Дверь в спальню грохотнула, рассыпалась щепой. Барон осторожно выглянул из-за дивана, накладывая себе обезболивание. В проходе стоял Макс. Нет, не Макс – одержимый, с зелеными глазами и равнодушным лицом оглядывающий гостиную и накручивающий в ладони невиданно мощный Стазис.
Мартин накрыл инляндца плотным куполом обратного щита, который заработал как помпа, откачивая энергию. Поднялся, создавая дублирующий – если пакость, вселившаяся в Макса, впитает первый щит, успеет накрыть вторым. Одержимый почему-то не делал ничего, чтобы защититься, даже не дрогнул – он стоял теперь, вцепившись пальцами в дверной косяк, согнувшись, и рука его, творящая заклинание, дрожала. Он опять что-то шипел, раскачиваясь туда-сюда, и Стазис в его руках медленно гас. Вот заклятье полыхнуло в последний раз, исчезая, – и Тротт вцепился когтями себе в лицо, царапая его до крови и настойчиво, мучительно что-то выскуливая.
– Макс? – Март шагнул вперед. Тот все выговаривал что-то, сотрясаясь и расцарапывая себе лицо. Ногти на той руке, которой он вцепился в косяк, были сломаны, текла кровь. Пальцы ног поджимались, и ощущение было, что его сейчас эпилептический припадок накроет.
Мартин укрепил щиты, подошел еще ближе. Остановился в двух шагах от дрожащего друга, держа наготове Таран и второй обратный щит, прислушался.
– Укол, укол, – шептал Тротт, раскачиваясь и впиваясь ногтями себе в лицо, – укол, укол, укол….
Он поднял потускневшие зеленые глаза на Мартина и отчаянно, сжимая зубы, процедил:
– Укол, Март… укол… там…
Барон прикипел глазами к шприцам, лежащим на тумбочке, в сторону которых Макс мотнул головой. Но это движение словно сорвало самоконтроль инляндца, потому что Тротт резко перестал раскачиваться и поднял руки, пытаясь смять качающий из него энергию обратный щит. И, хотя это было невозможно, Март не стал полагаться на свои силы. Он ухитрился одновременно наложить второй щит, рвануть в проход, снеся друга плечом, как бык, и отбить полетевшую вслед Петлю. Схватить здоровой рукой шприц, запустить в сторону упорно пытающегося снять щиты Макса Стазис, Лезвия, Лопасти и все, что вспомнил. И за три мгновения, пока Макс отбивал заклинания, сорвать со шприца зубами колпачок и, метнувшись вперед, зажать локтем сломанной руки шею друга и с размаху воткнуть ему иглу в плечо. И тут же отлететь, снова взвыв от боли.
– Что тут происходит? – раздался изумленный голос Виктории. Волшебница стояла посреди гостиной, непонимающе таращась на корчащегося за выломанной дверью спальни Макса, на Мартина. Рванулась к Тротту – и барон перехватил ее за талию, оттянул к себе за спину. – Мартин, ты что, умом повредился?
– Похоже на то, – со странной интонацией проговорил Алекс, только что вышедший из Зеркала. Тротт сжался на полу, дрожа мелкой дрожью.
– Он все правильно делает, – просипел едва слышно. – Кот? Ты жив?
– Да, мой неожиданный друг, – прерывающимся от облегчения голосом отозвался блакориец.
– Еще один обратный щит кинь на меня. В лаборатории… вскрыл уже?
– Вскрыл, – признался Мартин, кастуя еще один купол.
– Засранец. Там… секция эф-тридцать-шесть. Найди импликант с рисунком как у меня на плечах и антидемонический репеллент. И принеси сюда.
Мартин умчался в сторону лаборатории. Там что-то загрохотало, инляндец поморщился. Свидерский с нехорошей задумчивостью разглядывал его. Встретился с Максом взглядом, заиграл желваками. Тротт усмехнулся, сел, борясь со слабостью, обхватил себя руками.
– Увидел уже? Объяснять ничего не надо?
– Наоборот, – холодно и очень резко ответил Свидерский. – Необходимо.
– Да что происходит? – очень нервно спросила Вики. Бесстрашно сняла с дивана плед, подошла к Максу, подала ему. Тот принял, но отшатнулся, когда она протянула руку, чтобы просканировать его.
Прибежал Мартин, настойчиво оттеснил Викторию подальше.
– Родная, – сказал он ласково, но на этот тон никто не обратил внимания, – сделай нам чай, прошу. А Максу поищи молока. Данилыч, – тон его стал жестче, – лицо понежнее.
Свидерский хмуро посмотрел на него и опустился в кресло.
Тротт ловко, видно, что не в первый раз, набирал в шприц репеллент, надевал на него крышку с иглами для импликаций и снова выбивал на плечах охранные знаки. Он уже чуть порозовел и перестал трястись. Принял из рук Вики бутылку с молоком, стакан и жадно выпил все до капли.
Виктория, тревожно оглядываясь на него, вопросительно – на Мартина и недоуменно – на Алекса, накрывала стол, и ее это очевидно успокаивало. Мужчины молчали.
Первым не выдержал Мартин.
– Ну что, – сказал он, подходя и протягивая руку Максу, – ты объяснишь нам наконец, что с тобой?
– Объясню, – буркнул совсем пришедший в себя Тротт и поднялся. – Все равно собирался.
Он развернулся и пошел куда-то в глубь дома.
– И куда ты? – напряженно поинтересовался Алекс.
Ответ был злым и нецензурным, громким, как и хлопок двери туалета.
Максимилиан Тротт, вполне логично рассудив, что друзья отсюда никуда уже не денутся, а разговор предстоит долгий, решил принять душ и переодеться. Голова все еще кружилась, саднили места импликаций на плечах, а старая одежда так раздражала, будто он не в своей стерильной кровати спал, а по крайней мере свинарник убирал.
Там же, в ванной, природник подлечил себя, убрал синяки, с мрачным восхищением отметив, что успешно притворяющийся лопухом Март бьет так, будто работает не придворным магом, а лесорубом. На всякий случай накинул еще пару щитов и с тяжелым чувством потери направился в полуразрушенную гостиную. Если бы дурной Мартин не полез под щиты, можно было бы провести разговор спокойно. Сейчас же, после его срыва, очевидно, что доверять ему больше не будут и предпочтут держаться подальше.
У входа в гостиную Макс остановился. Алекса видно не было, а на диване у стола, с видом довольного ребенка, которого кормят сладким, сидел Мартин. Вики, расположившись рядом, залечивала ему перелом, хотя он и сам вполне мог позаботиться о себе.
– И как ты так ухитрился? – бурчала волшебница, ловко перебирая пальцами и укутывая руку блакорийца коконом из светящихся нитей.
– Сам не знаю, Вики, – легко врал Мартин в ответ, – похоже, когда через рощу к Максу пробирался, одно из деревьев меня таки зацепило.
Виктория скептически посмотрела на синие отпечатки пальцев на опухшей руке, хмыкнула.
– Это я ему сломал, Вики, – ровно сообщил Тротт от двери.
– Не дура, поняла, – пробурчала она, тревожно и сочувственно оглядев его и снова опуская глаза.
– Я им все рассказал, – немного виновато объяснил барон. – Алекс ушел за жратвой. Вики, ай!
– Терпи, – Виктория закончила лечение и профессиональными жесткими движениями прощупывала руку друга. Тот кривился, но смотрел на нее с умилением. Перевел счастливый взгляд на Макса; тот поднял глаза к потолку и покачал головой. Вот же у кого-то заботы.
На столе рядком выстроились стаканы, бутылки с молоком, точно взятые не из его холодильника – таких запасов у него не было. Напротив инляндца за диваном открылось Зеркало, и из него шагнул Александр с огромным подносом, на котором были выставлены дымящиеся горшочки, блюдо с запеченным мясом, супница – и все это так умопомрачительно пахло, что организм тут же вспомнил, что не ел… сколько? пять дней? – и Макс едва не взвыл от голода. Рот сразу заполнился слюной. Свидерский поставил поднос на стол и, хмуро покосившись на хозяина дома, начал расставлять блюда. А Тротт усмехнулся, немного подумал и направился на кухню за посудой. Раз собрались ужинать, значит, все не так плохо, как он предполагал. И, видимо, Мартин преподнес случившееся, по максимуму сгладив углы.
– Кстати, Малыш, – позвал Мартин серьезно, когда Тротт вернулся со стопкой тарелок и приборами, – проверь-ка свои деревья. Они сейчас в стазисе. Пытались мной подзакусить, а сам понимаешь, стражи не должны наносить фатального вреда здоровью. Смотри, в своей благородной рассеянности прохлопаешь – и они либо в один прекрасный момент людоедами станут, либо возьмут тебя в плен и будут потихоньку сосать кровь.
– Посмотрю, – буркнул Тротт, расставляя приборы. Алекс уже сел, и его тяжелый взгляд нервировал. Видимо, не одного Макса.
– Да ладно тебе, Данилыч, это же наш Малыш, – не выдержал барон. – Хватит из себя надутую утку изображать. Такое ощущение, что он тебе руку сломал, а не мне.
– Дай Сане прийти в себя, – сухо сказал Тротт и сел. Налил себе молока в стакан, увидел, как Алекс переплетает пальцы, поморщился: – Саш, прекрати. Как будто я не знаю, что ты так Ловушки бросаешь. Я не собираюсь набрасываться на вас и сосать энергию. Я вполне себя контролирую, это во-первых, а во-вторых, я легко ее отобью.
– И правда, Саш, – тревожно и недоуменно спросила Вики, – ты что?
Свидерский потерянно покачал головой и расслабил пальцы. Откинулся на спинку кресла, рассматривая Макса.
– Извини, – сказал он. – Я крайне растерян, Макс.
– Я понимаю, – спокойно согласился Тротт и допил молоко.
– Почему ты не рассказал нам? И я не понимаю, как при настолько близком общении мы ничего не заметили, – продолжил Александр.
– Мы-то думали, что ты псих, а ты просто демон, – жизнерадостно вмешался Мартин, сбивая напрочь весь градус серьезности. Вики шикнула на него, он со смешком приобнял ее, притянул к себе.
– Ты довольно странно для пострадавшего и чуть не выпитого относишься к тому, что произошло, – ровно проговорил Тротт, наливая себе еще молока. – Это к вопросу, кто из нас псих.
– Для начала, – наставительно и очень серьезно заметил Мартин, – не забывай, что я все видел. И то, как ты себя ломал, чтобы остановить, тоже. А потом, уж прости, Малыш, поначалу я, конечно, был готов тебя прибить и прикопать, но боги не зря дали мне мозги. Успокоился и понял, что считать тебя злодеем я не могу. Нет, – он фыркнул, – могу, ты, конечно, чудовище, но не в этом смысле. Я столько раз пьяным спал в этой гостиной, что ты давно мог выпить меня досуха. А в походах, когда мы нежить били? А?