можешь, детка, – проговорил он требовательно, улыбаясь. – Помнишь? Тебе нужно будет только лежать. Остальное сделаю я сам.
– Не-е-ет! – протянула она со смехом. – Не искушайте меня, ваша светлость. Мне пора.
Ему на самом деле тоже было пора. Именно поэтому он с сожалением произнес:
– Хорошей ночи, Марина.
– И тебе, Люк.
Его светлость вышел из подвала и тут же наткнулся на якобы случайно встретившегося ему на лестнице Леймина.
– А, Жак, – сказал он мрачно. – Вы-то мне и нужны. Удалось выяснить, откуда слита информация?
Безопасник тяжело поднимался по ступенькам рядом с ним.
– Проверили все телефоны, милорд, – ответил он сквозь зубы, – у Майки нашли подсадку. Его разговоры писались, ваша светлость. – Плохо, Леймин, – сдержанно укорил его Люк. – А где сам Доулсон-младший? Он вернулся, кстати?
– Вернулся, – буркнул Леймин. – Прячется от вас. Боится вашего гнева.
– Вот и пусть прячется. Еще недельку минимум. Скажите, что я очень, очень зол, Леймин, – попросил Люк. – Но как же вы так пропустили?
– Виноват, ваша светлость. Буквально неделю назад проверяли – не было. Хотя что оправдываться? Не гожусь я, видимо, для этой работы, милорд.
– Ну-ну, – сухо сказал Люк. – Я не знаю никого, кто более бы годился, Жак. Вы мне жизнь спасли, помните? Просто учтите повышенный… интерес его величества к моей жизни.
– Уже все перелопатили, милорд, – отозвался Леймин недовольно. – Остальное все чисто. Виноват, виноват.
– Исправим, – успокоил его герцог. – Вот что, Жак. Достаньте мне как можно скорее набор отмычек, в том числе электронную для сейфов. Камуфляж. И все, что нужно, чтобы там, куда я пойду, не осталось ни следа моего, ни запаха.
Старый безопасник остановился, покачал головой.
– Не сидится вам спокойно, ваша светлость. То по ночам… летаете, то под арест себя подводите. Ложились бы вы спать. А то, что вы задумали – что бы там ни было, – это дело моих ребят.
– Увы, – со вселенской печалью отозвался Люк и хлопнул ворчуна по плечу, – с тем, что я задумал, никто больше не справится. Жду, Жак. Если получится сегодня – превосходно.
– Сегодня я вам только фуфло достану, – буркнул безопасник. – Завтра, ваша светлость.
Кембритч скрипнул зубами – терять время не хотелось. Но и срываться без подготовки тоже.
– Завтра так завтра, Жак, – сказал он. – Но чтобы самое лучшее.
Его величество Луциус появился у леди Шарлотты к вечеру. Графиня, уже приученная к ненормированному графику короля – мог он вдруг заявиться и днем и жадно завалить ее в постель или не прийти вовсе, – всю свою жизнь организовала так, чтобы обезопасить себя от болтовни слуг. Выезжала она теперь только по утрам, когда Луциус точно был занят своими королевскими делами, а к обеду отпускала прислугу и ждала.
Нелегкое это дело и нервное – быть королевской фавориткой.
Леди Лотта сердилась. Язвительно выговаривала его величеству, что чувствует себя менее свободной, чем в браке с Кембритчем. Пыталась действовать лаской и хитростью – и он делал вид, что поддается, – но все начиналось заново. Холодно приказывала не приходить больше – о, он прощал ей и тон, и недовольство и только усмехался, сжимая ее и сдирая с плеч одежду. Хмурилась. Сжимала губы и отворачивалась от поцелуев. Кричала «убирайся» и в сердцах швыряла на пол его подарки – бесценные украшения. Уезжала в свое графство, в имение Мелисент-хаус, но стоило услышать сдержанный голос по телефону, королевское «Я жду, ты нужна мне, Лотти» – и она возвращалась через телепорт обратно и покорно ложилась с ним в кровать. И слушала его, и обсуждала государственные дела, будто всю жизнь проработала министром – он иногда иронизировал, но не перебивал. Или рассказывала про дела своего графства или, после просьб любовника, – о детстве Люка, много, улыбаясь и чувствуя парадоксальную слабость к мужчине, который стал причиной стольких лет горечи – и на чьем плече она сейчас лежала.
За эти несколько недель леди Шарлотта получила столько эмоций и столько счастья, сколько испытывала только в далекой юности. С ним же. И все прошедшие тридцать шесть лет казались покрытыми серой патиной. Только дети и оставались яркими цветами в этой бессмысленной серости.
И сейчас она ждала его появлений, его звонков – и жутко мучилась из-за этого. И не могла не ждать.
Нелегкое это дело – любить такого, как Инландер.
Вот и сейчас леди Лотта, одетая в очень приличное длинное платье, как девчонка, поджав под себя ноги в кресле и надев на нос очки, зачитывалась новым романом, когда зеркало в ее гостиной помутнело и оттуда вышел Луциус. В рубашке с расстегнутым воротом, расслабленный и чем-то очень довольный. Она посмотрела на него поверх очков – его величество обошел ее, поцеловал в плечо, замер на мгновение, читая, хмыкнул – и забрал роман, небрежно бросив его на столик. И надел ей на шею тяжелое ожерелье.
– Что у тебя за страсть к камням, – сказала Шарлотта ворчливо, снимая очки и откидывая голову на спинку кресла – чтобы дать доступ к губам.
Целовался он так, что почтенная леди отрывалась от него с пылающими щеками и мутными от желания глазами.
– Это семейное, – небрежно пояснил Луциус. Расстегнул рубашку, снял ее. – Сегодня я всю ночь с тобой, Лотта.
– И никуда не полетишь по таинственным змеиным делам? – недоверчиво поинтересовалась она.
– Вряд ли, – он присел перед ней на корточки, полюбовался ужасными камнями в ожерелье. Она даже не стала смотреть – столько было подарков, что драгоценности успели ей надоесть. А вот его взгляд – нет. – Где у тебя вино, Лотти?
– Мы что-то празднуем? – графиня мягко провела пальцами по его лицу, коснулась губ, улыбнулась, когда он потянулся поцеловать.
– Да, – усмехнулся Инландер. – Обуздал одного упрямца. Он, конечно, потрепыхается еще и будет смешно обижаться какое-то время, но деваться ему некуда.
Материнское сердце кольнуло, и леди убрала руку.
– Ты ведь не про Люка? – спросила она тревожно.
– Нет, – небрежно успокоил ее Луциус. Она закрыла глаза и приказала себе верить. – Люблю, когда удачно завершаю дела. Так где вино?
Графиня кивнула на бар, и его величество некоторое время был занят открыванием бутылки и наполнением бокалов. А она смотрела на его спину, на рыжие волосы и в очередной раз спрашивала себя: не надоест ли она в скором времени изменчивому сыну Воздуха? И почти желала этого, и заранее тосковала, и горестно, потерянно вздыхала, и не смела надеяться на счастье.
Луциус что-то словно почуял – обернулся. Посмотрел на нее. Отставил наполненные бокалы.
– Что такое, Лотти? – спросил почти бережно.
Она грустно покачала головой.
– Я так люблю тебя, Луциус. За то, какой ты. И так ненавижу. За это же.
– Есть за что, – согласился он серьезно. Потянулся к бокалу, выпил под ее внимательным взглядом, подошел, протянул наполненный и ей. – Пей, милая, – сказал он легко. – Пей и раздевайся. Что бы ты там ни придумала себе, я знаю прекрасный способ тебя от этого вылечить.
Он выполнил это обещание – и леди Лотта через продолжительное время обессиленно задремала, закинув ногу на его влажные бедра. И не выполнил другое. Часы в гостиной пробили полночь, когда он зашевелился, проворчал что-то удивленное и встал. И пошел к окну.
– Мне нужно улететь, Лотти, – сказал со странной усмешкой. – Извини.
– Я все равно сплю, – пробормотала она устало.
– Зс-савтра я приду, – в его голосе уже пробивалось шипение. Леди Шарлотта зажмурилась и поджала ноги под одеяло – стало холодно. – Жс-сди.
Как будто она могла не ждать.
Молодой змей играл с ветрами над знакомой скалой в Блакории, и Луциус, примчавшийся сюда быстрее вихря, полюбовался, как неловко еще, неуклюже, но упорно сплетает ученик белые нити воздуха, как закручиваются они вокруг него, раздувая перья, и как восторженно вертится змееныш на восходящих потоках.
Люк заметил его минут через двадцать – уж очень увлечен был общением со стихией. Спустился. Мрачно уселся на скалу тем местом, где у змеев, по идее, должна располагаться задница.
«Не думал, что ты захочешь продолжать, – ехидно прошипел его змейшество. – Как успехи в брачных планах?»
«Прекрасно, – чешуйчатый герцог, очевидно, сдержался, чтобы не оскалиться. – А что касается „захочу продолжать“… Долги отдельно, обучение отдельно. То, что можешь дать мне ты, никто другой не даст».
«Разумно», – подтвердил старый змей. Потянулся к сознанию младшего отпрыска Воздуха, но тот заклекотал недовольно и неожиданно ловко и быстро поставил барьер.